ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Лео
На следующий день я пропускаю свою смену в гараже. Ханна жалуется на боли в животе, и мне нужно убедиться, что с ней всё в порядке.
Я хочу отвезти ее к врачу, но она боится больниц. В детстве у нее были проблемы со здоровьем, это неотъемлемая часть ее патологического состояния, и теперь вам ни за что не удастся отвезти ее в подобное место, если предварительно не накачать лекарствами.
Даже для визита к стоматологу, когда у Ханны был абсцесс, нам с Пайком пришлось ее держать и, чтобы хоть как-то успокоить, запихнуть в нее несколько сильных маминых обезболивающих.
За свою короткую жизнь этой девочке через многое пришлось пройти.
Я мог бы и сейчас ее накачать таблетками, только это невозможно — она беременна. Поэтому я попросил Пайка отвезти нас в закусочную, и как только завтракающая толпа более-менее рассасывается, я веду Ханну по коридору в кабинет Аманды. Часть меня надеется, что я снова столкнусь с Кэсси. Другая часть следит за тем, надвинул ли я на лицо бейсболку, чтобы если она вдруг окажется здесь, мы могли бы притвориться, что друг друга не видим.
Я уже обрисовал Аманде всю ситуацию. Она хороший человек, и оказывает нам необходимую помощь, усадив Ханну на стоящий в углу старый диван и ласково с ней разговаривая. У нее в руках маленькая штуковина под названием «Допплер», которую она раздобыла через сайт объявлений после того, как я пару дней назад рассказал ей о Ханне. Теперь она скользит им по животу Ханны.
Вот оно.
«Тук-тук, тук-тук», — раздается лошадиным галопом, снова и снова.
Не думаю, что Ханна понимает, что это такое, или хотя бы осознает, что у нее внутри ребенок. Осмотрев ее, Аманда протягивает моей сестре меню и, сказав ей заказывать все, что захочется, отправляет ее в одну из расположенных перед входом кабинок.
Мы выходим в зал и смотрим на то, как Ханна шагает, или скорее ковыляет, мимо кухонной стойки, а затем проскальзывает в кабинку. У нее на это может уйти несколько часов — дать бесплатную еду ребенку из нищего трейлера все равно, что вручить наркоману ложку и пакетик чистейшего героина. Она широко улыбается, и я мысленно беру себе на заметку почаще устраивать ей нечто подобное — посещение закусочной, а не остальное.
— В этом году твоей сестре пришлось нелегко, — говорит Аманда. — Когда у меня была возможность, я пыталась к вам заглядывать, но в последние месяцы твоя мать не пускала меня в дом. Теперь я понимаю, почему.
Ханна не ходит в школу. Она всё время сидит в трейлере, смотрит телевизор, болтается без дела, раскрашивает картинки. В этих местах нет школы, готовой ее принять, а отсылать ее в одно из этих специализированных заведений никому из нас не хочется. Наверное, я думал, что дома она будет в большей безопасности.
Видимо, я ошибался.
Я прикусываю внутреннюю часть щеки и мысленно ругаю свою мать.
— Я очень это ценю, — улыбнувшись Аманде, говорю я. — Спасибо.
— Не вопрос, — отвечает она, и мы с ней смотрим на то, как Ханна не спеша скользит пальцем по пластиковому меню, внимательно читая каждый пункт. — Думаю, твой брат пытался, но он это не ты.
Я складываю руки на груди и киваю.
— Пайку всегда нужен кто-то, кто скажет, что делать.
— Должно быть, на тебя много навалилось, бремя ответственности. Особенно в твоем возрасте.
— Честно говоря, в последнее время у меня такое чувство, будто мне лет сто.
— Ты снова начал пить?
— Большинство людей не решаются меня об этом спрашивать, — удивлённо говорю я, приподнимая в ухмылке уголок рта.
— Леонардо Бентли, когда ты был ребенком, я меняла тебе подгузники. И тебя совсем не боюсь.
Я над ней посмеиваюсь.
— Кроме того, я знаю твое настоящее имя. У меня есть чем торговаться.
Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. За столиками сзади никого нет.
— Вчера приходил шериф и копался в гараже, — тихо говорю я. — Кажется, он считает, что я имею отношение к исчезновению Дженнифер.
Улыбка Аманды мгновенно исчезает и сменяется хмурым взглядом.
— Господи, Лео.
— Ага.
— Будь осторожен с тем, что говоришь. И с кем говоришь. У тебя есть адвокат?
Я киваю.
