Глава Четвертая

Она сидела очень тихо, что было хорошо, и не издавала ни звука, что было еще лучше. Похоже, она начала воспринимать все это всерьез.

Его рука лежала у нее на груди, прижимая к стене, но все его чувства были направлены к окну, где мелькнула та тень. Это могло быть что угодно, возможно, птица, но стоило всегда быть начеку. Он не любил сюрпризов, особенно когда они касались жизни гражданских лиц.

Он подождал пару мгновений, пару вдохов, глядя в окно, прислушиваясь. Но ничего не произошло.

Птица. Вот и все.

Повернувшись к Грейс, он встретился с ее широко раскрытыми янтарными глазами. В них был страх, но он не обратил на это внимания. Страх был здоровой реакцией на что-то подобное, и если она боялась, то ей было легче доверять ему.

Рассказать в лифте ей наиболее вероятный сценарий того, что случится с ней, если эти придурки схватят ее так, было не самым добрым шагом, но, как он уже сказал себе, он здесь не для того, чтобы быть добрым.

Он был здесь, чтобы защитить ее, и, если это пугало или смущало ее, пусть будет так. Она должна знать, насколько это серьезно. Потому что так оно и было. Все было очень серьезно.

Грейс моргнула, затем прошлась язычком по нижней губе, и он вдруг понял, что он сосредоточил на этом действии все его внимание, чувствуя себя странно очарованный изгибом ее нижней губы. Ее рот был широким и полным, с почти сочными губами.

Его внимание опустилось ниже, словно он не мог остановиться, к биению ее пульса у основания шеи. Он был частым, и чем дольше он смотрел, тем быстрее кровь бежала под ее бледной, покрытой веснушками кожей.

С чего бы это? Да, ей было страшно, но он был здесь. Он оберегал ее. Он не позволит ей пострадать.

- Тебе нечего бояться, - он поднял на нее глаза, следуя импульсу, которому обычно не следовал. Импульсу утешить. - Я никому не позволю причинить тебе вред.

Она снова моргнула, ее ресницы были красновато-золотыми, а глаза цвета осенних листьев.

- Что это было?

- Эта тень? Возможно, просто птица.

- О, - она сглотнула, и он снова обратил внимание на ее шею, наблюдая за ее движением. - Ты уверен, что это не самолет?

У нее была очень длинная, очень изящная шея. На самом деле, теперь, когда он думал об этом, все в ней было очень длинным и очень элегантным.

- Нет, это определенно была птица.

- Это была шутка, - ее голос звучал немного хрипло. - Ну, знаешь, птица, самолет, супермен.

Какого хрена ты думаешь о том, какая она изящная?

Хороший вопрос, на который у него не было ответа.

- И не очень смешная, - он оторвал взгляд от ее шеи. - По крайней мере, мне не смешно.

Ее рыжеватые брови слегка приподнялись, становясь все более выразительными, когда она нахмурилась.

- Ты когда-нибудь смеешься?

- Не часто, - и действительно было так. Юмор, по его мнению, переоценивали.

- Буду знать, - Грейс многозначительно посмотрела на его руку, лежащую у нее на груди. - Теперь ты можешь меня отпустить.

Да, действительно должен. Тем более что опасность миновала. И все же он обнаружил, что почти не хочет этого. Он почувствовал ее запах, теплый, сухой, слабо сладкий, как яблоневое дерево, оставленное сушиться под жарким солнцем. Ему это нравилось. Это напомнило ему об разведках, которые он проводил вместе с братьями, когда они были еще детьми, после того как их усыновил Ной Тейт и привез на свое ранчо в Вайоминге. Где они отправлялись исследовать тропы Теневой вершины, горы позади ранчо. Иногда они ночевали под звездами и разводили костры, а когда на следующее утро он натягивал одежду, ткань пахла дымом.

Что-то странное шевельнулось в его груди, какое-то чувство, которое он не понимал и не хотел понимать.

Лучше не думать о том, что это было. Лучше вообще не думать о прошлом.

Он убрал руку и отступил назад, давая ей немного места. Стараясь не замечать выражения облегчения, промелькнувшего на ее лице, она быстро прошла мимо него, как будто не могла дождаться, чтобы уйти от него.

Ты напугал ее.

Ну да. Он знал, что так надо. Ну и что? Если бы она не испугалась, то не приняла бы это всерьез. Но так лучше. Он собирался дать ей всего десять минут, чтобы собрать вещи, а потом им придется уйти, потому что они не могли оставаться здесь. В этом он уже был полностью уверен.

Он повернулся, осматривая ее место.

Оно было крошечный и маленький. Стены были выкрашены в белый цвет, но это не меняло общего мрака, не помогало и маленькое окошко, выходящее на стену соседнего здания.

Отсутствию пространства также не способствовал и беспорядок, царящий вокруг. Одежда валялась на комоде у окна, старые кофейные чашки, тарелки и стопки почты покрывали маленький обеденный стол. Стопка потрепанных книг в мягких обложках была беспорядочно отброшена в сторону или, возможно, пнута, чтобы освободить место для серии огромных холстов, прислоненных к стенам. Тюбики и горшки с краской, кисти, губки и прочие художественные принадлежности валялись в беспорядке. Посреди комнаты лежала палитра, а неподалеку от нее кисть, словно кто-то в порыве гнева швырнул ее на пол.

