Вульф стиснул зубы. Он уже знал, о чем говорит Вэн. Не то, чтобы он хотел раскрыть то, что знал прямо сейчас, не тогда, когда он был уверен, что ответ Вэна будет военным допросом, по сравнению с которым обучение морских котиков будет казаться прогулкой по пляжу.

-Да, да, - сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как и прежде. - Как скажешь.

Его брат протяжно выдохнул.

- Вульф, я знаю, тебе было тяжело, когда умер папа, но...

О, черт, нет. У него не было времени на этот разговор.

- Извини, брат, тут такое дерьмо творится. Надо бежать, - и прежде чем брат успел ответить, Вульф отключился.

Ладно, один дерьмовый шторм прошел. Теперь время того, что в настоящее время стоит за дверью ванной.

Как по команде, раздался еще один стук.

- Вульф? Мне действительно нужно идти. Я не хочу, чтобы папа беспокоился о том, где я.

Бросив телефон обратно на туалетный столик, Вульф встал и сбросил полотенце, натянул нижнее белье и джинсы. Потом взял в одну руку термомайку, а другой открыл дверь.

Оливия стояла снаружи и, когда дверь открылась, робко улыбнулась ему. Но затем улыбка исчезла, а ее глаза расширились, пока опускались по всей длине его тела. Она моргнула и быстро отвела взгляд, но на ее щеках появился румянец.

Вот дерьмо. Он достаточно знал женщин, чтобы понять, что это значит.

Странное чувство шевельнулось в его животе, и это было не раздражение от ситуации, которое он должен был почувствовать. Словно ему понравилась ее реакция, что было странно, потому что Оливия была его другом. На самом деле он не хотел ее.

Но ты можешь это использовать.

Эта мысль пронеслась в его голове прежде, чем он смог остановить ее, и его инстинктивным порывом было отмахнуться от нее, потому что он уже выдумал слишком много лжи, и притворяться, что она ему нравится, было просто неправильно. Но мысль застряла в мозгу как заноза.

Оливия густо покраснела и пригладила волосы, ее внимание было приковано к стене позади него. В этой хлопчатобумажной ночной рубашке, с распущенными по спине темными волосами и раскрасневшимися щеками, она выглядела до смешного юной и свежей. Как школьная учительница или гувернантка.

Мгновение он изучал ее, а в голове у него зарождался план.

У нее был доступ к информации, в которой он нуждался, и, если он не собирался угрожать ей, он должен был найти другой способ получить информацию. Если бы она хотела его, это, конечно, дало бы ему рычаг, который он мог бы потянуть. Это означало бы лгать ей, притворяться, что она ему нравится, но у него не было выбора. Ему нужна была информация.

В любом случае, твоя дружба с ней не настоящая. Ты делал это для папы, помнишь?

В груди шевельнулось еще больше неприятных ощущений. Похожих на отрицание. Ему захотелось зарычать. Конечно, она ему нравилась, и он не хотел причинять ей боль, но у него была цель, и ничто не могло помешать. У него не было места для таких нежных эмоций, как сожаление и отрицание.

В любом случае, черт возьми, он был двойным агентом, а лгать - это то, что делают двойные агенты. Значит, использовать ее реакцию на него, чтобы получить от нее больше информации, не хуже, чем он уже сделал, верно?

Что-то нашептывало ему, что хуже, но он не мог позволить себе слушать этот голос.

Быть морским котиком означало игнорировать кучу неудобного дерьма, как умственного, так и физического. И он не пережил бы тренировки, если бы был киской, которая позволяла чему-то добраться до него. Черт возьми, нет, он выжил, потому что у него было все, что нужно. Правильный материал, выносливость, умственная стойкость или любое другое дерьмо, которое вы бы пожелали. У него была миссия, и для него, и для его отца цель оправдывала любые средства.

Она бросила на него быстрый взгляд, как будто боялась смотреть на него слишком долго.

- Эти татуировки, - сказала она, задыхаясь. - Когда ты их сделал?

Значит, ей понравились татуировки. Ну, женщинам часто они нравились, а он был достаточно бесстыден, чтобы наслаждаться вниманием. Особенно когда они предлагали лизать их.

Он посмотрел на чернила на груди и руках.

- За многие годы. Некоторые на заданиях, некоторые на базе, - он встретил ее пристальный взгляд и выдержал его. - Они тебе нравятся?

Она покраснела еще сильнее и отвела взгляд, заправляя прядь волос за ухо, чтобы они не лезли в глаза, и откашлялась.

- Они очень милые.

Хммм. Интересно. Они ей более чем нравились, это было ясно. Хорошо. Он мог бы использовать это, если бы собирался идти вперед с планом, который уже был в значительной степени заключен в его голове.

Медовая ловушка. И мед – это он сам.

- В любом случае, - продолжала она, неловко сложив руки на животе. - Дверь в коридор заперта, и я не могу ее открыть. И мне действительно нужно вернуться домой. Так что, если мы закончили здесь...?

Правильно, например, играть в эти игры. Рассказать ей правду о своей миссии было невозможным, поэтому ему пришлось придумать, как удержать ее здесь, чтобы не отпугнуть и дать ему время осуществить этот план соблазнения.

