Нет, управы нам не надо.

Сама разберусь.

- П-позвольте м-мне об-б-бьяснить, - он, кажется, вновь покраснел, - н-но если м-можно… н-не…

И указал на малину, которая к беседе прислушивалась с несвойственным растению интересом.

- Отдыхай, дорогая, - сказала я. И повернувшись уже к эльфу, велела: - Идем.

Ослушаться он не посмел.

В дом я его, естественно, не потянула. А вот на лавочку присесть позволила, бедолагу ноги с трудом держали. Правда, на розы он покосился с немалой опаской.

- Они обыкновенные, - успокоила я гостя, правда, не добавила, что сама в том не уверена, но просто очень надеюсь.

- В-ваше растен-ние очень н-необычно, - заикался он весьма очаровательно. – Н-никогда н-не видел н-ничего п-подобного.

- Грета постаралась.

- С-сторожевая… м-малина?

- Она самая,

- П-перспективно… б-благодарю еще раз за п-помощь…

Он встал.

- Стоять. Итак, благородный…

- Тиритриниэль…

Вот оно как… ну да, теперь понятно, почему я имечко не запомнила, такое он и сам, небось, разучивал первые полсотни лет жизни.

- Извольте объяснится, - я малину на лавочку положила. – Что вы делали ночью в нашем саду?!

Тири… в общем, на физии Эля появилось выражение величайшей скорби, словно я не вопрос задала, а известила его о том, что визитом своим он нанес репутации моей дорогой сестры непоправимый ущерб, и теперь, дабы обелить имя ее девичье, просто-таки обязан на ней жениться.

Нет, подобная мысль, конечно, была, но… эльфу и так досталось.

- Видите ли, многоуважаемая Юстиана…

…надо же, имя мое запомнил.

А многоуважаемой меня так и вовсе не называли, разве что наш преподаватель изящных манер, которому эти самые манеры крепко мешали выразить свое ко мне отношение в более доступной для восприятия форме.

- …дело в том, что моя м-матушка… п-пожелала, чтобы я п-принял участие, - он заикался и краснел. Мило так… очаровательно просто. – В делах семейных… и п-причинил д-добро.

- Кому?

- Людям п-причинять д-добро мне еще рано… мама п-полагает, будто я не достаточно крепок… п-психически.

Это верно, чтобы причинять добро людям, нужно иметь не только крепкие нервы, но и крепкие кулаки. А эльф при всей его вековой мудрости… хотя, что-то меня и насчет мудрости сомнения брали, в общем, он и вправду не выглядел готовым ко столь серьезной миссии.

- Она с-сказала, что н-надо н-начать с м-малого. С животных, - с облегчением выдохнул он. – Извините, я к-когда н-нервничаю, н-начинаю з-заикаться…

- Не надо нервничать, - я ободряюще похлопала эльфа по руке. – Значит, с животных?

Он кивнул.

- Это м-мое п-первое з-задание. И я н-не м-могу п-провалить его.

Что ж, где-то в глубине души – очень в глубине, как утверждала сестрица, моя душа воистину была бездонна – я ему сочувствовала. Помню свое первое задание, и старое сельское кладбище, и упыря вертлявого, за которым до рассвета гонялась, и то лишь чудом упокоила… а мне потом претензии выдвинули, что могилы потоптала, памятники порушила…

- Скажите, что сигнал был ложным.

- Соврать?! – в зеленых очах эльфа плескался ужас.

Ну да… врать эльфам не с руки… хотя… помнится, продали мне как-то, в лучшие еще времена, когда имела я возможность по эльфийским лавкам прогуливаться, мыло ручной работы, обещая, что волшебный аромат его будет держаться.

Держался.

Не соврали. Правда, забыли упомянуть, что при контакте с кожей аромат меняется, а перемены индивидуальны… и не виноваты они, что в результате я источала ароматы вяленой воблы.

Вот соседу нашему понравилось даже.

Он моими волосами пивко занюхнул.

- Я д-должен уб-бедится, что вы не м-мучаете животных! – воскликнул Эль, чье имя вновь самым благополучным образом стерлось из памяти. – И если н-надо, я д-добьюсь с-судебного разрешения…

- Не надо! – поспешила заверить его я. – Зачем нам судебные разрешения? Мы сами разберемся… приходите завтра.

- З-завтра? А п-почему…

- Потому. Сами посудите. Моей сестре никак нельзя с вами встречаться! Вдруг она решит, что вы ее преследуете?

- Я?!

