- Вы разрешите, - лицо Доннара осветилось, - Лаэмир был нам как брат… Позволите считать вас нашим отцом?

Поступая в когорту и давая клятву верности, Преданные часто отрекаются от родных и близких. И такое предложение значило очень много и для самих легионеров и для того, кому они клялись.

- Спасибо, - повторил лорд. – Но мне достаточно уже того, что вы сделали.

Распрощавшись с Доннаром, он неспешно двинулся прочь. Паж вел за ним на поводу коня. Лорд Линнестар был до того поглощен своими мыслями, что какому-то альфару пришлось подергать его за рукав, чтобы высокородный эльф обратил на него внимание.

- Чего тебе?

- Милорд, вы помните меня? – альфар поспешно поклонился, сдергивая с ушастой головы шапочку. – Я – Аларик, сын Седрика. Почти месяц назад вы обещали найти обидчика моей дочери…

- Припоминаю, - пробормотал лорд. – И что ты хочешь сейчас?

- Я хочу… милорд, у вас такое горе… Что мои беды рядом с вашими? – альфар махнул рукой. – Мое-то дитя со мной и скоро подарит мне внука… Она понесла от того…ну, который ее… Но мы с нею живы и здоровы, а вот у вас… Не надо нам помогать! Вот если бы мы могли помочь вам…

- Мне вряд ли кто поможет, - пробормотал лорд Линнестар, обошел альфара и прибавил шагу.

Фургон быстро катился по проселочной дороге. Матушка Ханирель все подгоняла и подгоняла лошадей, порой вынуждая их перейти с быстрого шага на рысцу. Актеры спешили, как только могли, но все равно женщинам оказалось трудно угнаться. Сначала Раэна, потом Соэль, а потом и ее мать Ниэль одна за другой запрыгнули внутрь, где, кое-как угнездившись между мешков с провизией и вещами, а также сваленным в кучи реквизитом, фокусник Даррен хлопотал над безжизненным телом. Затаив дыхание, Таша во все глаза смотрела на него. Альфара забилась в самый дальний уголок, закутала себя и детей в зимние одеяла – наружу торчало только ее лицо с блестящими глазами. Она ужасно боялась мертвецов и не уставала повторять, что тело надо выкинуть, как можно скорее.

- Нас найдут! Его найдут! – без остановки бубнила она. – Нас схватят! Нас казнят! Они подумают, что это сделали мы! И никто ничего не докажет! Выбросите его на обочину!

- Помолчи! – не сводя глаз с дороги, прикрикнула на нее матушка Ханирель. – Мешаешь своему мужчине работать!

- Да какая там работа! – захныкала Таша. – Вот увидите – у нас будут неприятности из-за этого…

Раэна молчала, качая головой. Она единственная помогала брату, придерживая голову найденного эльфа, и тихо жалела его. Такой молодой, на вид даже моложе Тайна! И красивый к тому же! Соэль и Ниэль держались в сторонке, не вступая в разговор, но молчаливо поддерживая Ханирель. Ныла только Таша, да и то все тише и тише, когда поняла, что осталась одна со своим мнением.

Держась за задний борт фургона, братья Тайн и Тиар шли рядом, время от времени заглядывая внутрь:

- Ну, как?

- Пока ничего, - ответила им Раэна, покосившись на сосредоточенное лицо брата.

Прикусив от усердия губу, фокусник водил руками над телом, поочередно нажимая на те или иные точки на груди, висках и темени.

- Шею ему помассируй! – посоветовал заглянувший внутрь Янсор.

- Ты знаешь, что делать с удавленником? – встрепенулся Даррен.

- Нет, - ответил бывший браконьер. – Но я имел дело с кроликами, попавшими в силки. Они выглядели примерно также. Впрочем, когда мы снимали моего приятеля с виселицы, он вроде еще дышал…Послушай сердце! Авось еще бьется?

Даррен надолго приник к груди найденного эльфа. Потом резко выпрямился и принялся массировать ему грудь, ритмично надавливая на область сердца.

- Ну, как? – выждав пару минут, шепотом поинтересовалась Ниэль. Дочь прижалась к матери.

- Я не знаю…

Что делать, фокусник и правда не представлял. Он мог достать кролика из шляпы, мог заставить распуститься цветы на сухой ветке и мастерски путать следы, но о существовании целительной магии не имел ни малейшего представления. Впрочем, кое-что все-таки отложилось в памяти – пока он был слишком мал для того, чтобы в Обители пополнить ряды медиумов, замковая Видящая занималась с ребенком, обучая его методике передачи жизненных сил. Это – главная наука, которую изучают медиумы в Ордене. И, вспомнив об этом, он положил одну руку на сердце повешенного, а другую – ему на лоб, щедро делясь своей жизненной энергией.

