«Он стоял на мостике и смотрел на величественный Собор Спаса на Крови — резиденцию Первосвященника, а справа и слева вдоль дороги возвышались пилоны — цельнокованные столбы чёрного металла, над которыми в зеленоватом сиянии зависли фигуры Смотрящих…»

Оперативница пробежала глазами весь доступный текст — выходило, что перед ней фрагмент какого-то фантастического романа, написанного довольно скверным языком.

— К лешему, — выругалась она любимой фразой наставника, откладывая бумагу. — Надо двигаться дальше…

Успокоительный монолог прервал неожиданный звук из-за окна. Звук, который заставил Риву покрыться холодным потом. Где-то совсем неподалёку завыл волк. Нет, не волк. Оборотень.

«Нет, не может быть!» — горло сковало судорогой ужаса, и вместо голоса остались только лихорадочные мысли. «Мне показалось, это просто…»

Вой повторился, и Рива трижды прокляла свою абсолютную, идеальную память, которой так гордилась. Потому что она уже слышала этот вопль нечеловеческой глотки. Ошибки быть не могло: где-то совсем рядом оповестил всех о своём присутствии Серый Волк.

Девушка метнулась к единственной двери в комнате.

«Заперто. Чёрт возьми, я ждала чего-то другого? Тихо, подруга, тихо, успокойся. Просто это проклятое пространство опять нас пугает. Надо посмотреть в окно, может быть… стоп. Тут есть окно? Я не видела его пять минут назад. Впрочем, опять же, удивление здесь не к месту».

Она осторожно подкралась к окну, отодвинула синюю занавеску и выглянула наружу. Судя по всему, комната находилась на первом этаже. В тридцати-тридцати пяти метрах от Ривы начинался тёмный еловый лес. В разрывах между деревьями виднелась отражающая лунный свет водная гладь. Лунный свет… девушка подняла глаза к небу. Полная луна вместо уже виденного молодого месяца вызвала не удивление, а, скорее, раздражение.

«Меня что, решили пугать шаблонами?»

Из груди на свободу рванулось очищающее, белое пламя злости, и тут же скорчилось, потушенное жутким звуком, раздавшимся средь ветвей. Вой подавлял волю, оглушал, лишал надежды на спасение, вибрировал в ушах, невзирая на прижатые к ним ладони.

«Нет. Он мёртв, наставник убил его на моих глазах. Нет!»

Паника, нараставшая в груди, тяжкой, горькой волной ударила в сознание, лишая способности ясно мыслить, чувствовать, видеть… Рива скорчилась на полу, обхватив голову руками, стараясь спрятаться внутри себя, отсечь, защититься от невозможного кошмара, настигшего её в самый неподходящий момент.

«Анализ обстановки…»

Мысль была чужой. В её голове сейчас физически и психически не могла возникнуть подобная формулировка, но всё же…

«Анализ обстановки… Влажность воздуха, высота над уровнем моря, атмосферное давление… учтены. Жизненная форма в пределах досягаемости… состояние панической атаки. Психологическая устойчивость… низкая. Энергетические способности… средние. Аналитические возможности… экстра-класс. Энергосовместимость с субъектом… подтверждена. Спокойно, госпожа. Мы справимся вместе. Втроём».

Волна паники остановилась, налетев на неприступную скалу чужого хладнокровия. Рива отняла ладони от ушей и неглубоко вдохнула и выдохнула, приводя в норму дыхание.

«Кто… вы?»

«Те, кто поможет тебе. Мы давно ждём тебя, госпожа. Твой враг близко, и он силён, но не выстоит против нас. Мы рядом. Позволь нам служить тебе».

«Но где вы?»

«Здесь. Сосредоточься, отринь страх. Сейчас Он придёт».

Оконную раму сотряс тяжёлый удар. Девушка взвизгнула от неожиданности и отпрыгнула в сторону. Занавески распахнулись, будто от порыва ветра, и в проёме стала ясно видна тварь, хорошо знакомая оперативнице по памятной схватке в заброшенном долгострое. Серебристо-серая шерсть отливала в свете нелепой полной луны, оскаленная пасть приникла к стеклу, являя багровый зев зверя. Удар. Ещё удар, и стекло покрылось тонкой паутинкой трещин.

