43. Лидия.

43. Лидия.

Я помню своё прошлое Рождество. В том году я организовывала что-то вроде небольшого приёма для своих друзей. Ну, из моих друзей там были только Лукас и Макс, остальные были мои одногруппники, с которыми я более-менее общалась. Тогда я потратила около недели, чтобы подготовить меню, украсить всё, приготовить и сделать так, чтобы у всех было хорошее и праздничное настроение. К десяти все уже разошлись и оставшиеся праздники, я провела на диване с остатками еды и милыми фильмами про любовь.

В этом году всё было в сто крат лучше. И праздничного настроение у меня хватало и на следующий год. Для начала в этому году я была не одна. Всеми организационными вопросами и подготовкой мне помогал заниматься Хардин. Ладно, помогал он не особо, потому что он даже подарки упаковать не мог. Он больше часа мучился с одной коробкой, прежде чем я преодолела смех, сжалилась и отправила его на кухню нарезать картофель. К сожалению, в этом он тоже не особо преуспевал. И это всё и делало настолько милым, что каждую секунду, когда я смотрела на Хардина, я сильнее и сильнее влюблялась в него. А куда уже сильнее? Я и так полностью принадлежу ему.

Когда я уже почти заканчивала с праздничным ужином, к нам пришли Джин и Макс, а через полчаса к нам присоединился Боб. Также я позвала Лукаса с Дженни. Он всё еще был очень важен мне. Конечно, теперь я понимаю, что не любила его. Точнее любила и люблю сейчас, но я заблуждалась о природе этих чувств. Лукас был неотъемлемой и важной частью моей жизни. Она был моим лучшим другом, старшим братом, которого у меня никогда не было. А Хардин был главным мужчиной моей жизни. Он был моей истинной любовью, моей душой и сердцем. Он был всем, о чём я даже не смела мечтать. Точнее смела, но никогда бы не осмелилась признаться даже себе.

И теперь этот замечательный мужчина был моим. Сидел на полу в колпаке Санта-Клауса и распаковывал подарки, а ведь сам недавно говорил, что не особо любит праздновать Рождество после смерти Алекса. И не мне его суди. После смерти мамы и лишения Софии я тоже не особо это любила, но сохраняла старые традиции в честь них. Знаю, что они бы безумно расстроились, если бы я перестала праздновать.

Когда мы все сидели за столом и смеялись над очередной шуткой Боба (это были очень глупые и пошлый шутки, но всё равно безумно смешные), в дверь постучали.

— Мы ждём кого-то еще? — Спросил меня Хардин.

— Если только ты не пригласил кого-то еще. — Ответила я и встала из-за стола, чтобы открыть дверь.

— С Рождеством! — Громко закричала София, когда я открыла дверь. Я была в таком шоке, что даже не понимала, что моя сестра стоит передо мной в красном свитере и с широкой улыбкой на губах. Здесь. Она была здесь, передо мной. — Если ты сейчас меня не обнимешь, то я буду думать, что ты не рада меня видеть.

— О Божечки мой! — Закричала я и бросилась к ней на шею, чуть не уронив, от чего Соф лишь засмеялась.

— Вот это уже другое дело. — Радостно сказала она.

— Но как?.. то есть… я конечно же безумно рада тебя видеть. Это самый лучший подарок на Рождество, который я только могла получиться. Но как это получилось? Я… я же только недавно говорила с твоим врачом и он сказал, что сможет что-то решить только после праздников! Это же… о господи!

Эмоций было больше, чем я могла вынести. Я уже сама не понимала, что говорила или что хотела сказать. Я просто была рада, что София была здесь, со мной. И это казалось таким нереальным, что я боялась, что она возьмёт и исчезнет сейчас. Я обниму её, а потом — раз! — и я уже обнимаю лишь воздух.

— Успокойся, милая, — сказала Соф, когда у меня потекли слёзы по лицу. Боже, теперь я казалась себе такой гупой. Устроила семейную сцену на глазах у всех и еще расплакалась в придачу.

— Твоя сестра вернулась, — сказал Хардин, обнимая меня со спины. — Так что никто здесь не может тебя винить.

Глупая привычка!

— Не подумай, что я не рад тебе, — сказал Хардин. — Но я не знал, что ты вернёшься так быстро.