— Хорошо. Обязательно его предупреди. Сюда из любого города путь не близкий.
Эти слова ещё какое-то время висят между нами в воздухе, пока Ханна, напевая песенку, делает свой выбор и, наконец, машет нам рукой. Аманда машет в ответ и отправляет к столу одну из незнакомых мне официанток.
— Ты разговаривал с Кэсси с тех пор, как вернулся? — спрашивает Аманда, так неуверенно, словно боится.
Я сую руки в карманы, внезапно почувствовав себя всего с полметра ростом.
— Нет, — говорю я. — Ну, только в тот день с пролитым молоком, но больше нет.
— Ты не ответил на мой вопрос. Ты пил с тех пор, как вышел? — спрашивает она меня.
— Нет, — невозмутимо отвечаю я.
Мне хочется разозлиться, но я понимаю, что это совершенно закономерный вопрос. Я пинаю пол мыском кроссовка.
— Нет, ни капли.
Мы глядим, как Ханна делает заказ.
— Твоей сестре нужно сходить к настоящему врачу в медицинский центр, — говорит Аманда, когда к нам приближается Ханна.
Я качаю головой, прижимая к губам палец.
— Она ненавидит больницы. Нам придется ее обмануть. Не говори этого при ней.
Аманда кивает и, когда Ханна оказывается в пределах слышимости, широко ей улыбается. Она ведет ее обратно в кабинку и дает ей поиграть со своим Айфоном. У нас нет Айфона, у нас дома нет ничего подобного, поэтому ее мгновенно увлекает ролик на YouTube, в котором люди разворачивают разные игрушки и статуэтки. Она совершенно очарована, всё видео комментирует какой-то противный высокий голос, и Аманда возвращается ко мне.
— Ты спрашивал ее, кто отец ребенка?
Я качаю головой.
— Мне это уже известно. Дерек Джексон, тот, что работал уборщиком в больнице, пока его не уволили. Помнишь?
Аманда хмурится.
— Ты уверен?
— Практически уверен. В смысле, я застукал их в спальне…
— Когда ты вернулся домой, Лео?
Я подсчитываю дни.
— Сегодня ровно неделя.
— Ну, мне жаль тебя расстраивать, но судя по габаритам твоей сестры, она где-то на пятом-седьмом месяце беременности.
— И что?
— А то, что Дерека Джексона не уволили. Его арестовали. На него выписан ордер за неоплаченные штрафы. Это было... на Рождество. Он вернулся в Ган-Крик всего за пару недель до тебя. Если бы отцом был он, то Ханна сейчас была бы на одиннадцатом месяце беременности.
Внезапно я чувствую себя полным идиотом.
— Откуда тебе все это известно? — спрашиваю я, в голове раздаются тревожные сигналы.
Потому что если отец ребенка не Дерек, тогда кто? В смысле, это может быть буквально кто угодно. Она так чертовски доверчива, и все, чего ей нужно — это внимание, вот только она не может отличить хорошее внимание от плохого.
— По выходным я работаю в больнице, — говорит она. — Дерек проник в аптеку и украл оттуда кучу фармацевтического морфина.
«Наверное, поделился с мамой», — криво усмехаюсь про себя я.
— Я видела, как его арестовали. Вот откуда мне известно, что случилось.
— Дерьмо, — говорю я.
Я не знаю, что и думать. Только то, что теперь мне придется убить двух мужиков за то, что они прикасались к моей младшей сестре. Дерека, потому что я сам его видел, и ещё того, кто с ней это сделал.
Мне скоро негде будет хоронить все эти трупы.
Очень надеюсь, что это мальчишка того же возраста, что и Ханна. Так или иначе, от этого все станет менее ужасно. Я по любому разбил бы этому молокососу лицо, и по своему умственному развитию она всё равно еще слишком мала, чтобы заниматься с кем-то сексом, но, по крайней мере, если бы отцом оказался такой же четырнадцатилетний подросток, я бы еще понял, как это произошло.
— Мне нужно знать, кто отец ребенка, — говорю я.
Аманда бросает на меня быстрый взгляд.
— Дай-ка угадаю — чтобы его убить?
— Что-то типа этого, — бормочу я.
«Да, что-то нереально близкое к этому»
— Давай посмотрим, может, нам удастся с ней поговорить, узнать какую-нибудь информацию, — говорит Аманда. — Если ты пообещаешь, что не используешь эту информацию во вред.
Я на мгновение задумываюсь.
— Тогда зачем эта информация нужна?
Эта женщина такая терпеливая, должно быть, она святая.