Те же и крашеный вампир
Те же и крашеный вампир.
То, что соревнования проходят не совсем так как бы хотелось братьям, Нико понял после того, как шумок пошел на третий круг. Сюрпризы все отлично сработали, выбив из забега половину претендентов на победу. Граску, правда повезло, его кораблик напоролся на метеорит и на некоторое время отстал, так что под раздачу сюрпризов не попал. Те кому повезло меньше обзывали братьев такими словами, что кто-то более впечатлительный обиделся бы на всю оставшуюся жизнь. Но братцы только улыбались и, похоже, даже получали удовольствие. Теперь пришла пора их расстроить.
— У нас проблемы. Две. Одна хуже другой, — задумчиво сообщил Нико, глядя на звезды.
— Какие? — деловито спросил Влад, оторвавшись от размазывания чего-то серого по рукаву куртки.
— Я понял что за деталь валялась на полу.
— Да? — удивился Никита, не отрываясь от управления кораблем. Смотрелся он очень красиво. Так должен выглядеть заколдованный принц. Кожа, из-за отсвета сообщающего поля, казалась голубоватой, глаза, чтобы ничто не отвлекало, закрыты, а высокое кресло главного пилота было похоже на трон.
— Переходник, — обреченно сообщил Нико.
— Который? — Влад даже подскочил, похоже, понял, что дело — труба.
— От пульсара. Видишь, у нас тяга падает. Скоро вообще повиснем.
— У нас что запасных нет? Вылезем наружу и поставим новый. Или ты метеоритов боишься? — Влад, похоже, удивился, не понял в чем собственно проблема, пришлось рассказывать о том, что Нико счел главными неприятностями.
— Видишь кораблик? «Лилия» называется. Похоже, управляет им наша знакомая Таша Вереск, а еще, похоже, что она решила отомстить за всех пострадавших в этой гонке и протаранить нас.
— Думаешь, убьется? — проявил любопытство Никита.
— Думаю нет. Под шкуркой у этого красавчика прячется десантный быстроход, — ответил Нико. — Я случайно увидел его когда гулял. Проблема в том, что после столкновения на то, чтобы избавиться от помятых останков несчастного кораблика уйдет время. Еще и девица будет требовать чтобы ее вытащили из внутреннего модуля. Этого времени вполне хватит трем подозрительно похожим на Темные города объектам чтобы долететь до нас. И опять таки, девицу спасать придется, иначе станет она довольно дорогой рабыней.
— Где? — спросил Влад.
— Двадцать градусов от третьей точки.
Близнецы помолчали, возможно, мыслями обменивались, Нико не был уверен, так как братцы иногда бывают очень скрытными и про очередной талант рассказывают только в случае крайней необходимости. Кораблик «Лилия» медленно но неотвратимо настигал терявший скорость шумок. Темные города передвигались странными зигзагами, похоже, перестраивались для атаки. Время.
— Ладно, пойду, попробую поставить деталь на место. Думаю, Дракончик сможет ее придержать пока я не справлюсь и красотке не удастся размазать меня по обшивке, — опять заговорил Нико.
Братья удивленно на него уставились и стали совершенно неотличимы.
— Ты его взял с собой? — первым очнулся Влад. — Но он же еще мелкий и плохо защищен!
— Устаревшие сведения, — отмахнулся Нико. Ему безумно нравилось обалдение на лицах обычно невозмутимых братцев. Похоже, ему впервые удалось их удивить. — Мы провели испытания. Все как положено. Маскировка совершенна и с переходами никаких проблем. Если бы это было не так, никуда бы я с вами не полетел. Это только вы можете всех безнаказанно доводить до белого каления. У меня этот номер не проходит, так что я заранее побеспокоился о путях отступления.
— Умница, — очень серьезно сказал Влад.
Никита только повел плечами. Устраивался поудобнее, готовился к настоящей гонке. Со стрельбой и прочими неприятными последствиями. А еще нужно было как-то предупредить местные власти.
Нико улыбнулся и пошел на выход. Момент, когда Дракончик закрыл его смертное, даже слишком смертное, тело от существующего в этой плоскости мира, Нико как всегда пропустил. Просто в какой-то момент ему не понадобилось дышать, обходить преграды и считать время. Время — самое главное. В плоскости призраков, к которым принадлежал и Дракончик, время отсутствовало. Никто не мог объяснить, как это вообще возможно, но это было. Переходник, зажатый в ладони, в этом мире виделся сплетением световых лучей, чем собственно он и был под оболочкой из мира в котором жил Нико. Труднее всего оказалось эти лучи упрятать в оболочку, точнее найти оболочку, которая не взрывалась от соприкосновения с ними.
