Глава четвёртая

— в которой неоднократно упоминаются очки, знакомые персонажи ведут себя привычным и непривычным образом, а второе лицо в Агентстве задаётся крайне непростым вопросом.

Санкт-Петербург. Примерно за полтора года до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир». Кабинет Александра Евгениевича Светлова.

Утро специалиста по связям с общественностью уже много лет начиналось практически одинаково. Короткая, на полчаса, разминка, приведение в порядок внешности в небольшой, прилегающей к кабинету ванной, выбор костюма, галстука и обуви. Чашка кофе. Просмотр сводок всех отделов. Лёгкий завтрак в кафе Агентства или прямо в кабинете, если того требовала срочность обработки полученных данных. Далее расписание дня Александра Евгениевича напрямую зависело от жизнедеятельности организации, в которой он работал. Если принимать во внимание любовь Светлова к контролю происходящего, можно было бы ожидать общей характеристики его работы как «рутинной». Но руководящий состав Агентства, личные отношения внутри оного, а также то, что Светлов являлся вторым лицом организации, делали его дни гораздо насыщеннее. Проще говоря, Александр знал, что каждый неожиданный или неурочный стук в дверь его кабинета является предпосылкой к проблеме. Как правило, небольшой, но значительной для стучащего. Всё зависело только от того, насколько рано прозвучит этот сухой вестник неприятностей.

В это утро стук раздался в тот момент, когда Светлов приступил к чтению общей информации по городу, исходившей от Второго отдела. Александр отодвинул стопку бумаг, отмеченных корявыми резолюциями Воина, и взял чашку с блюдца. Что бы там ни было, он не собирался позволить кофе остынуть.

— Войдите, — произнёс он, отпивая ароматный напиток.

Дверь открылась, и в кабинет вошла свежеиспечённая сотрудница отдела аналитики. Если бы речь шла не о Нуарейн, Александр мысленно применил бы к этому действию глагол «ворвалась». Судя по энергетическому фону и лёгкой резкости в движениях, протеже Светлова всё-таки была способна испытывать какие-то эмоции, пусть и на самом базовом уровне. В данный момент она явно испытывала раздражение.

— Доброе утро, Александр Евгениевич, — поздоровалась сотрудница. Александр поклонился — на ноги он поднялся в тот момент, когда увидел, кто входит в кабинет.

— И я приветствую вас, Нуарейн. Прошу, садитесь и рассказывайте, что привело вас ко мне в столь ранний час.

Женщина милостиво кивнула, опускаясь в предупредительно отодвинутое кресло, а в голове Светлова пронеслась мысль о воспитании и привычках, которые не в силах стереть даже гибель мира.

— Я хотела бы уточнить… необходимость присутствия рядом со мной определённой… личности, — тщательно подбирая слова, начала Нуарейн. Было заметно, что она уже полностью взяла себя в руки и сейчас старается максимально доступно сформулировать свой вопрос. — Я имею в виду госпожу Тень. Насколько я поняла, она не является постоянным сотрудником Агентства?

— Абсолютно верно, — кивнул Светлов, допивая кофе. — Тень является вольнонаёмным помощником, не включённым в штат. Существо, подобное ей, в принципе не способно никому подчиняться, и то, что она время от времени соглашается выполнять наши просьбы, я считаю огромной удачей для нашей организации. Хотелось бы уточнить, что именно вас не устраивает в вышеупомянутой личности?

Нуарейн изогнула бровь.

— Она непоследовательна, взбалмошна, слишком эмоциональна, нахальна…

— И гениальна, — пробормотал себе под нос Александр Евгениевич, но собеседница услышала его.

— Прошу прощения?

— Ге-ни-аль-на, — по слогам произнёс Светлов, снял с носа очки и принялся протирать линзы мягкой замшей. — Вчера днём со мной связывалась Жрица. Согласно её отчёту, вы, мягко выражаясь, слабо подвержены влиянию эмоций.

— Это плохо?

— Да. Нам нужен полноценный сотрудник, Нуарейн, а не биоробот, подчиняющийся приказам и отказывающийся от части собственной личности в угоду блокировке пережитого прошлого. Вас необходимо «растрясти», если мне будет позволено подобное выражение. И Тень, надо сказать, прекрасно с этим справляется. Именно поэтому она и назначена вашим временным куратором. По моей просьбе. Чем она вывела вас из равновесия, позвольте спросить? — Он взглянул на Нуарейн, явно собравшуюся вывалить на него весь список действий «временного куратора», и уточнил: — Последний пункт, будьте добры. В изобретательности Тени я не сомневаюсь.