Все это оскорбляло его опрятную, военную сущность, и он с трудом сдерживался, чтобы не начать приводить все в порядок. Вместо этого он бросил шлем на стол и подошел к одному из холстов, чтобы получше его рассмотреть.

На нем был изображен высокий, сильный мужчина, стоявший спиной к зрителю, повернув голову и показывая сильный профиль. Было что-то гнетущее в картине, и не только в цветах, которые в ней использовались, но и в том, как мужчина стоял, сжав руку в кулак, как будто собирался ударить кого-то, тени клубились вокруг него. Фигура казалась огромной, занимая почти все полотно, этюд в черных, угольных и серых тонах.

Лукас нахмурился. Он не мог сказать, почему картина показалась ему угрожающей, но это было именно так.

Чувствуя себя немного неловко, он посмотрел на холст, стоявший рядом.

На картине доминировала еще одна мужская фигура, но ощущение угнетенности отсутствовало. На этой картине мужчина снова стоял спиной к зрителю, положив руки на край раковины. Он смотрел в зеркало перед собой, позволяя зрителю увидеть черты его лица.

Странным пинком стало осознание того, что этот человек - Гриффин.

Лукас уставился на картину, ошеломленный непонятно из-за чего. Рот его друга был изогнут в обычной кривой улыбке, как будто он смотрел на зрителя через зеркало и шутил. Цвета на этой картине были приглушенными и тихими, много голубого и белого, и когда Лукас наклонился, чтобы рассмотреть поближе, он понял, что краска была сильно текстурирована, как будто слои были добавлены поверх друг друга, придавая цветам более глубокий, богатый эффект.

Затем, совершенно неожиданно, Грейс оказалась рядом, почти оттолкнув его с дороги, она схватила раму холста и подняла ее, заставляя ее за другую картину, с изображенным на ней угнетающего вида мужчиной. Как будто ей не понравилось, что Лукас смотрит на нее.

- Прошу прощения, - запоздало пробормотала она, суетясь, схватила другую картину и поставила ее поверх остальных.

Он подавил желание сказать ей, чтобы она прекратила, что он хочет взглянуть на холсты, что было странно, так как он никогда особо не ценил искусство. Не то, чтобы у них было время стоять и смотреть на картины, но какая-то часть его была заинтересована в них. Главным образом потому, что это она их нарисовала.

Какое это имеет значение?

Да, он и сам этого не понял.

- Собирай свои вещи, - приказал он. - Нам нужно убираться отсюда.

Грейс замерла, все еще держа в руках один из массивных холстов, и удивленно повернулась к нему.

- Что? Что значит, нам нужно убираться отсюда?

- Ты не можешь здесь оставаться. Это небезопасно, - и это действительно было так. Здесь было только два выхода, оба из которых были легко доступны, а это означало, что все, что нужно было сделать, чтобы добраться до нее, - это убедиться, что на каждом из них кто-то есть, чтобы она не смогла выйти.

К тому же он заметил, когда проверял место, что замки на окнах мог открыть даже ребенок. И дверь тоже.

Это место было смертельной ловушкой, и она здесь не останется. Его квартира в Сохо была самым логичным местом, чтобы забрать ее, но теперь он не был так в этом уверен. У них был наблюдательный пункт рядом с галереей, а это означало, что они знали о ее делах в этом районе, и это делало пребывание в Сохо проблематичным.

Лучшим решением было бы полностью вывезти ее из города, но он не мог этого сделать. Не тогда, когда он должен был остаться ради Вэна и выполнить свой долг перед «Тейт Ойл». К счастью, у Лукаса было другое место, о котором никто не знал в Гринвич-Виллидж. Лучше всего было то, что он не только обеспечил его последними мерами безопасности, но и то, что отследить его невозможно, так как сделал владельцем подставную компанию, которую основал сам несколько лет назад.

Конечно, можно было отвезти ее в поместье Тейтов на севере штата, где Ной нанял полный штат охранников, но Лукас всегда предпочитал, чтобы все было проще. И чем меньше людей знает, где Грейс, тем лучше.

Она все еще смотрела на него, как будто у него вдруг выросла еще одна голова.

- Что ты имеешь в виду, я не могу остаться здесь?

Лукас подошел к окну и выглянул наружу, осматривая снаружи здание и крошечный переулок рядом с ним.

- Мне действительно нужно повторяться?

- Да, на самом деле тебе чертовски лучше так и сделать, - она осторожно прислонила картину к остальным, затем сделала пару шагов к кровати, расстегнула пояс своего кожаного пальто и сняла его. - Я никуда не уйду, ясно? Для начала, я не могу оставить здесь свои вещи. Не тогда, когда у меня выставка через две недели. И особенно не тогда, когда мне осталось закончить еще одну картину, а я ее, черт возьми, даже не начала, - она бросила пальто на кровать, затем подняла руки и запустила пальцы в волосы, расчесывая длинные пряди абрикосового цвета. Это движение заставило шелковистую ткань платья натянуться на ее груди, облегая стройную фигуру так, что он тут же отвлекся от всего вокруг.