…проснулся в кресле. Немилосердно ныла затёкшая шея, за распахнутым окном занимался рассвет, а возле подоконника натекла эпических размеров лужа. Кот по имени Лис осторожно пробовал её лапой и громко жаловался окружающему миру на пустую миску и отсутствие внимания. Из-за окна ему вторил кашляющий лай тех же интонаций.
Хозяин дома выпрямился, покрутил головой, разминая мышцы, и принялся удовлетворять потребности зверья.
«Послезавтра», — звучал в мыслях нескончаемый набат. «Послезавтра».
2009 год. Июль. Санкт-Петербург, аэропорт «Пулково-2».
Международный рейс приземлился ранним утром. Немногочисленные встречающие оживились, по залу ожидания пролетел облегчённый вздох вперемешку с зевками и шелестом складываемых газет.
Невысокий худощавый юноша с красными от многосуточного недосыпа глазами напряжённо выпрямился в кресле. До того он сидел, сжавшись чуть ли не в комок, и что-то постоянно шептал себе под нос. Со стороны казалось, будто он молится.
— Чё, девчонку ждёшь? — Мускулистый красавец-брюнет, «мачо» в чёрной маечке-сетке и спортивных штанах, сидевший рядом, белозубо улыбнулся. — Моя чика тоже…
Юноша повернулся к щёголю, и тот осёкся. Из-под встрёпанной соломенной чёлки на него смотрели арктически-голубые слезящиеся глаза. Их взгляд был исполнен такой беспросветной тоски и ненависти ко всему окружающему, что казалось странным, как под ним не плавятся стёкла и не крошится мрамор.
— Нет, — тихо и чётко выговорил блондин, — я жду друга. Родственника. — В его голосе слышался лёгкий акцент. «Мачо» неожиданно понял, что его странный собеседник отнюдь не юнец. Скорее всего, ему было лет тридцать или даже больше. Но хрупкое телосложение и моложавое лицо играли с окружающими злую шутку.
— Понял, нах, — пробормотал «спортсмен», пытаясь отодвинуться в своём кресле.
«Тронутый какой-то. А может, и нарк, вон зенки какие. Дилера ждёт, по-любому».
Двери зала ожидания бесшумно разъехались в стороны, подчиняясь приказу фотоэлементов, и с короткого эскалатора шагнул первый прибывший. Сосед блондина длинно и замысловато присвистнул. В зал неторопливо вошёл огромного роста широкоплечий мужик с обритой головой и трёхдневной рыжей щетиной на совершенно бандитской физиономии. В Северной Столице вторую неделю стояла душная, всепоглощающая жара, но мужик был одет в видавший виды длинный тёмно-зелёный плащ из плотной ткани. Покатые плечи распирали потёртый материал, отмеченный пятнами грязи, краски и чего-то ещё, благодаря чему плащ казался чуть ли не камуфляжным. Как его пустили в таком «одеянии» в самолёт, было неясно.
На голове у здоровяка были наушники-«колёса», глаза скрывались за узкими солнцезащитными очками, а в руке он держал подходящую ему по габаритам спортивную сумку.
— Вот это дядя, — восхищённо сказал мачо, забыв о недавнем взгляде соседа и оборачиваясь к нему. — Шварц нервно курит в сторонке, а?
Не отвечая, тот невнятно всхлипнул и с воплем «Эрик!» бросился к щетинистому. Тот выронил свою сумку и, подхватив встречающего за талию, закружил его по залу. Опустил на пол, снял очки и, наклонившись, поцеловал в щёку. «Спортсмен», глядя на эту картину, только сплюнул.
«И тут гомосеки. Задолбали, мать их так. Хоть бы постеснялись». Он с презрением посмотрел на щебечущую не по-русски парочку, в обнимку шагавшую к выходу. «Хотя такому только скажи чего. Закатает в лоб, и абзац». Его похлопали по плечу.
— И на кого это ты пялишься? — произнёс капризный девичий голос. Парень только вздохнул.
Они вышли из терминала на улицу под палящие лучи. Рыжий снова нацепил на нос очки и с улыбкой огляделся.
— Эрик, столько лет, — прошептал светловолосый. По его лицу катились слёзы. — Я думал, ты никогда не прилетишь.
— Не мели ерунды. — Эрик хмыкнул. — Ты же знаешь, Мелкий, я всегда появляюсь, когда нужно. Рассказывай, что стряслось.
— Нет, — его собеседник с трудом улыбнулся, — сначала завтракать. Я знаю прекрасный ресторан с французской кухней. Тебе обязательно понравится.
— После той колбасы мне что угодно понравится. — Здоровяк расхохотался, маскируя тревогу напускным весельем. — И вправду, что-то я голодный. Кормёжка нынче на самолётах — ни к чёрту. Да хрен с ними, Мелкий, как же я рад тебя видеть. Сколько же нас носило порознь?
— Почти двадцать лет. Но теперь мы снова вместе, да?
— Да, дружище, — рыжий утёр с его щёк солёные искорки. — Ты опять? Не реви.
— Я и не реву.
— Не начинай. Поехали, будешь меня кормить.