1

В большой просторной землянке, обитой трофейными суконными одеялами, стоит сизый туман от табачного дыма. Только и видно сидящих у стола, а остальные мелькают, будто призрачные тени. Уже второй час командир дивизии рассматривает и утверждает решения командиров полков на наступление. Тут же находятся начальники служб штаба дивизии, командиры средств усиления, штабные работники. Докладывает майор Миронов.

Неподалеку стоят два командира полка. Майор Черняев немного удивлен, подполковник Столяров явно недоволен. Каждый из трех командиров полков хочет, чтобы его полк был назначен на главное направление. Столярову комдив даже сказал в первый день, когда они сменялись: «Будешь открывать наступление». И вот почему-то передумал и поставил Миронова. «Или не доверяет, думает, подведу. Ну пусть, пусть. Посмотрим, что у Миронова получится».

— Так, так, значит, главный удар решил наносить правым флангом на Клиновой, совхоз номер «восемьдесят шесть», — говорит комдив, просматривая карту, и прикидывает расстояние по глубине обороны противника. — Можно согласиться. — Он глядит на Миронова. — Ноты еще подумай. Не лучше ли перенести на левый фланг, ближе к полку Черняева? Он правым, а ты левым. Так удар будет более мощный, скорее взломаем главную полосу обороны противника, скорее войдут в прорыв танковые корпуса. Меня, признаться, вот что беспокоит. Хорошо, если на правом фланге, на высоте 188.0, боевое охранение, а если передний край? Тогда одному будет прорывать трудно. Как думаешь, Выгловский? — обратился комдив к начальнику штаба.

Выгловский, мужчина средних лет, с широким, скуластым лицом, спокойно глядит на всех голубыми детски-добродушными глазами, поглаживая бобрик коротких волос. И, опираясь обеими руками о стол, смотрит в карту.

— Чтобы окончательно утвердить решение Миронова о подготовке полка к наступлению, ему надо будет провести разведку боем, поскольку удар будете наносить правым флангом. Командующий утвердил ваше решение. Только что звонил начальник штаба генерал Геворкян. Пусть Миронов продумает вопрос о разведке боем, а завтра доложит вам.

— Разрешите, товарищ полковник? — попросил слова Миронов. — Я могу доложить сейчас.

— А не торопишься?

— Нет, я уже думал. После короткого огневого налета артиллерии и минометов захватить высоту 188.0, обходя ее с северо-востока и северо-запада. К высоте ведут скрытые подступы — овраги.

— Но они заминированы, — сказал Выгловский.

— Это не беда, — вмешался комдив. — Саперы сделают проходы.

— А какими силами думаешь, майор, разведку боем вести?

— Одним стрелковым батальоном.

— Не много ли сил на одну разведку боем? Тебе же прорыв еще надо делать.

Но начальник штаба поддержал Миронова:

— Пожалуй, товарищ полковник, надо не меньше батальона. Во-первых, противник может принять этот бой за наступление. А во-вторых, наверняка, если пустить одну роту, а у него там крепкий опорный пункт, мы можем зря положить людей и не достигнуть цели.

— Если батальон, товарищ полковник, успешно справится с задачей, я могу оставить на высоте одну роту для закрепления, а ночью отвести остальные силы на исходные, — сказал Миронов.

— Согласен. Время на подготовку разведки боем — двое суток. Окончательное решение со всеми выкладками сил и средств доложишь завтра в девятнадцать часов. Ну что ж, Миронов, быстро ты отделался, можешь идти. Да, постой. Забыл тебя познакомить с командиром танкового батальона, что будет тебя поддерживать при прорыве. Как его фамилия, Выгловский? Где он?

— Майор Кряжев. Здесь был. Подышать воздухом вышел. Позовите, — приказал комдив связисту.

«Неужто Василий Кряжев, тот, с кем в первые дни на фронте встретились?» — подумал Миронов.

Вошел плотно сбитый, маленького роста танкист-майор, с красными пятнами от ожогов на лице.

— Василий.

— Сашка.

Они обнялись крепко, по-мужски.

— Ну, тогда, — сказал комдив, — и карты в руки, им организовать взаимодействие. А завтра доложат, поглядим, что у них получится.

От Кряжева Миронов узнал, что их танковым корпусом командует генерал Канашов, и это известие его очень удивило и обрадовало.

С мутным холодным рассветом на высотку, занимаемую врагом, перед правым флангом полка Миронова обрушился артиллерийско-минометный огонь, раскалывая степную тишину, поднимая в воздух черные клубы земли.

