ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Лео

На следующий день я пропускаю свою смену в гараже. Ханна жалуется на боли в животе, и мне нужно убедиться, что с ней всё в порядке.

Я хочу отвезти ее к врачу, но она боится больниц. В детстве у нее были проблемы со здоровьем, это неотъемлемая часть ее патологического состояния, и теперь вам ни за что не удастся отвезти ее в подобное место, если предварительно не накачать лекарствами.

Даже для визита к стоматологу, когда у Ханны был абсцесс, нам с Пайком пришлось ее держать и, чтобы хоть как-то успокоить, запихнуть в нее несколько сильных маминых обезболивающих.

За свою короткую жизнь этой девочке через многое пришлось пройти.

Я мог бы и сейчас ее накачать таблетками, только это невозможно — она беременна. Поэтому я попросил Пайка отвезти нас в закусочную, и как только завтракающая толпа более-менее рассасывается, я веду Ханну по коридору в кабинет Аманды. Часть меня надеется, что я снова столкнусь с Кэсси. Другая часть следит за тем, надвинул ли я на лицо бейсболку, чтобы если она вдруг окажется здесь, мы могли бы притвориться, что друг друга не видим.

Я уже обрисовал Аманде всю ситуацию. Она хороший человек, и оказывает нам необходимую помощь, усадив Ханну на стоящий в углу старый диван и ласково с ней разговаривая. У нее в руках маленькая штуковина под названием «Допплер», которую она раздобыла через сайт объявлений после того, как я пару дней назад рассказал ей о Ханне. Теперь она скользит им по животу Ханны.

Вот оно.

«Тук-тук, тук-тук», — раздается лошадиным галопом, снова и снова.

Не думаю, что Ханна понимает, что это такое, или хотя бы осознает, что у нее внутри ребенок. Осмотрев ее, Аманда протягивает моей сестре меню и, сказав ей заказывать все, что захочется, отправляет ее в одну из расположенных перед входом кабинок.

Мы выходим в зал и смотрим на то, как Ханна шагает, или скорее ковыляет, мимо кухонной стойки, а затем проскальзывает в кабинку. У нее на это может уйти несколько часов — дать бесплатную еду ребенку из нищего трейлера все равно, что вручить наркоману ложку и пакетик чистейшего героина. Она широко улыбается, и я мысленно беру себе на заметку почаще устраивать ей нечто подобное — посещение закусочной, а не остальное.

— В этом году твоей сестре пришлось нелегко, — говорит Аманда. — Когда у меня была возможность, я пыталась к вам заглядывать, но в последние месяцы твоя мать не пускала меня в дом. Теперь я понимаю, почему.

Ханна не ходит в школу. Она всё время сидит в трейлере, смотрит телевизор, болтается без дела, раскрашивает картинки. В этих местах нет школы, готовой ее принять, а отсылать ее в одно из этих специализированных заведений никому из нас не хочется. Наверное, я думал, что дома она будет в большей безопасности.

Видимо, я ошибался.

Я прикусываю внутреннюю часть щеки и мысленно ругаю свою мать.

— Я очень это ценю, — улыбнувшись Аманде, говорю я. — Спасибо.

— Не вопрос, — отвечает она, и мы с ней смотрим на то, как Ханна не спеша скользит пальцем по пластиковому меню, внимательно читая каждый пункт. — Думаю, твой брат пытался, но он это не ты.

Я складываю руки на груди и киваю.

— Пайку всегда нужен кто-то, кто скажет, что делать.

— Должно быть, на тебя много навалилось, бремя ответственности. Особенно в твоем возрасте.

— Честно говоря, в последнее время у меня такое чувство, будто мне лет сто.

— Ты снова начал пить?

— Большинство людей не решаются меня об этом спрашивать, — удивлённо говорю я, приподнимая в ухмылке уголок рта.

— Леонардо Бентли, когда ты был ребенком, я меняла тебе подгузники. И тебя совсем не боюсь.

Я над ней посмеиваюсь.

— Кроме того, я знаю твое настоящее имя. У меня есть чем торговаться.

Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. За столиками сзади никого нет.

— Вчера приходил шериф и копался в гараже, — тихо говорю я. — Кажется, он считает, что я имею отношение к исчезновению Дженнифер.

Улыбка Аманды мгновенно исчезает и сменяется хмурым взглядом.

— Господи, Лео.

— Ага.

— Будь осторожен с тем, что говоришь. И с кем говоришь. У тебя есть адвокат?

Я киваю.

