Глава седьмая МЫС ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ
«Пожалуй, только вот в таких отдаленных от крупных центров местах, как остров Н., и осознаешь в полной мере все великое значение радио. Трудно даже представить себе, что бы, к примеру говоря, делали без радио в наше время полярные зимовки, геологические экспедиции, пограничные посты и заставы, корабли дальнего плавания».
Так думал я, слушая по радио в клубе базы, вместе со свободными от вахты пограничниками, оперу «Кармен». Началось последнее действие, как вдруг помощник дежурного по штабу передал сидящему со мной Баулину две радиограммы. Кивком пригласив меня с собой, капитан третьего ранга неслышно вышел из зала.
В штабе он отдал необходимые распоряжения и показал мне депеши.
Одна из них сообщала, что на Камчатке проснулся и бушует, извергая потоки лавы, выбрасывая тучи пепла и газов, вулкан Безымянный, никогда еще не действовавший на человеческой памяти и потому считавшийся потухшим.
Вторая радиограмма была сигналом бедствия. Японская рыболовецкая шхуна «Тайсей-Мару» потеряла управление и просила о помощи.
В последние сутки океан был относительно спокоен — волнение не превышало трех баллов, — японские моряки издавна известны как моряки опытные, и Николай Иванович пожал плечами:
— Что-то непонятное у них стряслось…
Однако текст депеши не оставлял сомнения: «Всем, всем, всем! Спасите наши души!..» Далее следовали координаты шхуны — миль семьдесят к северо-западу от Н.
— Кто-нибудь им ответил? — спросил Баулин дежурного.
Тот доложил, что на зов «Тайсей-Мару» откликнулись американский китобой «Гарпун», канадский лесовоз «Джерси» к советский пароход «Дежнев», идущий с Камчатки.
— Ближе всех к «Тайсей-Мару» «Гарпун» — двадцать одна миля, — добавил дежурный. — Канадец своих координат не указал. «Дежнев» — в пяти часах хода.
Было ясно, что «Гарпун» поспеет на помощь японским рыбакам раньше всех, но все же для порядка Баулин немедля сообщил о происшествии в погранотряд.
Возвратившись домой, мы застали Маринку с соседским сыном Витей за игрой в рыбаков. Перевернутый ножками вверх табурет изображал рыболовный бот кавасаки; шаль служила неводом; засушенные крабы, морские коньки и звезды, разбросанные по полу, были косяками рыбы. Маринка командовала, как заправский шкипер, а пятилетний Витя — он был главным неводчиком — подтягивал шаль за привязанные к углам веревочки.
Иностранным рыбакам — так Маринка назвала меня с Николаем Ивановичем — было приказано не вторгаться в чужие воды, и мы устроились чаевничать на кухне.
Сообщение о внезапно проснувшемся камчатском вулкане навело нас на разговор о таинственных силах природы, действующих в глубине земных недр. Вспомнились слышанные и прочитанные истории, начиная с гибели от извержения вулкана Везувия древнеримского города Помпеи; катастрофический взрыв вулкана Кракатау близ Явы, снесший более половины цветущего острова; непрерывно действующий вулкан Стромболи в Средиземном море, вот уже тысячелетия служащий для моряков естественным маяком и предсказателем погоды, — перед бурями и ненастьями он дымится сильнее.
— А вы знаете, — сказал Баулин, — ведь до сих пор точно не известно: какие и на наших Курилах вулканы действующие, какие потухшие; всего-то их здесь что-то с полсотни с лишним. К слову говоря, именно из-за вулканов острова и получили свое название — Курильские. Так их назвали русские землепроходцы за беспрерывно курящиеся вершины. Наш «Старик» тоже лет двести помалкивал, считался потухшим, а в позапрошлом году так о себе напомнил — небо с овчинку показалось!
Я слышал на материке о недавнем вулканическом извержении на Курилах, но не предполагал, что оно произошло именно на острове Н.
— Крепенько нас тогда тряхнуло, — усмехнулся Николай Иванович, — вовек не забыть!
Я невольно взглянул в окно на курящуюся желтоватым дымком вершину «Старика».
— И вы все оставались во время извержения на острове?
— Зачем же все? — спокойно ответил Баулин. — Алексей. Кирьянов остался один на один со «Стариком».
— Как это «один на один»? — не понял я.
— Вроде коменданта.
