— Это обнадеживает, — скривился Лихо. — А мне что делать?

И он отошел в сторону, чтобы моим глазам открылась невиданная картина, две полутораметровые пирамиды из цилиндрических слитков металла, как в банковских хранилищах, вот только цвет серебристый.

— Это что?

— Ртуть жидкая. Плата за тебя.

— Ну, вот, а говорил, что убьешь бесплатно… Урурк, — обратилась я к пауку на моем плече, — засвидетельствуешь потом, Галя были убита…

— Помолчи, — попросил Лихо и со вздохом сел на облюбованную каменную койку.

Пару минут на молчание я ему дала, затем плюхнулась рядом и, подложив ладошки под опорное место, спросила:

— Ну, что? Что уже случалось?

— Да пойми же ты, Эргард не скоро вернется из…

— Отпуска?

Вурдалак кивнул и уверенно продолжил излагать суть проблему, которую я накликала:

— Ты беззащитна перед моими кровными родственниками. Это, — он махнул в сторону пирамид, — дает огромную власть… и обогащение.

— Боишься, что кто-нибудь из твоего рода пожелает меня продать за это? — кивнул, и я не удержалась от упрека. — Но ты же, сам сказал, что спят все или в разъездах. Да и вообще, мое присутствие на соревнованиях — это твоя надежда на освобождение, так что продавать меня глупость.

— Поверь мне, об этом Гарт и Рандорыр знают, поэтому и добиваются. Ради этого пробудят, призовут и вернут из отпуска всех моих родных. — И совсем тихо он добавил. — Это помимо основной причины…

— Но твои-то не дураки! Или я ошибаюсь?

Паук тревожно перебежал с одного моего плеча к другому и тихо прошептал:

— Больная тема, аккуратнее.

После его предупреждения я бы тему свернула, но Лихо сам ее раскрыл:

— А кто сказал, что меня родня любит?

— Так вот где собака зарыта, — я похлопала его по плечу. — Это они тебя на тот свет отправить хотят без единой надежды на спасение и твои кровные родственнички им помогут с радостью! Так?

— Да. Так…

— Ху! Виновата не я, аж камень с души. — Отмахнулась с улыбкой и хлопнула его по плечу. — Не кисни. Тебя бы все равно в списках вычислили!

— Только в день награждения, — тихо сообщил Урурк и перелез на Лихо, чтобы, как и господин, приуныть.

Я посмотрела на их композицию горемык горемычных, так идущую к картине Репина «Приплыли» и повеселела. Удивительная способность не падать духом, когда у всех настрой ниже плинтуса не раз спасала меня из передряг. Главное, вовремя сбросить оцепенение и взяться за дело, иначе процесс «скисания» зацепит и тебя.

— Так, не дрейфить! Лихо, можешь ли ты взять время на размышления? То есть, пока ты думаешь и взвешиваешь, кому меня отдать, они ведь не ринутся других будить.

Он опять медленно кивнул.

— А на что ссылаться? — поинтересовался Урурк, наградив меня печальным взглядом красных глазок.

— На сложность выбора.

— Их тут всего один, — возразил серокожий.

— Как один? Не два? А я думала… А ладно! Говори, что у тебя тьма тьмущая предложений отдать, продать и сдать в аренду Кралю Мордовскую. И тяни время с решением максимально долго.

Он косит взглядом виновато. И вот тут до меня доходит смысл его тихо оброненных слов: «Это помимо основной причины…» И в подтверждение моих мыслей серокожий симпатяга отводит взгляд. Трындец, проблема не одна.

— Выкладывай, — хмуро попросила я.

— Предложений нет, — а по глазам видно — не договаривает Лихо, чего-то он очень сильно не договаривает. Ну и как из него информацию вытрясти?

— Я их создам. Главное хорошая самореклама, красивая упаковка и содержание!

— Я помогу, — поддержал меня паук.

— Вот, правильный заряд! — похвалила мохнатика. — В общем, подадим меня публике в лучшем виде. Предложений посыплется масса, одно вполне возможно от Владыки. Главное, чтобы не зря корячилась. — И добавляю с улыбкой. — Лихо, ты же не собираешься помереть раньше срока, то есть раньше окончания соревнований? Да?

Вздрогнул, посмотрел вначале удивленно, потом неуверенно, а после прищурился. Ага, задела за живое. Выходит, сомневался, зараза, в своей способности дожить до завершения празднеств. А может и руки был намерен на себя наложить? А что, родные не любят, свет очей его, Рагу, замужем за Владыкой, а меня два умника серокожих купить хотят и лишить его последней надежды на спасение. Это паршиво, но еще не повод сдаваться.

