Что касается полномочий полиции, то здесь происшедшие изменения вызывают еще большую тревогу. В 1974 году парламент одобрил закон о борьбе с терроризмом, позволяющий в течение семи дней держать под стражей подозрительных лиц, не разрешая им видеться с адвокатом и не предусматривая, что они должны предстать перед судом. Цифры свидетельствуют о том, насколько удобен этот закон в качестве простого средства запугивания: из 5100 задержанных на основании этого закона только 79 были осуждены за террористические преступления. Опубликованный в 1981 году королевской комиссией по вопросам борьбы с преступностью доклад рекомендует предоставить полиции дополнительные полномочия… Традиционные свободы в Великобритании — конечно, более ограниченные, чем обычно утверждают, — сегодня оказались под серьезной угрозой, признает лорд Гиффорд².

В этой ситуации первыми жертвами оказываются те, кто и так обездолен в социальном плане, — «цветные», иммигранты. «Цветные» молодые люди гораздо чаще, нежели их белые сверстники, приговариваются судами к заключению или к отправке в исправительные заведения для несовершеннолетних. Белых же правонарушителей суды значительно охотнее приговаривают к условному наказанию³.

Один из примеров — судейская расправа над участниками демонстрации протеста против вылазок неофашистов из «национального фронта», прошедшей весной 1979 года в Саутхолле. В ней приняло участие весьма значительное число выходцев из Азии, населяющих этот район столицы. Несмотря на то что свидетельства полицейских и обвиняемых сплошь и рядом противоречили друг другу, магистраты, как правило, исходили из показаний «бобби». Один из немногих, кому удалось услышать «не виновен», был 25-летний рабочий Кадлип Сингх. Обвиненный в нападении на члена специальной полицейской группы и использовании при этом оружия — камня, Сингх пытался без особого успеха воссоздать в суде истинную картину. Он рассказал, что, возвращаясь из больницы, куда обратился по поводу травмы ноги, полученной накануне на легкоатлетической тренировке, он оказался на той улице, где проходила демонстрация. Здесь он и был схвачен сотрудником специальной полицейской группы, который нанес ему несколько ударов по голове булыжником.

Чаша весов, на которую было брошено свидетельство стража порядка, наверняка перевесила бы и на сей раз. Если бы не случайность: фотокорреспондент небольшого агентства «Рипорт» Дж. Стерлок запечатлел сцену ареста Сингха. На фото было ясно видно, что дюжий «бобби» одной рукой крепко держит Сингха, а в другой сжимает булыжник. Голова у задержанного разбита…⁴ Только это фотосвидетельство, предъявленное в суде, позволило «цветному» избежать тюремной камеры. О том, насколько невелика была эта возможность, говорит тот факт, что, например, один из судей, рассматривавший дела участников антинацистской демонстрации, отправил за решетку 93 процента всех, кого арестовали полицейские⁵.

Удивительно ли после этого восклицание, которое довелось услышать корреспонденту «Гардиан» Ст. Куку в ходе беседы с работником Уондсуортской тюрьмы в Южном Лондоне: «В некоторые дни, когда приезжают фургоны из судов, ты смотришь и вдруг понимаешь: боже, да в них одни черные!»?

Адвокат Руди Нарайан, не раз бравшийся защищать права темнокожих, навлек на себя гнев британской Фемиды. Против строптивого «цветного» было выдвинуто обвинение в «нарушении адвокатской этики». Положить конец гонениям на Нарайана требует этот пикетчик у здания суда в Лондоне

Пронизанная расизмом и высокомерием полицейско-судебная практика принесли свои плоды. Составляющие считанные проценты британского населения, представители этнических меньшинств среди обитателей тюрем «представлены» значительно богаче: 20 процентов заключенных — «цветные». В некоторых исправительных заведениях для несовершеннолетних и в тюрьмах для молодежи до 21 года эта тенденция еще более ощутима, число темнокожих здесь иногда превышает 40 процентов находящихся под стражей⁶. Порой цифра бывает еще выше — 50 процентов, как, например, в тюрьме в Ашфорде. Во многих случаях все лишения, которые вынуждены терпеть «цветные» заключенные, затмеваются расизмом, в условиях тюрьмы обретающим особо отталкивающие формы. Один заключенный, кстати белый, рассказал о сцене, свидетелем которой он стал: «На прошлой неделе во дворе для прогулок повздорили двое — черный и белый. У белого парня записали только имя, а черного уволокли с вывернутыми за спину руками. Я знаю здесь служащих, которые не переваривают чернокожих, и им плевать на то, известно об этом кому-то или нет»⁷.

