Глава 46

Айла

— Что за чертовщина?

Я выхожу из душа и вижу Ретта, сидящего на моей кровати и держащего мою копию книги «Ледяное сердце»... и, судя по хмурым губам и морщинам на лбу, он не очень доволен.

— Это моя следующая книга. — Я стаскиваю полотенце с головы и пальцами расчесываю свои влажные волосы.

— Рид и Ариана? — спрашивает он, листая страницы. — Айла, это мы.

Я нерешительно улыбаюсь.

— Да. Типа того.

— Это не круто. Ты не можешь этого делать. Не можешь просто писать о людях без их разрешения.

— Я изменила все детали, — оправдываюсь я. — Мы встретились после свадьбы. Ты — бейсболист. Я — автор песен.

Он не выглядит удивленным.

— Никто ничего не узнает, — заверяю его я.

— Херня это все. Любой, у кого есть хоть немного мозгов, увидев нас вместе и прочитав твою книгу, все поймет.

— Кто увидит нас вместе и прочитает мою книгу? — Я закатываю глаза.

— Если ты будешь встречаться со мной, тебя рано или поздно сфотографируют. Таблоиды поймут, кто ты, и...

— И что? — Я подхожу к кровати, наклоняюсь и целую его в лоб. Он слишком остро реагирует.

— Айла, мы встретились вскоре после смерти Дамианы... люди этого не поймут, — говорит он унылым тоном. — Тебя не осудят за это, в отличие от меня.

— Я не писала о ней в книге.

— Да, но что, если кто-нибудь сложит дважды два? Поверь мне, начнется шумиха. Люди напишут что угодно, если это принесет прибыль. — Он закрывает мою книгу и потирает глаза большим и средним пальцами, выдыхая. — А я не хочу, чтобы из наших отношений делали инструмент по выкачиванию денег. Тем более, если это делаешь ты...

— Ты говоришь это, исходя из собственного опыта?

— Да. Именно.

Поднявшись, он начинает расхаживать по номеру и собирать вещи. Никогда не видела его таким. Он боится, что потеряет меня? Или боится, что его «позорная тайна» всплывет в СМИ? Я бы посоветовала ему не беспокоиться о том, что подумают другие, но он, похоже, не в духе.

— Я не хотела писать о нас, — говорю я. — Не хотела. Много раз я начинала писать о ком-то другом. Придумала всех этих вымышленных персонажей, но, как не крути, их эмоции были слишком реальными, слишком знакомыми, и я продолжала возвращаться к нашей истории. Но так как она была не завершена... я дала ей достойное окончание. Думаю, это был мой способ справиться со всем и поставить точку.

— Когда она будет опубликована? — спрашивает Ретт, оттягивая пальцами нижнюю губу.

— В мае.

— Боже, так скоро? Можешь это отменить?

Я смеюсь.

— Нет, не могу.

Он снова мечется по номеру.

— Если бы ты просто дал этой книге шанс, то понял бы, что это действительно красивая история, — говорю я. — К тому же, вторая ее половина — чистая выдумка. Ты должен прочитать тот фрагмент, где ты делаешь мне предложение.

Он ничего не отвечает на это.

— И обложка, — продолжаю я, указывая на книгу, которую он все еще держит в руке. — Название будет напечатано розовым, потому что розовый — теплый цвет, что означает, что, в конце концов, я разморожу твое ледяное сердце своей любовью.

Ретта, похоже, не интересуют метафоры, которые вошли в эту вымышленную историю о нас, или то, что все продумано и спланировано.

— Это не нормально, Айла. — Его голос проносится по номеру, лишая меня дара речи.

Прежде чем у меня появляется шанс остановить его, он одевается и выходит. Моя книга все еще зажата в его руке.

Он останавливается, положив руку на ручку двери, и поворачивается ко мне, но не смотрит в глаза.

— У меня рейс через два часа. Мне нужно... разобраться со всем этим.

А затем уходит.

Я изменила его в своей истории, но, возможно, была полной дурой, посчитав, что смогу изменить и в реальной жизни.