Наследник замер ненадолго, а потом, довольно рыкнув, стал вколачиваться до упора и с оттяжкой, явно получая от всего этого удовольствие. Боль пробивала по позвоночнику и отбивала в голову, казалось, еще немного, и голова просто расколется из солидарности с задницей. Член внутри, казалось, долбится куда-то под ребра прямо в желудок. Алекса в очередной раз вырвало, а потом еще и еще. Руки и ноги мелко дрожали, а из горла доносился только сип.
Когда боль как кислота заполнила до краев, казалось, еще немного, и она начнет капать из носа как желчь, тогда сознание помутилось, пришла спасительница-темнота. Она навалилась внезапно, и Алекс встретил ее как родную. Было так легко падать и, кружась, куда-то лететь. Без боли, без страха.
Очередное пробуждение было просто кошмарным. Все болело. Вместе с болью пришел звук. Какая-то женщина что-то говорила, монотонно повторяя одно и то же. Услышав стон, голову Алекса приподняли, и в рот полилась вода. Во рту было горько от желчи и крови. Первый глоток вызвал спазм желудка, и Алекса опять вырвало. Его придержали за волосы, а потом напоили еще. Теперь желудок уже не возмущался. И Алекса напоили еще. После этого его продолжили обтирать влажными тряпочками. Наверное, именно от этого он и очнулся.
Разлепить глаза удалось не сразу. Сквозь узкую щелочку удалось разглядеть белую комнату и двух женщин, которые продолжали приводить в порядок его многострадальную тушку. На удивление, сознание было четким и ясным, в отличие от тела, которому, похоже, сильно досталось. Наверное, именно это разделение сознания с телом и позволило Алексу перенести всю эту ситуацию в целом. Он понимал, что его изнасиловали самым жестоким образом. Вернее, насилию подверглось тело, чьим хозяином он сейчас является.
Лично он сам — Александр Борисович Яворский, 52 лет от роду, инженер-наладчик экстра-класса буровых установок, остался не задет. Немного оскорблен таким отношением, но в целом сознание так и не научилось совмещать текущую реальность с прожитым жизненным опытом. Все это было абсурдно и не подчинялось логическим умозаключениям. Он привык быть сильным и крепким парнем, впоследствии ставшим настоящим альфа-самцом. Ему нравилось так называть себя. Альфа — первый по определению.
Отец всегда поддерживал в нем это стремление быть первым, и всячески помогал ему в этом. Неважно чем: толково составленной системой тренировок для всех групп мышц, советом по прикладной психологии или вовремя рассказанной историей из собственной жизни. Отец всегда находил для него время. И поэтому, когда родители решили развестись, он предпочел остаться с ним, а мать увезла с собой сестренку. Алекс мотался вместе с отцом по военным гарнизонам, наслаждаясь такой кочевой жизнью. Они объездили всю страну вдоль и поперек.
В каждом новом классе находились новые друзья и приятели. Все спокойно принимали в коллектив красивого улыбчивого парня, который выглядел старше своих сверстников. Он мог одним только разворотом плеч и уверенной грацией борца нагнать страха перед дракой. Но при этом никогда не чморил побежденных. Он всегда протягивал руку и говорил о дружбе. Он приносил с собой уверенность в том, что он лидер, и только улыбался, когда его право на пьедестал кто-либо оспаривал. Отец давал практические советы, как выявить недовольных и наладить контакт со всеми. И к Алексу всегда тянулись люди. Парни или девушки, они ходили за ним следом и заглядывали в глаза, пытаясь предугадать его желания. Он купался в морях и речках, лазил в горы, учился ездить верхом. Новые приятели показывали ему все достопримечательности и просто красивые места. А девушки сами начинали раздеваться, стоило ему только улыбнуться.
Отец считал, что сын будет военным, но Алекс в последнем классе увлекся геологией. И к обиде отца, вместо военной академии он поступил в Институт Геологии и Геохимии. Он жил в общежитии, привычный к такой жизни, и искренне подсмеивался над домашними мальчиками, впервые оказавшимися вдали от родителей. Учеба давалась ему легко, а когда пришло время специальных дисциплин, очень кстати оказалось то, что он сам вольно или невольно побывал в разных климатических регионах. И вскоре не только одногруппники, но и часть преподавателей посматривали на него с обожанием.
