Зато он очень любил музыку, песню. Он выводил на губной гармошке чудесные чешские мелодии, выучил несколько советских песен, всегда что-нибудь напевал, даже если на душе у всех скребли кошки.
— Если у нас в отряде будет художественная самодеятельность, — шутил Юрий Ульев, — ты, Франтишек, обязательно займешь первое место.
Прохазка лишь косил в сторону Юрия веселые черные глаза и продолжал выдувать звуки из тонкой пластинки губной гармошки.
А потом, вдруг озорно подмигнув и тряхнув темными густыми кудрями, начинал наигрывать бодрую, всем знакомую родную «Катюшу». Мелодию подхватывали, насвистывали, и вот уже приглушенно звучат слова:
И бойцу на дальнем пограничье
От Катюши передай привет!
Обычно кончалась такая инициатива Франтишека хором — ребята тихо и дружно пели какую-нибудь всем знакомую песню, незаметно собираясь в кружок. И какую силу приобретала над людьми такая песня! Огрубевшие лица поющих бойцов светлели, в простуженных голосах звучали задумчивые, грустные нотки. Мысли каждого вдруг уходили туда, на восток, к самым дорогим и близким людям.
Это была грусть молодых парней, у которых годы юности совпали с самой лихой годиной для народа — с войной.
И чем сильнее было это грустное, тоскливое чувство к далеким родным местам, к своим юношеским мечтам, тем значительнее виделась каждому та нелегкая задача, которую они должны выполнить здесь, за пределами Родины. И гордость росла за себя, за свою группу. Ведь кому поручили такое серьезное задание? Им, юношам, у которых почти никакой школы жизни не было за плечами, но которые проходят сейчас хорошую школу борьбы. Они идут по тылам, идут уверенно, уничтожая врага, а фашисты мечутся и ничего не могут сделать «большевистским партизанам». И пускай они, солдаты-чекисты, могут погибнуть — война есть война, — но дело, которое они обязаны выполнить, конечно, будет сделано.