Перевернув его на спину, я вижу, что он все еще в сознании, но вот-вот вырубится. Его лицо забрызгано липкой и тёплой кровью, у него закатываются глаза, но он изо всех сил пытается сфокусировать на мне свой взгляд. Я сижу у него на груди, в одной руке у меня пистолет, в другой — недопитая чашка кофе. Вдавив ему в щеку пистолет, я заставляю Дэймона открыть рот, и прислоняю к его губам чашку с оставшимся кофе. Он мотает головой из стороны в сторону, но я быстрее, и к тому же не под кайфом. Ударив его ладонью по рту, я наклоняюсь к нему так близко, что наши носы практически соприкасаются.

— Глотай, сука, — шепчу я.

Он давится и захлёбывается, но всё же проглатывает остатки моего кофейного коктейля. Интересно, достаточно ли снотворного я ему дала, чтобы его усыпить. Может быть, это его убьет. Если мне снова понадобится его уложить, то в комнате моей матери у меня ещё припрятаны пять шприцев с морфином.

— Кэсс, — невнятно произносит он, и я в равной степени и обеспокоена, и чертовски впечатлена тем, что его всё еще не вырубили снотворные и удар пистолетом.

— Мне всегда было интересно, как ты так быстро туда добрался, — говорю я. — Когда они разбились, я была всего в пятнадцати метрах от реки, но ты оказался у машины всего через несколько секунд после меня.

У него подрагивают веки, и закатываются глаза. Осталось недолго.

— Кэсси, чем ты меня накачала?

Ещё настойчивее. Еще отчаяннее. Как бы мне хотелось остановить время, чтобы прижаться губами к его губам и посмаковать его отчаяние так же, как все эти годы он смаковал моё. Держу пари, на вкус оно как мятные леденцы и сахарная вата. Как ярко-красное яблоко в карамели, которым ненормальные старики заманивают в фургоны десятилетних мальчиков, чтобы забрать их у матерей.

— Надеюсь, сукин сын, тебе понравилось разрушать мою жизнь, — говорю ему я. — Потому что я навсегда покончу с твоей.

Я девушка, у которой в груди бьется угольно-черное сердце, а под ногами лежит убийца. С первым я уже ничего поделать не могу, чего не скажешь о втором.

Потому что иного выхода нет: Дэймон должен умереть за то, что он с нами сотворил, и никто никогда не узнает, что это моих рук дело.

Я беру его под мышки и затаскиваю в теперь уже открытый сосновый ящик, где он держал когда-то Дженнифер. Он непомерно тяжелый. Я сбрасываю его в ящик, и его голова с глухим звуком ударяется о деревянную поверхность.

Я собираю всё необходимое: полиэтиленовую пленку, резиновые перчатки, охотничий нож Лео, пистолет Дэймона.

«Ты ведь не из пугливых, да?»

Я смотрю на разрушившего мою жизнь мужчину и ничего не чувствую. Ничего, кроме первых бабочек воодушевления. И облегчения. Потому что сейчас я возвращаю себе свою жизнь. Настало время мне ухватиться за штурвал и выправить курс.

На этом Дэймону Кингу — Дэниелу Коллинзу — придется сказать последнее «прощай».