Глава двенадцатая
— в которой огромное количество размышлений приводит, с одной стороны, к ожиданию будущего, а с другой — к конкретным ответам на конкретные вопросы.
Санкт-Петербург. Примерно за месяц до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир». Казармы Второго отдела.
Бывший стажёр, а ныне — практически полноправный оперативник Агентства, Нуарейн лежала на своей койке, заложив руки за голову, и изучала потолок. Впрочем, мысли её, как и у большинства людей в таком случае, бродили далеко от белоснежной штукатурки.
«Или краски? Я здесь почти полтора года, а так и не знаю, чем покрывают потолки. Впрочем, не самая необходимая в данный момент информация».
Губы тронула тень улыбки. За прошедшее время Нуарейн научилась шутить. Правда, делала это только наедине с собой, справедливо полагая, что не стоит пока что огорошивать коллег этой новоприобретённой способностью.
«Кроме того, большинство шуток, приходящих мне в голову, вряд ли кому-то покажутся смешными. Кроме меня, разумеется».
После обучения у Палача Нуарейн гораздо лучше понимала смысл того, что ей сказал Светлов. Без понимания эмоций ей не удалось бы полноценно влиться в коллектив «Двойки». Внутренняя жизнь отделов Агентства раскрылась для стажёра в совершенно ином свете, и в нём же проявилось огромное количество информации, надлежащей к рассмотрению и анализу. Постепенному, разумеется.
«Первый отдел. Самое слабое место Агентства, как ни прискорбно. Идеальная структура, созданная для переработки и анализа информации, управляется женщиной, которая занимается не своим делом. И тем не менее, это не влечёт за собой фатальных последствий. Боюсь, в этом предложении не хватает слова „пока“. Я, как смогла, подтолкнула Жрицу к осознанию этого факта, но вряд ли она запросит замещения прежде, чем допустит поистине судьбоносную оплошность. Если я хочу жить и работать здесь и дальше, а я… хочу — мне предстоит приготовиться к этому моменту и нивелировать последствия для Агентства в целом. С другой стороны, я получила в Первом отделе потрясающую школу аналитики с поправкой на реалии этой Грани. А значит, справлюсь. Не в моей власти назначать или смещать глав, но я справлюсь и со своих позиций, если возникнет такая потребность. Спасибо Тени, беседам с ней и моими временными коллегами. Важнейшая информация не пройдёт мимо меня».
Нуарейн мысленно подвела черту под первым пунктом списка и удовлетворённо кивнула. Теперь можно было переходить к пункту второму.
«Третий отдел. Бархатное вмешательство предполагает смену лиц, подобно перчаткам. И, хвала Палачу, с этим проблем нет. Его ребята, в большинстве своем, незаметны, психологически устойчивы, упорны, как носороги, и при этом изящны в решениях, как горностаи. Кроме того, каждый из них способен сам обрабатывать данные на начальных этапах, что купирует неизбежные ошибки в аналитике. Палач — умница: его преподаватели вкладывают знания очень осторожно, умудряясь при этом неподдельно заинтересовать своих подопечных. Стоит учитывать также, что каждый из вчерашних учеников физически, психологически и энергетически может пережить срочную высадку на Северный Полюс и, в зависимости от задания, через полчаса пить спирт с эскимосами или голыми руками рвать пасти полярным медведям. Да, Третий отдел можно считать едва ли не самым страшным оружием Агентства на данный момент. Там нас обучали не только политологии и экономике».
И ещё одна мысленная черта. Упорядочивание по полочкам методами небезызвестного сыщика, с рассказами о котором Нуарейн ознакомилась ещё на стажировке в Первом отделе, обретало плоть. Единственное, чего она не касалась, — личное отношение Палача, который после приснопамятной откровенной беседы ограничил свои ухаживания парой прогулок в разных уголках города и несколькими обедами. И на брудершафт они всё-таки выпили. По-настоящему. Было видно, что главе Третьего отдела нелегко вспоминать, каково это — развивать отношения с женщиной, привлекающей его в подобном ключе. И Нуарейн не торопила его. Но сейчас это к делу не относилось.
Пункт третий.