— Она буквально растворила бумаги с данными, на выведение которых мне потребовалось полтора часа, и предложила отправиться на Крестовский Остров за мороженым. Заявив, что обратно мою работу я получу только по возвращении, а подобные действия я могу рассматривать только как шантаж. — Нуарейн поджала губы. — Поскольку пункт двенадцать-точка-два устава Агентства ясно гласит о невозможности силового воздействия на коллег без достаточных оснований, я сочла нужным…

— Рекомендую соглашаться, — Светлов невозмутимо надел очки, поправил их и посмотрел на Нуарейн, замолчавшую от неожиданности подобного вердикта.

— Я могу поинтересоваться причинами вашего решения? — произнесла она спустя несколько секунд.

— Тень прекрасно разбирается в мороженом, — улыбнулся Александр. — А на Крестовском, помимо этого блюда, можно увидеть и попробовать ещё массу иных вещей.

— Я имела в виду ваше решение «растрясти» меня.

— Вы когда-нибудь задумывались о том, что такое интуиция, Нуарейн?

— Естественно. — Стажёр пожала плечами. — Интуиция есть результат подсознательного сбора информации, на основании которого, формируются сознательные выводы и предпосылки к дальнейшим действиям.

— Не только, — Светлов снова улыбнулся. — Некоторое время назад я спас жизнь одному молодому человеку. Это действие потребовало от меня достаточно серьёзных жертв. Некоторые назвали бы подобное моё поведение интуитивным и были бы правы. Тем не менее, я действовал в том числе и под влиянием эмоций. Чувства и тот фон, который они создают, являются ключом не только к интуитивным действиям. Не испытывая эмоций, вы не в силах понять, что движет теми или иными созданиями, что означает, не можете провести полноценный анализ обстановки, а следовательно — неспособны действовать в полную силу. Я достаточно раскрыл для вас подоплёку моего решения?

Нуарейн кивнула, явно что-то обдумывая.

— Но я не смогу получить доступ к эмоциям, если буду действовать спланированно, не так ли? — спросила она с лёгкой неуверенностью в голосе.

— Абсолютно верно. Если вы будете стремиться к эмоциям с холодным рассудком, стремясь обрести их как инструмент, то у вас ничего не выйдет. А потому, в данном случае, предлагаю вам просто плыть по течению и не ждать никаких результатов. И да, постарайтесь относиться к Тени с большим терпением.

— Я… постараюсь, — с видимым сомнением произнесла женщина. — Но прошу вас с вашей стороны обсудить с ней неприемлемость некоторых действий. Особенно касающихся моей работы.

— Разумеется, — кивнул Светлов. — А теперь, с вашего позволения, я должен вернуться к своим обязанностям.

— Да, Александр Евгениевич. Благодарю вас.

Хозяин кабинета проводил гостью до выхода, закрыл за ней дверь и посмотрел в потолок.

— Тень, будь любезна, поясни, зачем тебе потребовалось испепелять результаты напряженного труда нашей новой сотрудницы?

— А чего она?! — возмущённо раздалось из ниоткуда, и через секунду Тень повисла на люстре вверх ногами, мазнув по идеальной причёске Светлова концами разлетевшихся волос. — Я ей — туда-сюда, давай знакомиться, фигли нам, красивым бабам, а она мне в нос пунктами устава тычет! Нет, я, конечно, понимаю, что случай сложный, всё такое, и ты меня предупреждал… Но чтобы так! Да если я с ней любимой шоколадкой поделюсь, она её вмиг на химические составляющие разложит! Кстати, отчёт её лежит у меня в надёжном месте. Я же сказала, что верну после прогулки, а эта ледышка сразу жаловаться побежала! О чём с ней разговаривать, если она даже шуток не понимает?

— У неё, в некотором роде, аристократическое воспитание, — поморщился Светлов. — Нечто среднее между тёмным средневековьем, когда женщина рассматривалась исключительно как хранительница очага и мать, и Эпохой Возрождения, когда к оной стали относится гораздо более возвышенно. А учитывая, что ни матерью, ни хранительницей очага она никогда не была, манеры сформировались соответствующие. Круг же интересов был ограничен сперва колдовством низкого и высокого уровня, а позже — политикой. Можешь поговорить с ней о травничестве. Или о действиях нашего министерства иностранных дел. Узнаешь массу нового.