— Так и быть пытать тебя не стану, сам расскажешь, что к чему. Если сможешь. — Похлопала его по плечу и с улыбкой спросила. — А ты сможешь?

Имелось в виду дожить, и, кажется, он меня понял.

— Смогу, — заверил вампир и приказал пауку собираться. — Небо темнеем пора собираться.

Нудный долгий путь к месту первой дислокации — это отдельный разговор. Лихо предупредил, что с нами он встречаться будет только в часы отдыха между соревнованиями и потребовал, чтобы добрались без сор и драк, как между собой так и между другими участниками. С его слов, мне нужно быть паинькой, пока к месту не доберемся, а там лучше вообще помалкивать. Пришлось слово дать.

Дала. И он исчез вместе с вещами для меня, провизией для меня и паука и двумя пирамидами ртутных цилиндров. Жадина, даже потрогать не дал!

Конечно, он заблаговременно предупредил, что есть в дороге нельзя и пить так же. Но смолчал, что путь займет по-нашему 27 километров, по-ихнему 2 квара через выжженные степи, в плотном тумане догорающих частиц сажи. За что я его который километр подряд отчаянно «благодарю». Вот как споткнусь от усталости, так и благодарю. Сверхсильный Урурк спит на моем плече, а я должна идти. Несправедливо и обидно! Разработали новое правило соревнований прямо-таки перед подачей моей заявки — и теперь участники добираются ножками, причем своими ножками и в горящем тумане, держась за веревку, чтобы не сбиться с пути.

На вопрос: «А что горило, хлопцы?» Урурк сонливо ответил, что это место обитания плотоядного растения Сирпь, и оно возродится очень быстро, а потому оставаться в поле нельзя.

— А насколько…? — я придерживая защитную маску собственного производства — платок, с сомнением посмотрела вниз. Белеющая в тумане трава ранее достигала моих щиколоток, а теперь — колен. — Насколько быстро возродится?

— Несколько часов. Но главное, чтобы оно не успело вырасти выше Вас.

И я припустила… Нет даже не так, я с перепуга отпустила канат и сорвалась с места вначале «галопом» затем перешла на «трусцу», после на четвереньки, хорошо, что этого никто не видел, ну а когда силы закончились, я рухнула в траву лицом вниз. И плевать мне вырастет эта плотоядная, гадина, или нет.

— Краля, вставай! — запищал паук, позабыв про официальное обращение на «вы». Оно и лучше, «ты» сближает.

— Пусть жрет, я не сдвинусь, пока не отосплюсь.

— Не смей сдаваться!

— Я не сдаюсь, а беру тайм-аут.

— Но что же, мне делать?! — запаниковал Урурк.

— Для начала признайся, эта гадость тебя тоже съест?

— Нет.

— А, ну тогда все в порядке.

День выдался на ужас долгий, силы мои почти закончились, а вот наглость дала о себе знать — попросила паука нарезать для меня охапку белой сочной травы и накрыть сверху. Потом вспомнила, что ему на землю слазить нельзя, иначе нас дисквалифицируют. Вот если не сожрут, но дисквалифицируют обидно же будет. Правда? Правда. С руганью, но подбадриваемая надеждой уснуть на мягком ложе, я нарвала три охапки травы и зарывшись в нее, отключилась.

Снился Нардо. Мой брюня синеглазый был такой печальный, такой измученный и такой несчастный, что я чуть не прослезилась, глядя на него. Тоскует, подумала я, утешить бы. Потом пригляделась, а он, паразит, пьет! Дать бы ему по башке черногривой, чтоб печень моему мужу не портил и хоть через раз закусывал. И жаль, не могу ударить красавца любимого, да и нечем, в спальне, где он алкоголь наворачивает ничего целого не осталось. Думала вначале отругать, потом пожаловаться, после поплакаться, но посмотрев в его глаза синие, поняла — ему хуже, чем мне. И я бы так и думала, не появись за его спиной неясный женский силуэт.

— Что за…?! — очнулась от собственного вопля и разъяренно гаркнула. — Вот стерва!

Зажмурилась от бьющего в глаза серо-розового света, закрыла уши от жуткого шипения вокруг и зарычала:

— Порву в клочья! В салат нарежу!

Шипение прекратилось, свет стал мягче.