— Хорошо. Обязательно его предупреди. Сюда из любого города путь не близкий.

Эти слова ещё какое-то время висят между нами в воздухе, пока Ханна, напевая песенку, делает свой выбор и, наконец, машет нам рукой. Аманда машет в ответ и отправляет к столу одну из незнакомых мне официанток.

— Ты разговаривал с Кэсси с тех пор, как вернулся? — спрашивает Аманда, так неуверенно, словно боится.

Я сую руки в карманы, внезапно почувствовав себя всего с полметра ростом.

— Нет, — говорю я. — Ну, только в тот день с пролитым молоком, но больше нет.

— Ты не ответил на мой вопрос. Ты пил с тех пор, как вышел? — спрашивает она меня.

— Нет, — невозмутимо отвечаю я.

Мне хочется разозлиться, но я понимаю, что это совершенно закономерный вопрос. Я пинаю пол мыском кроссовка.

— Нет, ни капли.

Мы глядим, как Ханна делает заказ.

— Твоей сестре нужно сходить к настоящему врачу в медицинский центр, — говорит Аманда, когда к нам приближается Ханна.

Я качаю головой, прижимая к губам палец.

— Она ненавидит больницы. Нам придется ее обмануть. Не говори этого при ней.

Аманда кивает и, когда Ханна оказывается в пределах слышимости, широко ей улыбается. Она ведет ее обратно в кабинку и дает ей поиграть со своим Айфоном. У нас нет Айфона, у нас дома нет ничего подобного, поэтому ее мгновенно увлекает ролик на YouTube, в котором люди разворачивают разные игрушки и статуэтки. Она совершенно очарована, всё видео комментирует какой-то противный высокий голос, и Аманда возвращается ко мне.

— Ты спрашивал ее, кто отец ребенка?

Я качаю головой.

— Мне это уже известно. Дерек Джексон, тот, что работал уборщиком в больнице, пока его не уволили. Помнишь?

Аманда хмурится.

— Ты уверен?

— Практически уверен. В смысле, я застукал их в спальне…

— Когда ты вернулся домой, Лео?

Я подсчитываю дни.

— Сегодня ровно неделя.

— Ну, мне жаль тебя расстраивать, но судя по габаритам твоей сестры, она где-то на пятом-седьмом месяце беременности.

— И что?

— А то, что Дерека Джексона не уволили. Его арестовали. На него выписан ордер за неоплаченные штрафы. Это было... на Рождество. Он вернулся в Ган-Крик всего за пару недель до тебя. Если бы отцом был он, то Ханна сейчас была бы на одиннадцатом месяце беременности.

Внезапно я чувствую себя полным идиотом.

— Откуда тебе все это известно? — спрашиваю я, в голове раздаются тревожные сигналы.

Потому что если отец ребенка не Дерек, тогда кто? В смысле, это может быть буквально кто угодно. Она так чертовски доверчива, и все, чего ей нужно — это внимание, вот только она не может отличить хорошее внимание от плохого.

— По выходным я работаю в больнице, — говорит она. — Дерек проник в аптеку и украл оттуда кучу фармацевтического морфина.

«Наверное, поделился с мамой», — криво усмехаюсь про себя я.

— Я видела, как его арестовали. Вот откуда мне известно, что случилось.

— Дерьмо, — говорю я.

Я не знаю, что и думать. Только то, что теперь мне придется убить двух мужиков за то, что они прикасались к моей младшей сестре. Дерека, потому что я сам его видел, и ещё того, кто с ней это сделал.

Мне скоро негде будет хоронить все эти трупы.

Очень надеюсь, что это мальчишка того же возраста, что и Ханна. Так или иначе, от этого все станет менее ужасно. Я по любому разбил бы этому молокососу лицо, и по своему умственному развитию она всё равно еще слишком мала, чтобы заниматься с кем-то сексом, но, по крайней мере, если бы отцом оказался такой же четырнадцатилетний подросток, я бы еще понял, как это произошло.

— Мне нужно знать, кто отец ребенка, — говорю я.

Аманда бросает на меня быстрый взгляд.

— Дай-ка угадаю — чтобы его убить?

— Что-то типа этого, — бормочу я.

«Да, что-то нереально близкое к этому»

— Давай посмотрим, может, нам удастся с ней поговорить, узнать какую-нибудь информацию, — говорит Аманда. — Если ты пообещаешь, что не используешь эту информацию во вред.

Я на мгновение задумываюсь.

— Тогда зачем эта информация нужна?

Эта женщина такая терпеливая, должно быть, она святая.