5

Таннер окинул взглядом номер в отеле Денвера и бросил ключи на кровать. После стольких лет пребывания за границей и разъездов, он наконец-то в одиночестве ехал за рулем, без команды. Несмотря на то, что машина была взята на прокат, в салоне его Nissan Xterra цвета зеленого леса чувствовался запах новой кожи. Забавно, но эта маленькая деталь подняла ему настроение.

Он позвонил сестре со своего нового мобильного.

Пегги ответила на четвертом звонке.

— Алло?

— Эй, привет. Это я. Это мой новый номер.

— Таннер! Так ты действительно осел. Я не верила до конца.

Он подошел к окну и посмотрел наружу. Вид был не очень красивым, но зато безопасным. Долгожданное изменение.

— Я не могу оставить Дэвида. Не тогда, когда он, наконец, взял себя в руки.

— Так ты уверен, что это случилось еще до того, как он решил посещать клуб анонимных алкоголиков?

— Да. Он сам рассказал мне эту грязную историю.

Параллели между его братом и отцом были болезненными. По крайней мере, Дэвид не бросил свою семью. И Таннеру пришлось стоять стеной за брата. Он опустил голову на холодное стекло.

— Это какой-то ночной кошмар.

Послышался вздох Пегги.

— Мне не нравится, что ты собираешься проделать с этой женщиной.

Его совесть и так билась в припадке из-за Мередит Хейл. Он пытался выбросить из головы фразу «невинная жертва». Потер уставшие глаза. Разве не поэтому он не мог заснуть?

— У меня нет другого выхода.

— Я продолжу копать на Соммервилля, Таннер. До сих пор все думают, что он придурок мирового класса. Пьяница, вероятно, настоящий алкоголик и бабник. Но он представляет все немного по-другому и у него неплохо получается. Он заявляет, что нашел более высокую цель после развода. Посетил церковь, исповедовал свои грехи. Это стандартный трюк политиков.

— Полная чушь собачья. Конечно, с его деньгами и связями, он может выиграть.

— Да. Их развод был публичным. Мередит получила очень солидные отступные.

Таннер стал рисовать крестики нолики на запотевшем стекле от его дыхания.

— Рад за нее.

— Она настоящий боец. И ее уход в конкурирующую газету Соммервилля был еще одним гвоздем, забитым в пресловутый гроб развода. Она так легко не влюбиться.

Он нарисовал крестик и фыркнул.

— Ты сомневаешься в моем обаянии?

— В каком обаянии? Ты разучился обходится с женщинами, после стольких лет ада.

— Это как кататься на велосипеде.

— Я думала, что это больше относится к сексу. В отношениях все сложнее.

— Я уже слышал это, — подхватил он.

Именно поэтому он и сторонился отношений. И ему не хотелось вспоминать, сколько времени у него не было секса. Его сестра была права. Там, где он работал... одиноких женщин фактически не было. А он предпочитал не спать с теми, кто крутился с ним в одном бизнесе. Слишком много разговор на подушке могло убить хорошую историю. И он не обращался к проституткам. Никогда не якшался и не собирался. Несмотря на то, что проституция была характерной семейной чертой.

— Нам нужно определить направление действий, Таннер, — повторила его сестра, говоря точно как полицейский, которым и являлась.

— Я работаю над этим. Соммервиль осторожен. Он знает, что пресса начнет копать. — Он вытер окно и подошел к мини-холодильнику, вытащив «Доктор Пеппер». Господи, конечно, приятно открыть дверцу и увидеть пополняемый запас газированной воды.

— Воспользуйся лопатой покрупнее, — сказала его сестра.

От сладкого сиропа с газировкой у него засвербило в носу.

— Планирую.

— Я так злюсь на Дэвида.

— Понимаю. — Это было объяснимо. Бывший Пегги изменил ей. Она его выгнала и растила семилетнего сына одна. — Мы что-нибудь придумаем. У меня есть несколько друзей-журналистов, которые тоже тихо копают.

— Мне нужно бежать. Нужно забрать Кита с вечеринки по случаю Дня рождения.

Таннер щелкнул по пульту телевизора, устроившись на кровати, остановившись на серфинг канале.

— Передай ему привет. Может, ты сможешь приехать ко мне в Колорадо через несколько месяцев. Мы могли бы вместе встретить День благодарения.

— Было бы замечательно. Мы пройдем через это вместе, Таннер.

Ее поддержка заставила его заерзать на кровати. Ему показалось... странно, он привык со всем справляться в одиночку.

— Я знаю. До свидания, — сказал он, отложив телефон.

Через несколько секунд он открыл папку с файлами и уставился на фотографию Мередит Хейл. Она пошла по стопам своей семьи на факультет журналистики Колумбийского университета. Получала персональную стипендию по плаванию не меньше. Как сказал Соммервиль, это было общим между ней и Таннером. Но поскольку он был на шесть лет старше, их пути не пересекались. Его изыскания в интернете показали, что она не прикрывалась своей фамилией Хейлов, и ему это нравилось. Соммервиль явно не был таким щепетильным.

Ее статьи были сильными. Окрашены эмоционально. У нее был хороший стиль письма, она поднимала болезненные и сложные темы, сохраняя при этом объективность.

Чем больше он узнавал о ней, тем больше она ему нравилась.

Это злило его еще больше, потому что в результате ему придется разбить ей сердце.