- А вы простите, барышня, кто будете сами? - решил полюбопытствовать.

- Я-то? - девица гордо выпятила верхние пищеблоки для младенцев (так же предназначенные для привлечения спонсоров). - Попаданка я, Маргарита, с Земли.

Я мысленно содрогнулся. Мне вспомнилась одна такая "попаданка": очутилась как-то в моей пещере и долго орала и материлась: где ее эротишный кентавр, который когда надо мужик, а когда не надо - жеребец (чем один отличается от другого - так и не понял) и почему я не удовлетворяю ее сексуальные фантазии. Если и эта такая же...

Любительница выставлять товар лицом о моих мыслях не подозревала, ибо вещала:

- А вот ты, ящерица ощипанная, не смеешь ....

Договорить она не успела, на мою защиту поднялась... виконтесса:

-Сама ты курица ощипанная! Это мой дракон и не смей его обзывать!

Я умилился: первый раз за мою честь, кажется, будут драться. И даже не благородные рыцари, а дамы. Судя по лицу принца, ему в голову пришла эта же мысль и он шепотом спросил:

- Поверь моему опыту, лучше их не разнимать...

Покосился на корононосного: да, у этого зрительский опыт по боям без правил среди дворцовых фрейлин наверняка был немалый, - и подумал: "А парнишка-то ничего. Может и пожалею я его и не женю даже... А может пожалею себя, и женю".

***

- Тогда может сделаем ставки? - предложил я, памятуя о том, что денег у дракона всегда мало, даже когда их много.

- На кого ставишь? - глаза принца загорелись.

- На виконтессу! - заявил гордо, памятуя, как она разогнала толпу селянок, жаждущих исполнения супружеского долга не отходя от входа в пещеру.

- Идет. Двадцать злотней, - определил этот венценосный прощелыга.

- Против камушка из твоей короны.

В общем, занятие прошло весело: и лингвой позанимались (правда не совсем цензурной, по совести сказать больше мотюговой, но позанимались же), и народ доволен остался (когда еще за бесплатно на женские бои посмотрят?), и я в коллекцию камешек приобрел, а виконтесса - фингал (себе) и два клока волос (вежливо, хуком слева, позаимствованных у противницы).

В общем, быть преподавателем мне начало нравиться.

Факультатив

Вечером того же дня, после того, как я закончил просветлять отроков всех рас и мастей в области золотой (и прочно мертвой) лингвы, ко мне в ангар явилась виконтесса. Пигалица заявила с порога, что мою честь блюсти больше не намерена, хоть я ей и друг. А помнится в день нашего знакомства, я был ею поименован как "упыристый парнокрылый козел" (до сих пор пытаюсь представить этот кошмар генетоков, увы, воображение все так же пасует). Вот что месяц в пещере наедине со мной с девкой сделал... она теперь меня другом считает. Прям так и сказала:

- Ты не мой бой-френд, чтобы я за тебя морду всяким лохушкам метелила!

Я был польщен, правда, что за зверь такой "бой-френд" так и не понял, потом в словарике посмотрел, а в тот момент подумал, что это то же самое, что и "бой-баба", только для мальчиков.

В общем, растрогался я (особенно помог в этом деле камушек выколупанный из короны принца и нежно гревший мою драконью натуру) и сказал, что помогу ей женить на себе этого королевича.

Малявка просияла, так, будто уже шла по центральной площади с гордо поднятой головой, оторванной у своей врагини.

Сказано-сделано.

Как только пигалица ушла, решил поискать для начала принца и провести с ним душеспасительную беседу о браке и армии, подготовить, так сказать, мужика к будущим прелестям. Обнаружил грустящего аристократа на пеньке у пруда. Парень был занят высокоинтеллектуальным трудом: плевал на дальность в воду и попивал пиво. Присел. Разговорились. Я поведал о своем боевом прошлом (о том, как драил клозеты упомянул аж три раза, о тоннах перечищенной картошки - два раза. Это впечатлило королевича больше, чем все показанные боевые ранения).

Корононосный пришел к вводу, что служба - дело опасное для здоровья (я его не разубеждал, лишь кивал, помалкивая, что жизнь с тещей порою похлеще салочек на минном поле, потому как на поле может и пронесет - не рванет, а "родительница жены" рванет точно).

