Глава 18

Рэнди Стилсон владел художественной галереей в центре Тупело и очень успешно управлял ею. Кроме того, он сидел так глубоко в шкафу, что навечно пропах нафталином. Он до ужаса боялся того, что посетители галереи бросят его, если узнают его "секрет", который, по правде говоря, знали все.

Томас, одетый в халат и тапочки, открыл дверь и нахмурился.

– Ты очень плохой мальчик.

– Я должен был тебя увидеть, так что подай на меня в суд, приятель.

В прихожей он вдруг развернулся, обвил руками талию Томаса и мягко прижал его к стене, крепко целуя в губы. Его руки скользнули под ткань халата Томаса.

– Ты похож на похотливого подростка, – отметил Томас.

– Кто бы говорил, – ответил Рэнди, хватая правой рукой мужское достоинство Томаса. Оно было твёрдым, как камень. – Кто-то рад меня видеть.

– Что мне с тобой делать?

– Пока у тебя есть смазка и презерватив, возможности безграничны, – с лёгкой улыбкой произнёс Рэнди.

– Я бы с удовольствием сводил тебя в церковь, но ты можешь захотеть по-быстрому остановиться в часовне. Ты же знаешь, мне трудно тебе отказывать. Но потом тебе придется уйти, Рэнди. И мы просто притворимся, что этого никогда не было.

– Мой рот на замке.

– И я делаю это только потому, что ты меня возбуждаешь, и я ничего не могу с собой поделать.

– Не учи учёного, милый.

– Но мы должны быть тихими.

– Как ниндзя! – воскликнул Рэнди.

Они прошли в спальню Томаса, закрыли дверь.

– Мама всегда говорила, что секс лучше, когда в доме есть гости, которые могут вас застать, – прошептал Рэнди, скидывая с себя одежду.

– Ты и твоя мать! Не могу поверить в то, что она тебе говорит.

– Волнение быть обнаруженным! – воскликнул Рэнди.

Томас, мужчина, который очень хорошо себя контролировал, внезапно потерялся в море. Рэнди был симпатичным мужчиной, будучи "седым лисом" [3] , с тонкой талией и хорошим загаром. Несмотря на возраст и внешний вид, он вёл себя как похотливый подросток, который спит со всеми подряд. То, что Томас был объектом его страсти и желания, удивляло и возбуждало его, и он обнаружил, что заразился энтузиазмом Рэнди.

Рэнди был помешан на оральном сексе, так что Томас сел на кровать и позволил мужчине сделать лучшее, на что он способен. И сам отплатил той же услугой.

После этого, снова одетые, они стояли у входной двери.

– Когда я его увижу? – спросил Рэнди.

– Мы зайдём в галерею. Обещаю. Я просто не хочу его пугать. Ну, по крайней мере, не сразу. И помни: ты просто его дядя Рэнди. У нас нет никаких отношений.

– Я только что сосал твой член! Не говори мне, что у нас нет отношений.

– Говори потише! Он может тебя услышать.

– Что, если я передумаю?

– Насчёт чего?

– Насчёт нас. Насчёт того, чтобы быть вместе. Почему бы нам просто не рассказать ДСО? Ты мог бы просто сказать им, что завёл с кем-то серьёзные отношения, и я сдам отпечатки пальцев и всё остальное.

– Ты уверен, что готов к этому? Они задают много неудобных вопросов.

– Я знаю, – сказал Рэнди, улыбка с его лица исчезла. – Мне следовало просто отрастить яйца, когда ты спросил меня в первый раз. Может, теперь, когда ты отец, ты стал еще сексуальнее.

– Серьёзно?

– Ты – семьянин. Семья важна для меня. И я думаю о том, что мы с тобой будем папами, будем ходить на рыбалку и в походы, и я вдруг понимаю, о чём ты говоришь. Мы действительно можем быть семьёй. Нормальной семьёй. И просто заниматься обычными семейными делами. А потом, когда мы уложим ребенка спать, я мог бы поиграть с твоим инструментом. Не так уж плохо, если ты спросишь меня.

– Спасибо.

– Слушай, приятель. Ты знаешь, что я был женат почти двадцать лет. И я любил свою жену, и любил Ронни и Аманду, но я никогда не чувствовал себя так.

– Как?