После третьего курса Алекс попал на практику неожиданно для всех одногруппников. Он оказался на своей первой буровой вышке посреди океана и к собственному удивлению почувствовал себя комфортно, как будто вернулся домой. Работа ладилась, коллектив был маленький и дружный. И когда он осенью вернулся в институт, то понял, что нашел свое место в жизни, и с удвоенным азартом бросился в учебу. Он вникал во все нюансы и читал много специальной литературы. Он не стеснялся просить консультаций у профессоров, и ему на удивление все шли навстречу. Такой юношеский азарт был приятен старым преподавателям. И наверное поэтому с трудоустройством у Алекса не было проблем.
Работа с огоньком тоже приносила свои результаты. Алекс вносил рационализаторские предложения, и вскоре молодого специалиста заметили. А после того, как он предотвратил аварию и сохранил фирме большую сумму денег, стали продвигать по службе. К сорока годам он был специалистом экстра-класса и фирма использовала его скорее как выездного консультанта по сложным вопросам бурения и разработки. Ему нравилась такая жизнь. Перелеты, командировки, гостиницы, большие гонорары и премии. Красивые спутницы по жизни. Дорогие курорты в перерывах между командировками. Он порой чувствовал себя Джеймсом Бондом.
Он привык быть сильным и свободным. Он привык быть первым. А тут такой облом… Тощее, немощное тельце, рабский ошейник и, похоже, садист хозяин. И, главное, совершенно непонятно, где он и что вокруг творится. М-да, ситуация…
Женщины перевернули его тушку и принялись отмывать его спину и ноги. А Алекс попытался принять ситуацию в целом. Если это теперь его тело, и мир, что находится вокруг него, реален, то пожалуй, стоит принять его как данность и попытаться как-то в нем выжить. Главное, понять, что происходит. Очень кстати женщины раздвинули ему ягодицы и стали очищать ТАМ, периодически засовывая внутрь пальцы, смазывая и протирая. Вот теперь стало не только больно, но и стыдно.
Вскоре его перевернули как бревнышко на спину и, напоив еще раз, укрыли тряпочкой и оставили одного. Алекс только вздохнул с облегчением. Ситуацию, в которую он попал, стоило обдумать со всех сторон. Надо собрать побольше информации о мире, в котором он теперь находится, выяснить, как обрести свободу, и, главное, обезопасить свой зад от подобных издевательств. Но у слабого тельца были свои приоритеты, вскоре Алекс понял, что сознание опять путается, и он заснул.
По всей видимости, тельце решило сдаться. Насколько понимал Алекс, он был в забытьи и лихорадке пару дней. Сознание всплывало на поверхность, с трудом фиксируя, где он находится и какое сейчас время суток, и опять проваливалось в забытье. Как-то раз из забытья его вывел наследник. Он бесцеремонно тряс его за плечи и что-то говорил, но голова Алекса моталась как у сломанной куклы от плеча к плечу. И тот оставил его в покое.
Прошла еще пара дней. Алексу стало значительно лучше, но он не торопился показывать своим тюремщикам, что раны подживают, а силы возвращаются. Его вполне устраивало, что за ним продолжали ухаживать. А главное женщины, которые не смущаясь его молчаливого присутствия, разговаривали друг с другом. Словарный запас стал значительно больше, Алекс к концу декады уже почти все понимал. По ночам он пытался подниматься и потихоньку расхаживать по комнате.
Наследник еще раз появился в комнате днем и убедившись, что Алекс лежит без движения, недовольный ушел прочь. Как-то в комнату зашел генерал, молча постоял рядом и так же молча вышел.
Из разговоров женщин Алекс понял, что находится в гареме наследника. В гареме около двух сотен женщин. Хотя в основном это служанки и рукодельницы. Портнихи, ткачихи, поварихи. Алекс только хмыкнул, тоже мне царь Салтан. Самих наложниц было немного, ну, по крайней мере, по сравнению с гаремом отца. Хотя тот, похоже, предпочитал мальчиков. Алекс тогда очень испугался, значит мужеложество здесь, как и в древнем Риме, считается обычной практикой. Значит, нападение на его филей будет повторено и, похоже, не раз.