- А возраст-то у тебя призывной... - подводил я юношу тактично к обрыву всех надежд и мечтаний, шваберкой прямо подпихивал.

- Не, не пойду в армию, а то еще убьют... или того хуже, туалет мыть заставят. А может мне детей двоих завести? - с надеждой в нетрезвых глазах заявил он.

- Можно, для верности не двоих, а сразу побольше, чтобы наверняка. А чтобы они точно были вашими... надо это - жениться.

- Не, если женюсь - меня тогда родители убьют, - икнул парень и сокрушенно добавил: - повесил бы того, кто эту службу придумал!

- Так ее твой батенька и придумал, вместе с повсеместной воинской повинностью. Небось и тебя сюда прислал, чтобы от армии откосил?

- Ну да... - смущенно протянул корононосный, а потом побултыхал остатками пива и выдал: - Знаешь, у меня есть стойкое желание - сегодня приобщится к мудрости.

- А это как?

- Ну, один умный, кажется Хайам, сказал, что запрет вина считаться должен с тем кем пьется, и когда, и много ли и кем. Когда соблюдены все эти оговорки, пить - признак мудрости, а не порок совсем. Так вот - твоя компания вполне подходящая, вино тоже ничего, так что....

- Польщен и не могу отказаться - помог пареньку я.

Увы, утро у меня началось не с потягивания от гребня до хвоста, а с ора долбанутого горна и попытки осознать: кто я, где я и куда я сегодня проспал.

Отмененный практикум

Дудел в свистульку паренек настолько тощего и ботаничного вида, что по ощущениям его можно было перешибить соплей, причем даже не моей (к слову, своей я как-то, чихнув, рыцаря нечаянно прихлопнул... хотя может он умер от ядреного пламени, последовавшего за чихом? ), а козявошной.

Доходяга одернул мантию, болтавшуюся на нем не хуже, чем на бельевой веревке, поправил очки и голосом будущего великого лектора (то бишь нудным и навевающим зевоту) провозгласил:

- Многоуважаемый Дормидонт Горынович! Я староста группы. Мы пришли на практикум...

Я же с трудом разлепил глаза и понял, что ненавижу гномов. Всех. Особенно древних. Особенно одного, изобретшего самогонный аппарат. Во мне бродили обрывки мыслей и полноценные последствия пивасика, который мы с принцем после полирнули сидром, а за ним и самогоном. Поэтому поутру было ощущение, что во рту какой-то дятел-стахановец выдолбил дупло, свил там гнездо, а потом, улетая, еще и нагадил...

Я осоловело почесал затылок и изрек:

- А знает ли адепт, что теория пересекается с практикой часто лишь в названии науки? В нашем случае - давно и глубоко покойной... Смекаешь?

Что сказал, к слову, сам до конца не понял. Но видать, чем запутаннее речь, тем она страшнее.

Дохлый староста страдал теловычитанием (поскольку телосложением этот суповой набор назвать было нечестно по отношению к природе), но не слабоумием, а посему всю группу сдуло как ветром.

Я же бессовестно продрых до обеда.

Проспал бы еще дольше, но тут притопала виконтесса. Мелкая, сев на пороге, печально изрекла:

- Все, жизнь кончена!

- Чего это вдруг?

- Магистр по летоведению сказал, что я никогда не смогу сдать экзамен по управлению метлой, - она звучно высморкалась в рукав. - А еще добавил, что так бездарно ему зачет еще никто не сдавал.

- А что завалила, теорию или практику?

- Нет, если бы. Два дерева, четырех одногруппников и тещу директора академии.

Мозги начали соображать и я поспешил утешить малявку.

- Не переживай. Теща тебе взаимозачетом пойдет за два предыдущих столкновения, так что считай, что никого не завалила.

- Точно?

- Поверь моему опыту...

Коллоквиум

Увы, опыт-опытом, а теща оказалась мегерой. Как по характеру, так и по расе. Я лишь посочувствовал ректору с таким родством (и не важно, что он - вампир, кровь из него пила родительница жены исправно) и порадовался, потому как гипсовая мумия, которую сейчас напоминала почтенная фрау, не могла даже говорить, а могла лишь выразительно моргать.

Ректор вяло отчитал виконтессу при всех, а потом вызвал к себе в кабинет и заявил, что его благодарность пигалице безгранична в пределах разумного: помочь там с учебой, отдельную комнату выделить.