С наблюдательного пункта командира первого батальона, где находился Миронов с начальником артиллерии капитаном Хватовым, взлетели две красные, а за ними зеленые ракеты. Это был сигнал для начала разведки боем. Миронов смотрел на поросшую бурьяном полоску земли, с продолговатыми, желтовато-серыми бугорками. Там была наша исходная позиция для атаки, и там появились бойцы — группками и поодиночке, растянувшиеся в цепь. Атака началась. Артиллерия перенесла огонь в глубину вражеской обороны, и за ее разрывами торопливо пошли пехотинцы. Они бежали так стремительно, будто им надо было во что бы то ни стало догнать эти разрывы. В цепях Миронов увидел одно, второе, третье орудие. Четвертого не было. Отстало где, что ли? Десять-пятнадцать минут противник, подавленный огневыми ударами, молчал. Но вскоре и он оживился. Просвистели и глухо разорвались у оврага первые снаряды. Потом их стало больше. Они собирались гуще и ближе к правому и левому флангу атакующих. Дым заволок черной стеной высоту. «Неужели пехота залегла, не дойдя до окопов врага?» — с тревогой подумал Миронов. Связь с комбатом Григорьевым прервалась. Миронов отдал распоряжение связистам восстановить связь и решил переменить свой наблюдательный пункт, выдвинув его вперед. Здесь ничего не видно. Пока он занимался своими делами, артиллерийские наблюдатели засекли много новых, неизвестных по нашим данным целей: пулеметов, дзотов, огневых позиций батарей.

Миронов заметно волновался, поглядывал на часы. Прошло полчаса, сорок минут, от Крузова никаких сведений. Он послал своего связного к нему, но напрасно. От комбата принесли первое донесение: «Батальон ворвался в первую траншею, в центре. Одна рота ведет бой в блиндажах, на обратных скатах высоты. Мой наблюдательный пункт на вершине». «Чего он снова придумал, вылазить на самый купол? — подумал Миронов. — Засечет артиллерия и уничтожит». И будто в подтверждение его мыслей через несколько минут стала бить по вершине артиллерия врага. Надо было выручать комбата. Он послал вперед разведчиков и артиллеристов, чтобы выявить, откуда бьют вражеские батареи. Через час он получил новое донесение от комбата: «Батальон захватил еще одну траншею на обратных скатах высоты. Противник бросил в контратаку до двух батальонов пехоты и пытается сбросить нас с высоты». Да, теперь Миронов не сомневался. Это было не боевое охранение врага, а его передний край.

Наша артиллерия преградила путь контратакующему противнику. Миронов отдал приказ батальону закрепиться. Но когда после удачных налетов наших артиллеристов сильно поредевшие цепи врага стали отступать, комбат Крузов поднялся и повел бойцов за собой в атаку.

— Смелый мужик, — сказал Хватов. — Даром что старик, а с огоньком.

Но вскоре пришло новое донесение: комбат тяжело ранен. Миронов тут же послал связного, чтобы вынести Крузова. Но он отказался уйти со своего наблюдательного пункта.

— Товарищ майор, — докладывал старший связной, — не хочет уходить категорически. Ординарец его убит, а он один засел в окопе и бьет.

— Да, настырный старик. С норовом, — сказал Хватов. — Как бы его не захватили в плен.

Вечером на наблюдательный пункт Миронова принесли раненого Крузова. Он лежал с забинтованными ногами и правой рукой, осунувшийся, еще более постаревший, но со спокойным лицом, будто ничего не произошло, и он после обычного трудового дня лежал отдыхал — и только. Миронов подошел к нему, пожал здоровую руку:

— Спасибо вам, товарищ Крузов! Вы настоящий командир. Не обижайтесь на меня за прошлое. Все бывает.

Комбат поджал губы и покачал головой. Синеватые его веки закрыли слезящиеся глаза. Но не успели унести Крузова, на наблюдательный пункт пришел полковник Андросов.

— Молодцы твои ребята, Миронов! Видал, как они высоту быстро окружили? А Крузов, Крузов твой, смотри, отличился. Представляй достойных к наградам. Решение твое наносить удар правым флангом оставляю в силе. Средства усиления у тебя есть. Кто будет тебя поддерживать, получишь приказ сегодня вечером. Готовься, — сказал он, помолчав, глядя в сторону притаившегося противника. — На днях наступать. Понял?