Глава вторая

Спустя несколько дней, когда задул свежий сентябрьский ветер, Валентин показывал двум новым акционерам шахту Уил-Элизабет. Мистер Сондерс и мистер Такинг были солидными пятидесятилетними мужчинами, один с бородой, другой с брюшком, и оба с северным акцентом.

Вчера вечером они неожиданно приехали в контору Джона Пермевана в Труро, и тот поскорее отправил мальчишку к молодому Уорлеггану, предупредить о возможном визите завтра днем. Действующие «не глядя» инвесторы в итоге решили убедиться воочию.

Выяснилось, что на прошлой неделе они покинули Лидс и решили неторопливо проехаться по Западной Англии и осмотреть недвижимость, в которую вложат деньги.

Джон Пермеван в свои сорок четыре надел черный парик, дабы скрыть полностью облысевшую голову; курносый, с маленьким ртом, заискивающий, он умел подбирать нужные слова, особенно при разговоре об инвестициях.

— Если вы настроены, — предложил Валентин, — то после обеда можно посмотреть Диагональный и Западный стволы. Вы отметите относительно небольшой объем наземных работ.

— Ага, — согласился Такинг, — тут вы правы.

— Как уже сказал, я веду переговоры по закупке сорокадюймового коромыслового насоса из Пендин-Консольс в Сент-Джасте. Я предложил за насос двести сорок фунтов, а его установка обойдется в восемьсот фунтов. Он создан компанией «Хокинг и сын» и находится в превосходном состоянии. Если сделка состоится, насос перевезут, повторно соберут, и через два месяца он заработает. А может, если у вас есть время, завтра съездите и сами осмотрите насос?

Сондерс обратил взор на небо, а потом на Валентина.

— А где находится этот... Сент-Джаст?

— Недалеко от мыса Лендс-Энд. Тридцать миль или чуть меньше.

— Завтра нам надо в Хейл, — заметил Такинг.

— Согласитесь, — обратился к ним Валентин, — что местоположение этой шахты — исключительная удача, поскольку воду из нее можно отводить прямо в море. Только сейчас мы приближаемся к уровню в пятьдесят саженей, и теперь понадобился искусственный дренаж, а насос, который мы собираемся покупать, который приобретем совместно с другими акционерами, обеспечит всем необходимым.

— На той шахте, где мы вчера побывали, — заговорил Такинг, — мощнее шахтный копер. И есть штуки, которые они называют «столы для промывки руды». И водяные мельницы.

— Что за шахта? Вест-Чивертон? Она существует тридцать лет и принесла владельцам целое состояние. Огромное состояние. А мы еще только начинаем. Но после обеда я покажу вам образцы руды. Я считаю шахту очень многообещающей...

— Простите, — прервал его Сондерс, — кажется, одна дама пытается привлечь ваше внимание.

Валентин посмотрел на дом. Ему махала рукой девушка. Волосы ее сурово трепал морской ветер. Это была Агнета.

— Ох, — объяснил Валентин, — это женщина из деревни. Она простушка, в смысле немного не дружит с головой. Моя жена отнеслась к ней с большой добротой, и теперь девица играет на ее благосклонности. Прошу меня простить.

Он в бешенстве направился к дому, придерживая шляпу, чтобы ее не сорвал с головы порыв ветра.

— Вэлли! — нежно воскликнула Агнета и тут увидела его лицо, — не сердись...

— Не сердись? Да я в бешенстве. Тебе хватает наглости без конца докучать нам! Это уже третий, четвертый раз...

— Ты же велел не подходить к дому. Но я приходила, а тебя все не было. Что случилось? Почему ты все время уезжаешь? Почему не любишь Нету?

— Я любил, Агнета, раньше любил. Больше не люблю. Я очень занят. Я женат. И должен соблюдать брачные обеты. Мы прекрасно провели время. Больше такого не случится. Все кончено. Ты понимаешь? Кончено! Завершено! Конец. Ты мне больше не нужна.

Она вытаращилась на него. Глаза наполнились слезами.

— Тебе не нужна Агнета? Но Агнете нужен Вэлли. Она тоскует по нему! Она никогда его не бросит...

По чистой случайности у дома слонялся Певун Томас. При обычных обстоятельствах Валентин отчитал бы его, чтобы возвращался на конюшню. Но сейчас обрадовался ему как никогда.

— Певун! Иди сюда!

— Сэр?

Тот вприпрыжку поспешил к нему.

— Мисс Тренеглос надо отправить домой. Проводи ее. Любым способом! Не выпускай ее из виду, пока не доведешь до Мингуза! Понял?