— В этом вопросе нужно сказать большое спасибо нашему папе, — София посмотрела на меня и широко улыбнулась увидев шок на моём лице. Я конечно знала, что папа не возражал против её возвращения и даже хотел помочь мне. Но как он в этом сейчас поучаствовал? — Он приехал в клинику и с помощью своего прекрасного обаяния и большого кошелька смог сделать так, чтобы на Рождество у нас с тобой был самый лучший подарок на свете. Он привёз меня сюда.

Я просто обняла её еще раз. Эмоций и ощущений было гораздо больше, чем я могла вынести. Моя София была здесь и это был действительно самый лучший подарок из возможных.

Спасибо Хардину за то, что он понял мой шок и попытался хоть как-то организовать всё. Он принёс для Соф стул, столовые приборы, предложил ей закуски, потом ухаживал за мной, пока я сидела и тупо смотрела на Софию, пытаясь осознать, что она, чёрт возьми, здесь, рядом со мной. Проклятье, у меня же даже подарка для неё не было.

— Думаю, для Соф самый лучший подарок — ты. — Тихо прошептал мне Хардин на ухо, а я в очередной раз покраснела, из-за того, что говорила вслух. — Бэмби, расслабься. Мне кажется, все сейчас хорошо проводят время.

Я посмотрела на Лукаса, который увлечённо что-то рассказывал Макс, Джин и Дженни, а Макс постоянно перебивала его и подшучивала. Я посмотрела на Боба, который что-то спрашивал у Софии, а она улыбалась и отвечала. Не смотря на то, что я не считала Боба лучшей компанией для Соф, сейчас она была счастлива, а это было всё, чего я хотела для неё. Они все были счастливы.

— У меня есть для тебя подарок, — сказала я Хардину, когда поняла, что сейчас наше исчезновение меньше всего заметят. — Он внизу, в моей квартире.

— Интригует. — Усмехнулся он, когда встал со стула и обнял меня за плечи, чтобы отвести вниз. Когда мы оказались в моей квартире (станем откровенными, это моя старая квартира. Тут даже моих вещей было не так уж и много. А когда я ночевала тут последний раз, я даже вспомнить не могу), я взяла Хардина за руку и потащила в сторону своей старой спальни. — Вот. — Сказала я, взяв с прикроватной тумбочки маленькую коробочку и протягивая Хардину. Он быстро поцеловал меня, а потом с улыбкой начал развязывать бант. Серьёзно, он сейчас улыбался, как малый ребёнок. Обожаю эту его улыбку.

Когда Хардин открыл коробочку, он достал оттуда медиатор и немного нахмурился.

— Я знаю, как много твоя музыка значит для тебя. Знаю, что ты живёшь ей. А еще ты как-то рассказывал мне, что из простого хобби это всё превратилось в серьёзную мечту благодаря твоему брату. Алексу, — медленно проговорила я, боясь, что упоминание имени его брата-близнеца расстроит Хардина. Но выражение его лица не изменилось. — А еще ты сказал, что именно я вдохновила тебя на новые песни и стала твоей музой. Поэтому каждый раз, когда ты будешь играть, я хочу, чтобы с тобой были части тех, кто вдохновили тебя встать на этот путь. — Я взяла руку Хардина и перевернула медиатор. — На одной его стороне имя твоего брата. — Там было написано «Александр Стоун. Навсегда и навечно». — А на другой частичка меня. — Когда я перевернула медиатор в его руках, мне стало страшно, оттого что Хардин может посчитать это всё глупостью.

— «Две искалеченные души нашли друг друга. Спасибо, что спас меня. Я всегда буду любить тебя. Твоя Лидия». — Прочитал он надпись, а я задержала дыхание.

Господи, теперь я понимаю, что это было безумно глупо. Я любила его, всей душой и сердцем. И была уверена в этом как ни в чём другом. Но что если он не любил меня, что если я поторопилась, что если это только надавит на него и он просто не готов ко всему этому. У нас же даже секса не было, хотя мы уже много чего делали в его кровати и в душе. Я не хотела быть слишком настырной и давящей. А может то, что я призналась в своих чувствах гравировкой, будет глупо? И это не то, что он мог хотеть?

— Я тоже тебя люблю. — Улыбнулся Хардин. — Очёнь сильно. И нет, это не пугает меня. Это то, что я чувствую уже некоторое время. То, чего я не боюсь и то, что меня не пугает. И вот это, — Хардин поднял медиатор. — Самое лучшее признание, которое только может быть.