— Нет, вы толком расскажите, что это означает — «один на один» с разбушевавшимся вулканом? Почему же вы до сих пор об этом молчали?
— Сразу всего не расскажешь… — Николай Иванович встал и принес из комнаты известный уже мне фотоальбом Курильской гряды и какую-то объемистую книгу. — Как по-вашему, что это за остров? — показал он мне один из снимков.
— Всех не упомнишь…
— А это? — показал Баулин другой снимок.
— Ваш Н., — сразу узнал я конус «Старика».
— Эх, вы! — рассмеялся капитан третьего ранга. — На первой фотографии тоже наш Н., только на две недели старше.
Я сличил снимки — ничего похожего! Там, где на первой, «старшей» фотографии высились два скалистых пика метров по полтораста каждый, на второй — едва заметные холмы; выдающегося в море утеса вовсе не было. А вулкан? Просто не верилось, что это один и тот же «Старик»!.. У того, который снят на второй фотографии и виден в окно, склоны относительно пологие, вершина значительно ниже и нет глубокого ущелья у подошвы.
— Это что же, результат извержения?
— Да, — кивнул Баулин, — того самого извержения, когда Алексей Кирьянов оставался на острове.
— Лихо! — только и мог сказать я.
Баулин передал мне книгу.
— Тут есть довольно интересное описание нашего коварного «Старика». У меня тут закладка лежит, читайте, а я пока «рыбаков» спать отправлю, им уже пора.
Книга оказалась старинным «Собранием ученых путешествий по России», изданном в 1819 году Российской императорской академией наук.
В главе, заложенной Баулиным засушенным дубовым листом (с материка листок), подробно описывалось грозное извержение вулкана на острове Н. в восьмидесятых годах восемнадцатого столетия и приводилось донесение служилых людей, посланных на Н. «для описания и положения на план — каким видом остров состоит от порыва горелой сопки». Из донесения явствовало, что Н. подвергся тогда сильнейшим разрушениям. Вот выписка: «Около острова в прежнем его виде были большие камни, на коих ложились сивучи, а на утесных завалах плодились морские птицы, была байдарная пристань промеж лайд… А ныне сопку сорвало более к северу, и верх ее сделался седлом; утесистые завалки песком и камнем засыпало и сделало гладко, что и птицам негде плодиться, байдарную пристань засыпало камнем, и стало там сухо… А сопка с ужасом гремит и ныне…»
Испокон веков на Руси не переводились отважные люди!
Я подошел к окну. Был ранний осенний вечер, конус вулкана и утесы были едва различимы в набежавшем с океана тумане.
Сколько же раз изменялся внешний вид острова под воздействием подземных сил?
Внезапно пейзаж за окном исчез: Баулин закрыл ставни.
— Промозгло! — возвратившись с улицы, передернул он плечами. — Ну так вот, возвращаемся мы из очередного дозорного крейсерства — дело тоже в октябре было, двадцать третьего числа, утром, — смотрим: что такое? Из кратера нашего «Старика» вырвался вдруг гигантский столб буро-желтого дыма, достиг высоты пример? но в десять километров и раздался наверху в стороны шапкой гигантского гриба. На взрыв атомной бомбы похоже, если вы видели снимки. Признаюсь, мне стало не по себе: неужели начинается извержение? Мне доводилось наблюдать издали, как бушевала Ключевская сопка, и даже издали зрелище это, мягко говоря, внушительное. А тут… тут вулкан был нашим соседом: морбаза и жилой поселок всего метрах в шестистах от него. — Баулин усмехнулся. — Точнее сказать, мы к нему присоседились.
— А какая была погода?
— Вначале отличная: ясно, солнышко, ночного тумана как не бывало, даже ветер утих. Октябрь ведь у нас лучшее время года! Однако пока мы дошли до стоянки — ну, за каких-нибудь полчаса, — с Охотского моря нагнало туч, из Малого пролива потянуло, словно из гигантской трубы, дохнул нам в спину океан, и буквально в течение нескольких минут, столкнувшись, восточный и западный ветры подняли такую волну, что на ходовом мостике пришлось надеть плащи с капюшонами.
— А что вулкан?
— С вулкана мы не спускали глаз. Над кратером вроде бы прояснилось. «Прокашлялся „Старик“», — сказал боцман Доронин. «А может быть, только начинает кашлять», — поправил я его. Я ведь и видел сам и читал, что началу извержения обычно предшествуют выбросы паров и газов.