— Нарка, солнышко, ну что ты? Давай подождем, чуть-чуть. Ну что нам? Что изменится? Мы ведь и так с тобой… подожди немного…

Потом долго обнимал ее, пытаясь уверить, подобрать слова. Так хотел, чтоб она была счастлива… Она прижималась ко мне, и тихо, беззвучно вздрагивали плечи.

Но ночью все снились темные глаза, золотая бабочка в волосах и маленькая родинка у ключицы… как успел рассмотреть?

— Священными молниями Громовержца клянусь беспрекословно выполнять волю консулов и начальников моих, и все силы употребить на исполнения того, что мне прикажут!

Клятва была простой…

Будь верен клятве.

Пока легион оставался здесь, но к зиме уйдет в Илой.

Жизнь мало изменилась с тех пор, как из шатров вспомогательных войск меня перевели в илойскую солдатскую палатку. Хотя, казалось, должна была начаться новая жизнь, и все иначе. Но нет, тот же лагерь, те же хозяйственные дела, только гоняли теперь больше. В конницу пока зачислять не спешили, да и не уверен, что мне это светит. Князь — да, но за душой нет ничего, кроме долгов, никакого ценза я бы не прошел. Здесь строго.

Я и так уже получил куда больше, чем мог надеяться, и точно знал — получу от судьбы еще.

С Наркой мало виделись теперь, было как-то не до того. Все пытался выкроить время, но не выходило. С утра и до позднего вечера — дела, а вечером падал, чуть ли не замертво, от усталости, с непривычки все тело болело…

Кенек кажется сам избегал меня, я несколько раз пытался подойти, похвастаться, рассказать, но он вечно куда-то спешил. Только раз бросил:

— Смотри, Нарку не обижай, а то сверну шею.

Сказал — она плакала опять…

Что-то еще не давало мне покоя, мешало спать по ночам, я просыпался и не мог вспомнить, ворочался. Все это время был слишком занят собой и предстоящей войной… Когда вдруг, однажды, увидел Нарку у ворот лагеря, даже не сразу понял, что это она. А когда понял — не знал что подумать.

Она тоже увидела меня, замерла, напряженно вытянулась. Льняное синее платье с тонким пояском, бусы из беленьких речных ракушек, волосы аккуратно собраны и повязаны лентой. Нарка? Неужели? Уж и не помню, когда видел ее такой. Да и видел ли? Ходит ведь вечно, словно мальчишка… с луком за спиной… а сейчас…

Она хотела было кинуться ко мне, но отчего-то не решалась, испуганно вглядываясь.

Вдруг тоже стало страшно — что же случилось с ней? или это с нами? Со мной.

— Нарка, ты чего это? — только и смог ляпнуть я.

Она вдруг громко всхлипнула, подхватилась, и побежала прочь.

Но с тех пор вдруг отчетливо осознал, что мучает меня, словно открылась дверь.

И теперь, стоило закрыть глаза, и я видел ее, ту, черноглазую илойскую богиню во дворике среди цветов. А ведь даже не знал, как ее зовут. Ну, куда мне? Дочь Маэны. Не хотел думать, но все равно не думать не мог, и каждую ночь мне снилась она одна. Я не хотел! Ну зачем? У меня есть Нарка… Моя Нарка. Я так боялся ее обидеть, но и поделать ничего с собой не мог.

Меня разрывало на части, и все победы, все войны как-то отходили на второй план. Наивно пытался спрятаться за работой, гонял сам себя из последних сил, но облегчения это не приносило.

Однажды не выдержал, выпросил выходной и поехал в Хатогу, целый день шлялся по улицам, ожидая ночи и никак не мог дождаться. А ночью тайком пробрался в дом наместника — как мне удалось тогда, не знаю и сам, никто не заметил.

Моя черноглазая богиня спала и улыбалась чему-то… такая красивая… я присел рядом на корточки, осторожно коснулся ее волос, поправляя сбившуюся на прядь, и она вздрогнула во сне. Тогда потянулся и поцеловал ее… в губы… Не знаю, почему она не закричала, что удержало? я видел ее огромные испуганные глаза, она мгновенно вскочила, уже собираясь звать на помощь… тоненькая шелковая рубашка просвечивала почти насквозь…

Иногда мне кажется, что та ночь приснилась, и ничего не было…

Потом мне конечно здорово досталось, за то, что не вернулся во время, не к вечеру, а лишь на следующий день… неделю на спине спать не мог… но это было не важно. Только раз… и что было, что будет потом… Убьют, выгонят — пусть! Я не хотел думать.

— Ты вернешься? — Наркины глаза сухие, губы поджаты, но хорошо видно, что держится она из последних сил.

Так хотелось пообещать… но не могу. Отчетливо вдруг понимаю, что любые обещания не будут правдой. Я не вернусь. Более того — я не хочу возвращаться. Прости, Нарка…

— Не знаю, — говорю я.

Хочется сказать «не жди меня», но на это уже не хватает сил.

Я еду в Илой. Все будет так, как я мечтал.

Далекий Самат однажды ляжет к моим ногами! Весь мир! Я знаю, так будет. Нарка, прости если сможешь…

Сам себе я это никогда потом не прощу.