Времени не было, поэтому Нико не знал, сколько его потратил на переплетение лучей, зажатых в руке, с другими такими же, разбросанными по чуждой им поверхности выращенного из зародыша кристалла корабля. Обшивки видно не было. В мире Дракончика ее не существовало, как и прочих препятствий. Был только странный узор, одновременно красивый и пугающий, висящий в пустоте. Узор светился внутри себя. Нико физически чувствовал что этот свет должен быть горячим, но тепла совсем не чувствовалось, потому, что оно навеки застыло, перестало распространяться в тот самый миг, когда в мире Дракончика пропало время. А время когда-то было, даже мелкий Дракончик помнил о его существовании, а потом исчезло, и все застыло в целой вселенной. Так что даже свет лучей на самом деле эхо, отражение в зеркале той вселенной, в которой жил Нико.
Пальцы ловко перебирали узор, разыскивая разрывы. Вплетали недостающие нити, соединяли, а разум, существующий где-то в другой плоскости и связанный с этой только слабым отголоском существующего там человека, продолжал удивляться и тихо скулить от страха. Разум подсчитывал свое время текущее тонким ручейком по нити, связывающей две вселенные. Тоненькая и почти нереальная связь двух существ, разумного и желающего, непонятно как возникшая, но сделавшая их более похожими чем близнецы Влад и Никита.
Наконец лучи сплелись, расправились и перестали светиться. Теперь их энергия принадлежала шумку, перестала исчезать, натыкаясь на разрыв в кружеве из другой вселенной, и Нико облегченно выдохнул, опять упустив момент перехода. А потом он упал. И нашел себя в коридорчике возле одного из тайников. Дракончик вздохнул возле уха, на мгновенье сплелся в серую дымку и исчез, растворившись в кристалле из своего мира. Он тоже не мог привыкнуть жить в мире, который мог видеть только глазами Нико. И не мог долго находиться далеко от паренька. Дракончик был еще ребенком и выбрал себе поводырем человека, которого тоже воспринимал как ребенка. Вместе с Нико он становился разумным. В его мире разумным быть невозможно, потому, что нет времени, и ничто на самом деле не двигается. Двигаются миры вокруг, те в которых есть время. Вместе с Нико Дракончик себя осознавал, он рос, думал, даже пытался шутить, а в его мире возможно только осознавать, осознавать целую вечность и никогда одновременно.
Нико знал, что вернулся в то же мгновение из которого исчез, но никак не мог к этому привыкнуть. Он чувствовал прошедшее время, и в душе жил страх, что мир, в котором времени нет, ворует это время у него. Стыдно признаться, но чаще всего ему снился кошмар, что однажды он в который раз вернулся в тот же миг из которого исчез, став частью мира Дракончика, и увидел что превратился в старика, что ему больше ста лет.
Возможно, он никогда не привыкнет к погружению в мир в котором нет времени, больше всего мешало осознание, что время внутри человеческого тела никуда не девается, незаметно уходит, исчезает и тихонько смеется над глупцами, решившими, что они смогут вырваться из-под его власти. Время наверное единственное чего Нико боялся. Он даже не очень понимал почему люди боятся таких странных вещей как смерть и боль. С ними все очень просто. Боль нужно перетерпеть, она всегда уходит, рано или поздно, да и привыкаешь к ней со временем, не перестаешь ее чувствовать, а просто однажды замечаешь, что в какой-то момент отвлекся и совсем о ней забыл.
А смерти бояться просто глупо. От нее нельзя скрыться. Нико конечно хотел прожить как можно дольше, но если бы его заставили выбирать либо долгую скучную жизнь, либо короткую, но наполненную событиями, он бы выбрал короткую. Потому, что жизнь для него измерялась событиями. Разными событиями. Счастливыми и такими, повторения которых он не пожелал бы и врагу. Жизнь без событий — просто существование, как в мире Дракончика. Не зря же призраки прилагают столько усилий, чтобы променять вечное существование на жизнь, которая раньше или позже закончится смертью.