— Ага, сэр, но...

— Вэлли! Я пришла к тебе...

Но Валентин уже отвернулся, пригладил волосы и направился к гостям возобновить беседу. Он выдавливал из себя улыбку, старался выглядеть спокойным, словно их деловую беседу прервало незначительное происшествие.

Агнету оказалось нелегко вести домой. Пешком идти было шесть миль, и поскольку Певуну не дали указание воспользоваться лошадьми, сам он не осмелился взять их из конюшни.

Туфли Агнеты уже протерлись, и вскоре она стала прихрамывать. Время от времени по щекам ее струились слезы, взъерошенные на ветру волосы облепили лицо, как водоросли.

Певун знал, что Агнета «несчастная душа». Он сознательно использовал эту фразу вместо «полоумная», потому что так называли его самого, пока Кэти жесткими мерами не пресекла эти разговоры. Но также он знал, что Агнета из дворян, и после того как однажды мистер Тренеглос, сидя верхом на лошади, обругал его за то, что встал «посередь дороги», Певун старался держаться от этой семейки подальше.

Поэтому Певун следовал за Агнетой на почтительном расстоянии. Иногда она останавливалась из-за туфли, иногда садилась на каменную стенку и вытирала лицо краем плаща; тогда он тоже останавливался и ждал некоторое время, а потом аккуратно и настойчиво обращался к ней, пока она не вставала и не двигалась дальше.

Наконец, они подошли к деревне Грамблер. Два ковыляющих по проселочной дороге дурачка привлекли внимание, из дверей и окон выглянули любопытные лица, но, к счастью, все дети убежали на утесы искать морской укроп. Когда они почти добрались до последнего дома беспорядочно раскинувшейся деревушки, Агнета закрыла лицо руками и завыла.

Мысленно взывая о помощи, Певун заметил выходящего из его коттеджа шурина и подозвал к себе.

Целых три года ушло у Бена Картера, чтобы хоть как-то принять мужа Кэти. На Певуне стояло клеймо местного дурачка, и Бена возмутило, что темноглазая и сильная сестра вдруг выскочила замуж за какое-то цыганьё. Но Кэти была счастлива в браке и свирепо защищала мужа от издевок и насмешек, это постепенно переубедило Бена. Иногда они встречались в материнском доме на Стиппи-Стаппи-лейн, и Бен, наконец, пересилил себя и разговаривал с Певуном вежливо.

— Что стряслось, парень?

Певун объяснил, с трудом перекрикивая всхлипывания и вопли Агнеты.

— Итак, мисс. Вы ведь мисс Агнета, да? Почему вы не хотите домой?

Агнета уставилась на Бена, не припоминая, кто он такой.

— Ты кто? Отстань от меня. Я пойду домой, когда захочу!

— Я Бен Картер. Я временами наведываюсь к вам. Дождь собирается. Лучше вам пойти домой вместе с Певуном.

— Я делаю, что пожелаю.

Певун коснулся ее руки, но Агнета высокомерно ее стряхнула. Певун умоляюще воззрился на Бена.

— Подсобил бы ты мне, Бен, будь добр. Проводить нас. Только до дверей. Тут от силы пара миль осталась.

Раньше Певун даже думать не осмеливался, что Бен послушается. Тот заметил, как темнеет и хмурится небо.

— Я собирался на шахту, — неохотно согласился Бен, — мне в общем-то по пути.

Вверив теперь уже только хнычущую Агнету недавно вернувшейся из Бата Эммелин, они, наконец, повернули назад. Для Певуна труднейшее задание превратилось в трогательный подвиг: грустная девушка без происшествий вернулась домой, и самое приятное, что он впервые сделал что-то совместно с шурином. Они покинули дом вместе!

Вскоре Бен ступил на тропу через поле к песчаным дюнам. Заметив, что Певун идет следом, Бен сказал:

— Так ты домой не доберешься, парень.

— Не доберусь, Бен. Я тут подумал, может, прогуляться с тобой до Лежер? Спешить мне некуда, ведь они не знают, сколько времени мне понадобилось, а еще я не видел шахту после запуска нового насоса.

— Как знаешь, — ответил Бен.

Никогда прежде Певун не сопровождал его к шахте, а сейчас и подавно Бену этого не хотелось, но врожденное упрямство удержало от порыва послать его подальше. Черт с ними, с шахтерами, которые станут коситься и шептаться друг с другом. Певун — муж Кэти, и если хоть кто-то пошутит по этому поводу, пусть лучше спрыгнет с обрыва, потому что Бену не нравились эти шутки.