Существует такая точка зрения: расистские взгляды среди работников тюрем, вероятно, распространены не сильнее, нежели в обществе в целом. Подтвердить или опровергнуть это непросто. Но ясно одно — расизм, проявляемый тюремщиками, особо опасен, поскольку они обладают над заключенными огромной властью и имеют куда большие возможности реализовать свой расизм. Постоянное третирование «второсортных» вызывает ответную реакцию с их стороны, что в свою очередь жестоко подавляется тюремщиками, многие из которых, по всей видимости, специально провоцируют такую ситуацию, чтобы иметь «законные основания» для расправы. Многие надзиратели говорят о заключенных-«цветных» не иначе как о «негритосах»…

Все это вновь получает свое объяснение, когда становятся известны очередные факты, свидетельствующие о нитях, которые тянутся от «национального фронта» ко многим тюрьмам. То и дело властям приходится внушать надзирателям, что они не должны носить зажимы на галстуках с эмблемой «национального фронта»⁸. Некоторые работники тюрем активно распространяют печатные издания «фронта» непосредственно в недрах этих учреждений. Другие выдвигают свои кандидатуры на выборах от этой партии⁹.

Поклонники неофашизма и расизма стараются на практике претворять «учение», рассматривающее темнокожих как источник всех зол и бед. Бывший заключенный Уондсуортской тюрьмы свидетельствует, что надзиратели со значками НФ, а их здесь предостаточно, проявляют особую агрессивность по отношению к «цветным», постоянно их третируя. М. Хэтли, месяц отсидевший в этой тюрьме, рассказывает: «Сразу по прибытии я заметил, что три четверти работников носят эти маленькие значки. Нам сказали, что это — члены НФ. В первый же вечер я увидел, как надзиратели с этими значками схватили и жестоко избили двух молодых «цветных» парней. Для них врагом был любой человек иностранного происхождения, они на него смотрели как на чужака. Той же ночью, после того, как в камеру, где находились двое «цветных», вошел один из надзирателей, носивших значок, я услышал громкие крики. На следующий день один из этих заключенных появился весь в бинтах. Судя по всему, надзиратели наказывают, когда и как пожелают».

Все это, разумеется, поощряет расистские настроения и среди заключенных-белых. В одном из мест заключения, например, из 140 человек 80 поддерживали неофашистскую партию¹⁰. Показательна и такая цифра, которая приводится в докладе министерства внутренних дел, — количество небелых среди работников тюрем не достигает даже одного процента¹¹.

Предвзятое отношение судей к «цветным» порой выливается в такие решения, которые вызывают активное возмущение широкой общественности.

Рассматривая дело по обвинению в краже в ходе волнений в Южном Лондоне в июле 1981 года, судья Дж. Клей объявил о своем намерении приговорить подсудимого, родившегося в Англии в семье выходцев из Вест-Индии, к тюремному заключению. Однако, узнав, что подсудимый—18-летний К. Уильямс вместе с матерью собирался совершить поездку на Ямайку, судья объявил о новом решении: Уильямс должен оставаться там в течение пяти лет. То есть речь шла о высылке из страны человека, родившегося в Англии.

«Абсурдным и нетерпимым» назвал этот приговор в отношении британского гражданина теневой министр внутренних дел лейборист Р. Хэттерсли. Дж. Клей воскресил спустя века наказание в виде высылки за границу. «Совершенно очевидно, — подчеркнул этот видный лейборист, — что подобная тактика могла бы применяться исключительно против темнокожих». Как «позорное злоупотребление властью» классифицировал вердикт парламентарий — лейборист Р. Килрой-Силк. «Его следует незамедлительно блокировать, пока он не стал прецедентом», — заявил он.