- Что ты де… - начала было Раэна, но осеклась, сбоку увидев, как исказилось лицо ее брата, а зрачки закатились под веки.

Прошла минута… еще одна…

А потом ладони Даррена вспыхнули ярким светом, а эльф дернулся и с хриплым свистом попытался вздохнуть.

Первой взвизгнула от неожиданности Раэна. За нею завопила Таша, прижимая к себе детей так, что они заплакала в голос. Из чувства солидарности к ним присоединилась и Соэль, а ее мать и старая Ханирель закричали на девушек, чтобы те замолчали. Напуганный криками Янсор поспешил запрыгнуть в фургон, и мужчины все, как один, рванулись внутрь – посмотреть, что происходит. Матушка Ханирель тоже бросила свое место, остановив лошадей.

- Он живой! Живой! – причитала Раэна.

- Ага, - Даррен растерянно смотрел на свои руки, которые продолжали светиться. – Это какое-то волшебство…

Такое заявление из уст фокусника, который на выступлениях имел дело с волшебством чаще, чем кто-либо еще, заставило кое-кого нервно рассмеяться. Смех подхватили, и минуту спустя хохотали все. Даррена хлопали по плечам, поздравляя с удачей так, словно это о его жизни шла речь.

- Все-все, - отсмеявшись, мастер Боар вытер ладонью щеки. – Повеселились – и хватит! Дайте им прийти в себя!..

Спасенный эльф все еще давился каждым вздохом, сотрясаясь в мучительном, терзающем его горло и грудь, кашле, хватая воздух разинутым ртом со стонами и всхлипами. От каждого вздоха его тело дергалось в судорогах, так что мастеру Боару пришлось навалиться на него, удерживая на месте.

- Ну-ну, тихо! – промолвил он. – Успокойся! Все хорошо! Все в порядке… Ты на этом свете.

Эльф со свистом и стоном в последний раз втянул в себя воздух, задышал ровнее, но судороги все еще слабыми волнами прокатывались по его телу.

- Вот так! Все отлично! – мастер Боар отстранился. – Ты живой, а это главное. Мы тебя спасли…

Он осекся, когда их взгляды случайно встретились. Пустой и бессмысленный, как у новорожденного младенца, взор спасенного эльфа, не выражал ничего. Скользнув по лицу актера, он пополз дальше – по внутренним стенкам крытого фургона, по сложенным вещам, по собравшимся вокруг него актерам, не задерживаясь ни на чем. Раэна, на коленях которой все покоилась его голова, попыталась окликнуть юношу, но тот ее не услышал. Он то ли не видел ничего, то ли не понимал, где находится и что с ним.

- Что с ним? – потребовал ответа мастер Боар у фокусника.

- Не знаю, - тот провел ладонью перед лицом незнакомца, потормошил его. – Он не слепой, но… такое впечатление, что он ничего не замечает!

- Ничего страшного, - попытался утешить больше Даррена, чем остальных, мастер Неар. – Он очнулся, а это самое главное. Придет время – он опомнится и сам все про себя расскажет.

Слова менестреля всех успокоили. Мужчины выбрались из фургона, матушка Ханирель снова взялась за вожжи, и артисты тронулись в путь, оставляя позади поместье-столицу.

Хозяйка была не единственной Видящей в поместье-столице. У леди Миритирель была собственная волшебница, которую она привезла с собой, когда вышла замуж и переехала жить к супругу. Тихая, скромная, незаметная, она занималась исключительно делами этой семьи, лишь иногда помогая Хозяйке в особо сложных обрядах. Они вместе, например, прежде весной проводили обряд Пробуждения Природы – и лишь в этом году вместо постоянной помощницы старая волшебница решила взять и испытать силы молодой Дехтирель.

Видящая леди Миритирель прекрасно знала, что происходит в поместье-столице – слуги ходят везде, они многое слышат и, хотя редко болтают, все же некоторые новости разносятся именно ими. Она знала про отставку старой Хозяйки. Про назначение новой, про загадочное исчезновение одного из Преданных, но ни во что не вмешивалась, считая, что это ее не касается.

Волшебница тихо жила в небольшой пристройке возле часовенки в парке, построенной любящим супругом исключительно по прихоти леди Миритирель. Она почти не покидала своего обиталища, лишь иногда посещая замок или приходя в большую часовню вместе со всеми. В свободное время женщина любила копаться в своем маленьком садике, ни с кем не общалась, и требовательный стук в окно, разбудивший ее среди ночи, заставил Видящую сильно испугаться. Она вслепую зашарила под подушкой, ища обереги.