3

День 13 октября 1942 года начался как все рабочие, будничные дни в Генеральном штабе.

Но его начальник — генерал-полковник Василевский, всегда до подчеркнутого безразличия спокойный человек, заметно волновался. Первыми, кто заметил это, были начальники фронтовых направлений. Василевский придирчиво и детально уточнял их данные о положении фронтов за истекшие сутки. И особенно на сталинградском направлении.

Нет, это происходило отнюдь не по случайному совпадению с роковым числом «тринадцать», магически действующим на настроение начальника Генерального штаба.

По донесениям, полученным от командующего Сталинградским фронтом, он знал, что короткое затишье, наступившее с 8 октября после ожесточенных боев 62-й армии в Сталинграде, только кажущаяся идиллия фронтового спокойствия в канун надвигающейся бурной грозы. Кто-кто, а Василевский представлял по последним разведсводкам, что немцы подтянули свои резервы и произвели перегруппировку, нацелив удар на Сталинградский завод, с тем, чтобы здесь разрезать пополам войска 62‑й армии и выйти к Волге.

Знал, правильно оценивал, но не мог предотвратить этого удара, как и Ставка, поскольку ни время, ни те силы, которыми мы располагали, не позволяли организовать надежный заслон. Оставалось надеяться только на самих обороняющихся. Да они не бездействовали и не полагались на помощь «свыше».

Командующий Сталинградским фронтом приказал 62-й армии силами дивизии Жолудева и одним полком Горишного нанести контрудар по западной окраине поселка «СТЗ» с целью сорвать подготовку нового наступления противника. Это было правильно и разумно: заставить врага перейти к активным действиям раньше, чем намечает он сам.

Да это был не только риск, а разумная боевая дерзость. Одной дивизией — против пяти. Из них две танковые. И вот вчера, утром 12 октября, начался дерзкий контрудар частью сил 62-й армии.

Немцы оказывали ожесточенное сопротивление. Весь день дивизия Жолудева атаковала на своем левом фланге и в центре, но продвинулась всего на 300 метров. А соседний полк Горишного и того меньше — на 200 метров.

Гитлеровцы не ожидали удара, но плотность их боевых порядков, нацеленных на решительную схватку, пробить было невозможно. Весь день шли встречные бои с переменным успехом.

А далее что? Дальше как и те, кто наносил контрудар с обозначившимся незначительным успехом, так и начальник Генерального штаба, понимали: в ближайшие дни противник придет в себя после внезапных ударов и сам обрушит на войска 62-й армии в пять раз превосходящий по силе удар. И тогда?! Впрочем, можно, не гадая, ясно представить, что будет тогда. А сейчас вот через несколько минут он должен, как и всегда, в 12 часов дня сделать очередной доклад Верховному Главнокомандующему обо всех изменениях и боевых действиях, происшедших за ночь на советско-германском фронте.

В Кремле, в кабинете Верховного собрались представители Ставки. Неторопливо, молчаливые, какие-то замкнутые в последние дни, они заняли свои места, поглядывая то на Сталина, то на начальника Генерального штаба с тревожным ожиданием.

Василевский, как обычно, спокойным голосом начал доклад. И только по пальцам рук можно было понять, что все же он чем-то взволнован. «Сталин один из первых заметил это. И когда начальник Генштаба стал последовательно докладывать о положении фронтов, начиная с самого северного участка — Карельского фронта и Северного флота, затем перешел к Ленинградскому, Северо-Западному фронту, Сталин, казалось, с безразличием слушающий его доклад, вдруг перебил его:

— Александр Михайлович, скажите, пожалуйста, и на других фронтах также тихо?

— Исключая Сталинградский и смежные с ним фронты. И кавказское направление.

— Вот-вот, мы и послушаем о них. Остальные окопались, сидят, ждут у моря погоды. Ну и, как всегда, просят у Ставки какой-нибудь помощи.

Василевский сказал, что выписка из сводки о положении на советско-германском фронте готова для каждого участника совещания, и тут же стал подробно докладывать о Сталинграде.

Все заметно оживились, заинтересованно глядели на карту, изредка обменивались мнениями друг с другом.

Сталин на протяжении всего доклада сосредоточенно думал, молчал и курил.

Когда Василевский окончил доклад, он встал и медленно прошелся, заложив руки за спину, будто разминаясь. Но все понимали, что чрезвычайно тяжелая обстановка, сложившаяся в Сталинграде, его серьезно взволновала. Остановившись у карты, где была нанесена обстановка за истекшие сутки на всех фронтах, он несколько минут рассматривал и, обернувшись, чуть приподняв левую бровь, сказал:

— Нам, я думаю, всем хорошо понятно, что там происходит. — И он жестом руки показал в сторону Сталинграда. — А вот командующему фронтом — непонятно. По моим данным, он, вместо того чтобы нацеливать усилия на помощь 62-й армии, занялся не той работой. — Все переглядывались, еще не представляя, чем же занимался командующий фронтом. И Сталин, уловив это недоумение, кивнул генералу инженерных войск. — Доложите, товарищ генерал.

Из доклада стало ясно, что, опасаясь возможного форсирования немцами Волги, командующий продолжает оборудование левого берега, подготавливая его к обороне. При этом привлекает части соединения, направленные для помощи 62-й армии.

— По-моему, — сказал Сталин, — нельзя распыляться и ослаблять и без того слабую оборону 62-й армии. Товарищ Василевский, передайте немедленно распоряжение Ставки и обяжите от ее имени товарища Еременко выехать лично к товарищу Чуйкову. Пусть он там на месте, в войсках, изучит положение и доложит нам, что надо сделать, чтобы оказать на деле помощь армии. Наши позиции в городе надо удержать во что бы то ни стало.

Полмесяца спустя после этого совещания по директиве Ставки был создан Юго-Западный фронт. Генерал Ватутин был переведен с Воронежского фронта и назначен командующим. Членом военного совета прибыл с Донского фронта Желтов. На должности командующих родами войск стали подбирать и направлять опытных командиров — участников войны.

С этого момента и началась практическая работа с войсковым командованием по проведению предстоящих операций непосредственно на местности. Для помощи к этому времени в район Сталинграда снова приехали представители Ставки: Г. К. Жуков, А. М. Василевский и Н. Н. Воронов,

Перед отъездом на фронт Ставка установила ориентировочные сроки начала операций контрнаступления под Сталинградом: 9 ноября — для Юго-Западного (ему отводилась главная роль) и Донского фронтов, и 10 ноября — для Сталинградского фронта.