– Я никогда не любил Кэти так, как люблю тебя. Я любил её, конечно, но там было не это сумасшедшее чувство, которое я испытываю, когда я рядом с тобой. Иногда, мне кажется, будто я не могу дышать, пока не приду, не увижу тебя и не побуду рядом. Это просто огонь! С Кэти просто не было ничего сексуального. И я думал, что это моя вина, и я пытался и пытался, и теперь я понимаю, что я и был виноват – мне никогда не следовало жениться на женщине. Это было нечестно по отношению к ней и нечестно по отношению ко мне. Но сейчас, впервые, я встретил кого-то, по кому схожу с ума. И впервые в своей жизни я могу законно жениться на том, на ком хочу, а не на том человеке, на котором хочет женить меня кто-то другой. И у меня может быть семья. Настоящая семья с людьми, которые любят меня за то, кто я есть, которые принимают меня таким, какой я есть. Мне не придётся прятаться, мне не придётся притворяться кем-то другим, и наши друзья будут знать о нас, и я могу ходить на родительские собрания и не врать о себе и... Всё это крутилось у меня в голове, и теперь я знаю, что должен сделать.

– И что это?

– Я совершу каминг-аут, детка! Я работаю над своим дерьмом. Правда, работаю.

– Я это знаю, – сказал Томас, стараясь проявлять поддержку. Он слышал эти слова раньше, очень хотел в них верить.

– Так ты будешь терпеливым?

– Конечно, буду. Тебе следует стать одной из моих нянь.

– О, спасибо!

– Официальной няней. Если ты будешь сидеть с моим ребёнком, тебе придётся пройти через ДСО, сдать отпечатки пальцев и пройти проверку данных. Это не так назойливо, как для члена семьи. Они тебя проверят, убедятся, что ты хороший парень. Так что, может быть, тебе следует сделать это в качестве первого шага. Затем, через несколько месяцев...

– Они уже будут знать обо мне.

– Именно. Они будут знать, что ты хороший парень. Тогда тебе придётся ответить на некоторые неудобные вопросы, и они поговорят с твоей семьёй и друзьями, и тебе, наверное, придётся сходить на занятия для родителей...

– Так ты говоришь, мне нужно просто выйти из шкафа и начать двигаться.

– Я пытался сказать это в хорошем смысле. Но да. Забудь о своем чертовом "я" и начни двигаться. Твоя мама переживёт.

– Мама меня убьёт!

– Она, наверное, уже знает.

– Я в этом сомневаюсь.

– Я могу поговорить со своим социальным работником насчёт того, чтобы ты сидел с ребёнком.

– Хорошо.

– И просто дай мне немного времени, чтобы Джереми устроился.

– Как у него дела?

– Он замечательный, – признался Томас.

– Ты этого хотел?

– Нет. В смысле, я не знаю. Это не то, чего я ожидал. Но он замечательный. Я всегда хотел быть отцом, и он замечательный ребёнок. Ты увидишь, когда познакомишься с ним.

– Ты счастлив?

– Я очень счастлив, – сказал Томас. – Это просто самая удивительная вещь...

– Я помню день, когда мы привезли Ронни домой из больницы. Затем Аманду. Я понимаю, приятель. Это классное ощущение. Но чертовски пугает.

– Абсолютно точно.

– Но это круто. Ты поцелуешь меня перед уходом?

– А папа римский – католик?

– Этот новый? Никто не знает. На самом деле, он говорит как очень необычный еврей. Или, может быть, пресвитерианец, который слишком много выпил. Что ты думаешь о воскресном ужине у мамы?

– В это воскресенье? Я могу взять Джереми?

– Конечно.

– Ты собираешься...?

– Я собираюсь ей рассказать.

– Серьёзно?

– Серьёзно, как бляшки в твоих артериях, приятель. А со всей жареной едой, которую ты ел, уверен, у тебя бляшек в избытке. Я начну с мамы, затем, на следующей неделе, скажу детям. Ронни меня убьёт. Аманда подумает, что это круто. Вот такие они.

– А твоя бывшая жена?

– Давай не будем сходить с ума.

– Рано или поздно она все равно узнает.

– Будем надеяться, что я буду в сотнях километров от неё, когда это произойдёт. А теперь заткнись и поцелуй меня.