- Вы. Днем заходили? – я загнула палец. – И ночью пробрались… в окошко подглядывали. А еще приличным человеком казались… то есть, не человеком…

Он поежился.

- А если еще в дом зайдете…

Похоже, теперь эта мысль больше не казалась эльфу удачной.

- И если вас волнует, что мы что-то сокроем…

…именно это, собственно говоря, я и собиралась сделать…

- …то ничто не мешает вам продолжить наблюдение за домом. С дозволенного судом расстояния, - уточнила я.

Эль призадумался.

Наблюдать за домом ему определенно не хотелось, но и другого варианта он не видел. Во всяком случае, такого, который устроил бы обе стороны.

- Я отправлю Грету… скажем, на рынок… а вы быстренько все осмотрите…

- Вы очень б-благородны…

Ну да, конечно…

- П-поверьте, я н-не заб-буду вашей г-готовности к сотрудничеству, - Эль встал и протянул мне руку. Следовало заметить, что вид у нашего эльфа при том был до отвращения серьезный. – И всенепременно упомяну об этом в отчете.

В протянутую руку я вложила синюю ягоду малины.

А что, мне не жалко…

- Б-благодарю, - от подарка Эль отказываться не стал.

- И что будем делать? – на Грету мой рассказ впечатлил, особенно та часть его, которая касалась ссылки и каторги, верно, здесь я была особенно убедительна.

- Будем… будем возвращать Барсика к жизни…

- Но он еще…

Грета указала пальцем в мумию, имевшую лишь отдаленное сходство с котом. Плотно спеленутый остатками пледа, покрытый бурой, местами закаменевшей мазью, он и вправду выглядел жертвой.

Если эльф увидит котика…

- Знаешь, - Грета сглотнула. – Я думаю, что если для презентации, то нам хватит, да?

- Определенно.

Барсика отмывали в ванной, а потом отмывали ванну от Барсика… и Грета добрым словом поминала, что всех эльфов, что конкретно этого, в которого ее угораздило влюбиться.

- А может, - она поднялась с колен, - ты его соблазнишь?

- Зачем?

- Чтобы он потерял голову от страсти и забыл… - она обвела рукой ванную комнату. Мазь ее, которая при контакте с водой пенилась, шипела и плевалась, вновь сменила цвет. И теперь на бледно желтых стенах ванной комнаты расцветали алые пятна весьма и весьма зловещего вида.

Скажем так, на месте добропорядочного человека, ну или эльфа, увидев этакую комнату, я бы заподозрила, что хозяева, в частности одна хозяйка, с дипломом некроманта, не чурается брать работу на дом. А это, между прочим, прямое нарушение закона.

- Я не могу его соблазнить, - разогнулась я с немалым трудом.

И мысленно прокляла, что эльфа с его стремлением творить добро, что сестрицыны эксперименты. А ведь вечер так хорошо начинался… цикады, эклеры… луна полная…

- Если думаешь, что я ревную, то нет, - Грета поскребла кончик носа. – Я поняла, что он не тот мужчина, с которым я готова провести остаток жизни… а вот ты… взгляни на себя!

Я взглянула.

Отчего б и вправду не взглянуть, когда зеркало имеется, тоже, к слову, заляпанное, и брызгами мелкими, темно-красными. Вот в жизни не скажешь, что мазь это, а не кровь чья-либо.

В зеркале же, верно, глубоко оскорбленным столь непочтительным с ним обращением – то ли дело тетушка с ее манией чистоты и привычкою натирать зеркало и прочие блестящие поверхности ежедневно – отразило хмурую всклоченную девицу.

- Ты сама на эльфийку похожа…

- Я?

Разве что ростом, который удался в матушку, и худобой, правда, не наследственною, но благоприобретенной. С такой-то жизни и не похудеть…

- Он перед тобой не устоит… - новая безумная мысль завладевала разумом Греты.

- Мы оденем тебя так, что он про Барсика мигом забудет…

…и сестрица к величайшему ужасу моему сдержала слово. А что делать… кровавые следы начинались с кухни, и пусть стол мы прикрыли парадною тетушкиной скатертью, но остатки мази умудрялись просвечиваться и сквозь нее.

Потеки на стенах.

И следы на полу.

Ванна… и сонный кот, который, против всякой логики и Гретиных надежд шерстью не оброс, но лишился ее остатков. Ныне он напоминал освежеванную тушку, причем свежеванную явно наспех. Шкура его окрасилась неравномерно, старые шрамы набрякли и теперь походили на шрамы свежие, недавно полученные и отнюдь не в дворовых схватках. Темные пятна лишая открылись язвами…