Изменить стиль страницы

Люк Домино и два тишодца

Люк Домино и два тишодца.

Люк Домино с нескрываемым любопытством рассматривал человека сидящего перед ним. Если бы не очень светлая кожа с россыпью веснушек на носу, то его запросто можно было принять за человека с Тишодэ. То же сочетание светлых волос с почти прозрачными глазами, толи голубыми, толи зелеными, не понять. Очень похожий узкий подбородок, разрез глаз выдавал примесь восточных кровей, впрочем, глаза как у всякого порядочного тишодца занимали почти половину лица и казались наивными как у младенца. Некоторые верили такой наивности во взгляде тишодцев, о чем очень скоро жалели. А главное, те же птичьи кости, хрупкие, легкие, делавшие тишодцев изящными и стремительными. Хрупкость впрочем, тоже была сплошным обманом, слабенькие с виду тишодцы могли разозлившись размазать по стенке кого-то в два раза крупнее, чем они, и никаких особых усилий им для этого бы не понадобилось. Да и рост был подходящий, что-то около метра шестидесяти.

Вот чего бы не допустил в своей внешности ни один тишодец, это длиннющих волос заплетенных во множество косичек и собранных в хвост на затылке. Тишодцы искренне верили, что длинные волосы могут помешать им летать, у них даже девушки стриглись короче некуда и недоумевали почему кто-то считает длинные волосы очень красивыми. От длинных волос сплошные проблемы.

— Вообще-то вы угадали. У меня дед был с Тишодэ. Он, правда, и не подозревал о моей маме, но это, в сущности, такая мелочь, никак не влияющая ни на внешность, ни на способность мыслить, — заговорил не тишодец, насмешливо улыбнувшись. Мысли он читает что ли? — Я Линек Трой из дома Черной Лисы. С Тулона.

— Люк Домино. Глава представительства Крылатого Королевства на Николь, — в свою очередь представился хозяин кабинета и выжидательно посмотрел на гостя, влезшего к нему через окно.

До сих пор никто не наглел до такой степени, чтобы лезть через окно. Врывались в кабинет частенько, не жители Французской Республики, конечно, они как раз соблюдали внешние приличия, врывались свои соотечественники, которые просто не могли ждать, как все нормальные люди. Наверное, не зря очень многие сомневаются в степени цивилизованности Крылатого Королевства.

Линек Трой сидел с задумчивым видом. Наверное, ждал, когда у него спросят, зачем он пришел. Зря, конечно. В любой момент мог кто-то прибежать с очередным делом не терпящим отлагательств, вот тогда ему придется ждать очень долго. Потому что пока дело не будет решено, ни один уважающий себя житель Крылатого Королевства никуда не уйдет. За это время могут подтянуться еще желающие внимания Домино, которые бесцеремонно затолкают Линека с его задумчивостью в дальний угол и благополучно забудут о его присутствии.

Спрашивать, зачем тулонец к нему пришел, Домино не собирался. Если не постеснялся влезть в окно, значит рано или поздно все расскажет сам. А пока можно попытаться разобраться со скопившейся документацией.

— Вы имеете право говорить от имени своего народа? — спросил задумчивый тулонец.

— Даже от имени круга решающих, — не стал скромничать Домино и был вознагражден, у нахального посетителя удивленно распахнулись глаза отчего лицо сразу поглупело.

— Правда? — не сдержался Линек, и глава представительства понял, что имеет дело все-таки с тишодцем, только они могли задавать дурацкие вопросы с таким серьезным лицом и такой надеждой во взгляде. — В таком случае именно вы мне и нужны.

Продолжить ему не дали. На третьей космической скорости в кабинет влетел еще один тишодец, чуть не сорвав с петель дверь. Он отпихнул от стола Линека вместе с креслом, в которое он непредусмотрительно сел (кресло всегда пихали с угла в угол и стояло оно здесь исключительно в качестве детали дизайна) и грохнул на стол кучу железок.

— А вы мне не верили! — радостно возопил вновь прибывший.

— Что это? — осторожно спросил Домино указав подбородком на брошенный на стол хлам. Трогать что-то руками он зарекся с тех пор как кто-то в такой же манере осчастливил его коллекцией ножей обмазанных ядом неизвестно как оказавшихся в представительстве.