Может быть, сказать ей, что «это не свидание» было ошибкой.

Он одарил ее одной из своих легких, непринужденных улыбок, от которой обычно цыпочки млели, и бросил свою термомайку на кровать рядом с собой.

- Должно быть, с дверью что-то не так. Я взгляну, в чем дело, через секунду. Но, эй, куда спешить? - ее взгляд вернулся к нему, и он снова задержал его, убедившись, что улыбка прочно приклеилась к его лицу. - Не хочешь присесть и поговорить?

* * *

Он улыбался ей. Впервые с тех пор, как он поднял ее с кровати и вынес из окна, он улыбнулся ей. И Боже... это была та же восхитительная, ленивая, сексуальная улыбка, которую она помнила много лет назад. Словно восход солнца медленно ползет над горизонтом, прогоняя тени и обещая тепло.

Боже милостивый! Ты безнадежна.

О да, так и есть. Полностью. Ее бедное сердце снова и снова билось в груди, и она ничего не могла с этим поделать. Особенно сейчас, когда на нем не было ничего, кроме джинсов, скульптурных мышц, загорелой кожи и татуировок.

Он был воином. Раздетый он был как бог.

Мускулистые плечи и грудь; жесткий, рельефный пресс; мощные бицепсы. Россыпь темных волос на груди. Просто... идеальный мужской образец, созданный специально для того, чтобы сводить с ума женские гормоны и вызывать примитивные реакции. Сила, мужественность, охотник, который будет держать свою пару и их детей сытыми в холодную зиму. Который защитит их от любого, кто захочет причинить им вред.

Возьми себя в руки, идиотка. Как будто ты никогда раньше не видела голого мужчину.

Полуобнаженного. Конечно она видела. По телевизору и в кино. Что, конечно, не в счет, но все же. Это был ее выбор. Свидания никогда не занимали в ее жизни первого места, и она была более чем счастлива.

Она моргнула, не в силах отвести взгляд от него и его завораживающих татуировок. На его груди был изображен орел с распростертыми крыльями и трезубцем позади него, наряду с вьющимся, черным племенным рисунком, который окружал одну грудную мышцу. Там тоже были звезды и какие-то надписи, которые она не могла разобрать. Но это еще не все. На правом бицепсе виднелась еще одна с племенным орнаментом и множеством зазубренных краев, которые обвивались вокруг его локтя, пронзая его длинное мускулистое предплечье. Там было что-то похожее на скелет лягушки, переплетенная орнаментом, что было странно. Его левая рука представляла собой буйство красок в азиатском стиле, с водой, драконом и, как ни странно для такого мужественного парня, цветами. Хвост дракона спускался вниз и обвивался вокруг предплечья, которое, должно быть, было намеком на цвет, который она видела ранее.

Он носил цепочку на шее, и на ней, прямо между грудей, висели... жетоны. Это были его жетоны, потому что он был военным. Господи, почему это так чертовски сексуально?

Ты пялишься. Остановись.

Она снова моргнула. Он что-то сказал, не так ли? Что это было? Черт, она была смешна. Он был просто человеком, а татуировки - просто чернилами. Ничего, что оправдывало бы такую ее реакцию. Конечно, она любила его много лет, но это граничило с глупостью.

Оливия с трудом взяла себя в руки, хотя ей было трудно противостоять этой красивой, сексуальной улыбке, а в его голубых и зеленых глазах блестели веселые искорки.

Что, если он знает, почему она покраснела и уставилась на него? Что, если он догадается, что она за него готова умереть?

Думаешь, он еще не понял этого?

Ее румянец стал еще жарче. О да, он догадался. Нельзя сказать, что мужчина, который так выглядит, не знает, когда он привлекает женщину. Что было совершенно неловко. Особенно когда он не чувствовал того же.

На этот раз она заставила себя выдержать его взгляд и попыталась успокоить сердцебиение.

- Что ты сказал? Прости, я пропустила.

Его улыбка была разрушительной, давая ей понять, что он точно знал, почему она пропустила его вопрос.

- Я сказал, что спешить некуда. Почему бы нам не присесть и не наверстать упущенное?

Оливия, не обращая внимания на румянец на щеках, притворилась, что никогда не замечала, как открыто смотрит на его тело.

- Наверстать упущенное? О, но разве тебе не нужна информация?

Он пожал одним из своих массивных плеч.

- Это может подождать. Сначала я хотел бы услышать все о том, чем ты занималась все это время.

А, точно. Это казалось немного странным после того, как он был так серьезен и настаивал на том, что хотел от нее какую-то информацию. С другой стороны, они не видели друг друга десять лет, и было бы неплохо поговорить с ним.

Итак, он похитил тебя из твоей спальни в четыре утра, на бешеной скорости поехал сюда, затащил в эту комнату, требовал информацию и теперь совершенно счастлив откинуться назад и наверстать упущенное время? Тебе не кажется, что что-то не так?

Все это было немного странно, но опять же, это был Вульф. Она так давно его не видела, и если он хочет поговорить, то и она тоже. Да, она действительно хотела вернуться до того, как все поймут, что ее нет в спальне, так что им не придется долго болтать, но... Ну, когда она в последний раз сидела и болтала с другом? У нее не было много друзей, с которыми можно было бы поболтать.