«И, наконец, Второй отдел, который так удобно именовать „Двойкой“. Ни „Тройка“, ни „Единица“ у меня почему-то не прижились, а вот Двойка — вполне. Итак, Двойка. Несколько сотен разномастных бойцов, не годящихся ни в армию, ни в гвардию, при этом по мановению руки своего обожаемого главы готовые, а главное — способные ходить строем и действовать слаженно, как королевская стража.
Я неоднократно слышала о том, что в последние полтора года Воин изменился, и не в лучшую сторону. Готова поверить. В отделе разброд и шатание. Распитие спиртного разве что не на рабочих местах. Несанкционированные поединки за пределами тренировочной зоны, зачастую переходящие в настоящие драки и едва ли не дуэли. Истарю три дня назад едва не сломали челюсть, а Воин даже не отреагировал. Разнос проводил лично Светлов, и я не хотела бы оказаться на месте этих несчастных».
Лишь совсем зелёные новички в Агентстве могли посчитать Александра Евгениевича изнеженным хлюпиком, не способным внушать ужас. Нуарейн не совершила этой ошибки даже в первые минуты после пробуждения от магического сна.
«Но обучение… всё компенсирует талант Воина как бойца. Предельно вежлив на тренировках, что явно снижает градус эффективности. Если бы он орал на нас матом, это было бы нормально, но его обращение на „вы“ выбивается из общей картины, как неверно уложенная нить из вышивки. То, что он демонстрирует; то, как он ставит удар, работает с дыханием и телом… проклятье, я не знала половины из того, что он преподал мне в области владения оружием. А я всё-таки обучалась у лучших в Королевстве».
Нуарейн позволила воспоминанию о погибшей Грани пробить ледяную броню её спокойствия и задумчиво наклонила голову: оно не принесло прежней боли, от которой она и закрывалась бесчувственностью. Но об этом можно было подумать позже. Сейчас — выводы.
«Резюмируя: если Воин в ближайшее время не придёт в себя и не вернётся к прежнему, знакомому мне лишь по слухам неформальному стилю управления, его сместят официальным приказом. На преподавательской должности он, разумеется, останется, но отделу нужна твёрдая рука.
Общий вывод: Агентство нестабильно. Слишком нестабильно для настолько жёсткой, полу-военизированной структуры.
Полагаю, виной тому излишне долгая жизнь и работа на одних и тех же местах одних и тех же существ. Его Высочеству должно быть крайне непросто смещать с должности ту, кто занимает оную не первую сотню лет. Но в любом случае пока что это не моя компетенция и не мои проблемы. Пока что?»
Нуарейн покатала последнюю фразу на языке и кивнула самой себе.
«Да, именно так. Я ещё не знаю, к чему именно меня готовят, но логика подсказывает, что вряд ли я задержусь в оперативном составе среднего и даже старшего звена. Меня извлекли из саркофага не просто так, и только время покажет, что именно мне уготовили мои новые соратники.
Но прежде стоит поставить для себя ещё одну „галочку“, как здесь принято выражаться. Его Высочество. Человек, с которым я ни разу не встретилась за время своего обучения. Что мне известно, кроме титула, заменившего имя? Довольно многое. В неофициальной обстановке его именуют „Принцем-без-королевства“. Есть также скудная информация о сроках его работы на должности главы Агентства, недвусмысленная подпись и нелюбовь к публичности. Что ж, круг сужается. Я могу предположить, кто он такой, и полагаю, момент, когда я буду уверена, станет моментом нашей встречи. Хотя, возможно, она состоится и ранее, если мне действительно суждено занять достаточно высокий пост в Агентстве. Но думать об этом рано. Пока что мне стоит сосредоточиться на тех, с кем мне приходится работать непосредственно».
Женщина перевернулась на живот, скрестив руки под подбородком. Ей не так давно стали даваться подобные вольные позы, и сейчас она привыкала к тому, как может быть иногда удобно телу, если его не насиловать этикетом даже в полном одиночестве.
«Итак, наша группа. Истарь — картёжник и шулер, прошедший тернистый путь от приюта для брошенных чад до тюремных застенков и далее — в Агентство и младший оперативный состав оного. Страшен своей непритязательной внешностью, за которой кроется серьёзный боец. В конце концов, челюсть ему едва-едва получилось свернуть втроём. И надо признать, эта троица предстала пред очи Светлова в изрядно потрёпанном состоянии.