— Передатчики. Примитивные, потому никто их не нашел, оборудование их не замечает, такими давно никто не пользуется. Я же говорил, что эти чертовы панели слишком тяжелые. А вы: показалось, ты устал, ты много выпил, иди проспись, — ответил тишодец победно улыбаясь. — Там еще такие же примитивные бомбочки, но я их трогать не стал, без передатчиков никто их взорвать не сможет, а для полного обезвреживания нужен специалист разбирающийся в вооружении двухвековой давности.

Линек таращился на тишодца, как на выходца из преисподней. Домино философски вздохнул, ничего нового, взорвать представительство пытаются примерно раз в месяц, просто никто до сих пор не додумался использовать нечто менее мощное, но практически незаметное из-за того, что давно уже не выпускается. Нужно будет учесть и внести коррективы в систему защиты. Не будут же пьяные тишодцы каждый раз падать на коробки с новым оборудованием, а потом пытаться все аккуратно сложить.

— О. У вас посетитель, — соизволил заметить Линека и тут же решил познакомиться, безошибочно признав в нем одного из своего сумасшедшего народа. — Я Мич Шуман. Я вообще здесь проездом, меня поймали на шпионаже и теперь требуют удалить с планеты. Несправедливо конечно, я шпионил совсем не за ними.

— Линек Трой, — осторожно произнес тулонец, наверное, решал, стоило ли сюда приходить.

— Это не тишодское имя, — отметил Мич.

— Я с Тулона, — сознался Линек.

— Любопытно. И как ты там оказался? С твоей-то рожей, — похоже, алкоголь еще не полностью выветрился из головы Мича, или он просто решил довести кого-то до белого каления. Любимое развлечение данного тишодца, Линеку просто не повезло подвернуться ему под руку, а Домино разумно решил не вмешиваться.

— Я там родился.

— Да? Надо будет поинтересоваться, не пропадали ли у нас люди лет тридцать назад. Или сколько тебе там лет. Может, облегчишь задачу и ответишь кто у тебя с Тишодэ, мама или папа.

— Дедушка. И он никуда не пропадал, так и остался на своей любимой планете.

— Дедушка? — недоверчиво произнес Мич, сверля взглядом, непонимающего почему он оправдывается перед этим мальчишкой, Линека. — И как зовут твоего дедушку?

— Ячек Приходько, — как под гипнозом признался Линек.

— Старый кобель. Везде успел. Даже на Тулоне. Твоя бабка что никого получше не могла найти?

— Не знаю. А что? — совсем уж по-детски спросил тулонец.

— Ничего особенного. Просто этот козел, хорошо умеет делать всего две вещи: маленькие корабли и детей. И тех и других он за свою жизнь создал множество. Но если кораблями он гордится и дорожит, то на детей вообще никогда не обращал внимания, а теперь, старый козел, сообразил, что вечно жить не сможет и требует внимания к себе, обещает самому внимательному оставить наследство. Ладно, если бы просил по-тихому и уходил когда ему говорят, что не нуждаются ни в нем, ни в наследстве. Он достает моего отца требованиями к нему прислушаться. Обещает золотые горы, мешает работать и пытается стравить с остальными родственниками. Развлекается, гад. Кстати, тебе наследство не нужно? Ты бы уйму людей избавил от проблем. Всего-то потерпеть дедушку пару десятилетий, дольше он вряд ли проживет. В случае чего обещаю помочь избавиться от трупа со следами насильственной смерти.

Домино признал, что ошибся. Мич не только не протрезвел с прошлой ночи, он еще и добавил сегодня утром.

— Он что и твой дедушка тоже? — спросил Линек, окончательно убедившись, что нужно было продолжать игнорировать Крылатое Королевство. Не хватало только обнаружить, что все его хваленое умение убеждать, всего лишь одна из особенностей тишодцев. Обидно.

— Увы. Против тебя я, конечно, ничего не имею, как и против Тулона. Мне просто дико не нравится наш общий дедушка. Вообще-то, я не встречал человека, которому он бы нравился.

— Мич, — ласково обратился Домино к тишодцу сообразив, что пора прекращать этот спектакль. — Тебе что заняться нечем?

— Нечем, — нахально сообщил Мич, неловко взмахнув рукой перед носом находившегося в предкоматозном состоянии тулонца. — В город я выйти не могу, меня там ловят. С дурацкими документами возиться не намерен, тем более, я в них ничего не понимаю. А больше здесь делать нечего.