«Скорее!»

— Так тебя и растак, образина паскудная, — вслух начала Рива, в памяти которой возникли наставления Воина по приведению себя в порядок в кризисной ситуации. Включить «боевую программу» она даже не пыталась, учитывая особенности этого странного места, а вот слова наставника вспомнились сами собой:

«Лучше всего снимает напряжение мат. Но подобные высказывания, во-первых, недостойны молодой леди, а во-вторых, могут привести к нежелательным последствиям, в ряде случаев. Посему держи в башке: в случае полной задницы тебе стоит начинать ругаться. Но исключительно эвфемизмами. Это даст тебе возможность сосредоточиться на речитативе, а заодно и мозги займёшь. Знаешь, каким количеством благообразных выражений можно заменить банальное „слово из трёх букв“? Не знаешь? Ну, слушай».

— Твоим же нефритовым жезлом тебя через три коленопреклонённых раба да в самую суть пищеварения, что колом в глотке твоей поганой станет по слову моему… — монотонно выговаривала Рива, обшаривая секретер в поисках источника чужих мыслей.

«Не здесь».

Вновь раздался вой, но в его нотках теперь слышались отчаяние и безнадёжность.

— Да поймают тебя восемьдесят восемь иных сущностей тёмных, и учинят непотребство над задом твоим, а в рот твой помочатся, будто в корыто, — сквозь зубы продолжила оперативница, принимаясь за комод. Верхний ящик с грохотом вышел из пазов и, перевёрнутый, полетел в угол. Из оконного стекла выпал кусок в добрых три ладони и разлетелся на мелкое крошево.

— Сидя ты храбр — украшенье скамьи, — но в битве беспомощен! Отродье нидинга и поганой свиньи, на гное и крови замешана была соска твоя. Ни муж, ни жена ты, и стати твои не подходят обоим.

Второй ящик. Футболки, джинсы, порнографический журнал. Чудовищная пасть пролезает в раскол, но голова застревает, и тварь, щёлкнув челюстями, сдаёт назад. Удар!

«Хвала всему, чему только можно, что здесь такие прочные стекла».

— О юнце я напомню, тебя совратившем: дарил он уборы в обмен на твои любовные ласки. Как эллинов царь, что дланью своей хлеб золотом делал, так ты свою пищу в дерьмо обращаешь. Питаешься им, почиваешь ты в нём, и как жена прельщает тебя оно!

Третий ящик. В глаза бросается отблеск металла на стволах двух пистолетов. Определять марку и калибр нет ни времени, ни желания, в висках звучит голос, временами расслаивающийся на два таких похожих:

«Мы ждали тебя. Возьми же нас, чтоб мы могли исполнять своё предназначение!»

Руки касаются оружия, и мысли вновь начинают течь плавно и ровно. Привычно.

«Расстояние до цели… учтено. Векторы возможного уклонения… учтены. Боевая программа… запущена. Вы готовы?»

«Да, госпожа».

«Огонь! Без промаха!»

Шквал выстрелов стих, и в наступившей тишине отчётливо скрипнула дверь. Рива обернулась и нервно захохотала, узрев в проёме уже знакомую белёсую муть. Отсмеявшись, она сделал шаг вперёд и остановилась, глядя на пару пистолетов — чёрный и белый, — лежащих в её ладонях.

«Спасибо, мои хорошие. Позволите задать вопрос?»

«Разумеется, госпожа».

«Во-первых, я хочу знать ваши имена».

«Каладболг».

«Леохайн».

Ответы прозвучали одновременно, но она отлично различила их и поняла, что больше никогда не спутает их голоса.

«Во-вторых, я хочу попросить, чтоб вы рассказали мне о себе, когда мы вернёмся. А я расскажу о себе. Устраивает?»

«Разумеется… госпожа?»

«Рива. Просто Рива».

«Спасибо».

Она кивнула им в ответ на благодарность, глубоко вздохнула и шагнула за дверь.