Глава 2

Следующий урок по расписанию был физкультура. Я любила его лишь за то, что можно просто посидеть на скамейке, а в журнале будет стоять пятёрка. Но сегодня хорошей отметки мне не видать. За двадцать минут до звонка на перемену в кабинет зашла наша классная руководительница Татьяна Фёдоровна, учитель русского и литературы.

— Дети, минуточку внимания, — мы все посмотрели на неё, — урок физкультуры отменили, вы все пройдёте в актовый зал, там вас ждёт ваш педагог по танцам.

С задних парт послышалось:

— Что?

— Какой педагог?

— Что за фигня?

— Какие нафиг танцы?

По классу прошёлся гул, все возмущались.

— Ребятки, тише, пожалуйста, — попросила нас учительница, — вы одиннадцатый класс, вам танцевать на выпускном вальс, это обязательная часть, нечего на меня так воинственно смотреть. В актовом зале вас разделят на пары и будут начинать учить танцу. Мы с вашими родителями на собрании в начале года обсуждали эту тему. Педагога искал родительский комитет, так что давайте без претензий ко мне, — после этой речи класс заткнулся, обдумывая полученную информацию, — так, извините за беспокойство, я пошла на свой урок, и ребят, не забудьте, у вас в классе новенький, поэтому покажите мальчику всё.

Она ушла, а я почувствовала, как кто-то трогает моё плечо. Так, там сидит новенький, значит ему что-то надо от меня.

— Чего тебе? — повернувшись, спросила я.

— Покажешь мне школу? — улыбнулся он, — пожалуйста.

— Попроси кого-нибудь другого, — если честно, его просьба привела меня в замешательство.

— Ну я хочу, чтобы именно ты показала мне здесь всё.

— Чего ты пристал ко мне?

— Тебе сложно что ли?

— Меньшикова, Кастильский, новенький который, за дверь оба! — прокричал на нас химик, — и впредь, уясните, что на моих уроках нужно держать рот на замке, — не затыкался он, я знала, что с ним бесполезно спорить, поэтому начала собирать свои принадлежности в сумку, Артём повторил за мной и тоже стал собираться. — На вашем месте, Софья, я бы вообще был тише воды, ниже травы, ведь вы претендуете на хорошую оценку, но ваше поведение всё портит.

Я сдерживалась сейчас, чтобы не послать его. Надоели его придирки, в первой четверти он не хотел мне ставить «пять», потому что по самостоятельной я получила «четыре», хотя в журнале перед этим стояло шесть «пятёрок». Всё время проблемы с ним. И даже сейчас, нет бы просто сделать замечание, он сразу выгоняет за дверь. Козёл.

— Извините, такого больше не повторится, — сквозь зубы проговорила я, закатывая глаза и покидая его кабинет.

— И так, у нас осталось минут десять до конца урока, — сказал Артём, посмотрев на свои часы, — может, всё-таки, покажешь мне школу?

— Ты здесь всего один час, но уже бесишь меня до безумия.

— Пожалуйста, — протянул он гласную «а» в этом слове.

— О Господи, ну за что мне это всё? — пробубнила я, и пошла проводить экскурсию этому мудаку.

Мы ходили мимо кабинетов, и я рассказывала какие предметы в них проводят, совсем плевать, что здесь везде висят таблички с подписями.

— А это кабинет информатики, но здесь пока что не проводят уроки, он на ремонте.

— Почему он тогда открыт?

— Его не закрывают, потому что рабочие приходят после второго урока, и, чтобы они не ходили по школе в поисках ключей, эту дверь оставляют открытой, — попыталась объяснить я Артёму, — эй, ты чего туда заперся?

Он зашел в кабинет. Нет, ну это нормально? Я тут распинаюсь перед ним, а он лезет куда не надо. Я осмотрелась по сторонам, в коридоре было пусто. До звонка 3 минуты. Я просто зайду, возьму его за шкирку и выкину из класса. Но моим планам не суждено было сбыться.

Как только я переступила порог кабинета, Артём схватил меня за руку и придавил своим телом к стене. Между нашими лицами были считанные сантиметры. Я удивленно уставилась на него.

— Кастильский, ты что себе позволяешь? Отпусти меня, — возмущенно прошипела я.

— Будешь моей первой девушкой? — спросил он, — в этой школе, — и не дожидаясь моего ответа, поцеловал меня.

Я опешила от всего этого, поэтому совершенно случайно приоткрыла губы, чем он сразу и воспользовался. Его язык проник в мой рот, он чуть покусывал мою нижнюю губу, тем самым призывая ответить меня на поцелуй. И, чёрт, я ответила ему. Мои руки плавно поднялись к его плечам, а затем сплелись вокруг его шеи. Он же гладил своими лапищами мою талию, постепенно опускаясь к бёдрам.

И лишь тогда,

нейронами, как ток,

Танцуй со мной одна,

танцуем под дождём.

Без права на провал,

хочу тебя ещё.

Танцуй со мной одна,

танцуем под дождём.

Это звонит мой телефон. Я отлипла от Тёмы, оттолкнув его от себя. Боже мой, что это только что было? Я пыталась восстановить дыхание, музыка уже перестала играть. Мы смотрели друг другу в глаза. Я понимала, что он из тех, кто, по любому, расскажет об этом всем. Я не хотела лишних слухов, поэтому сейчас думала, что можно такого сказать этому мудаку, чтоб он навсегда забыл о том, что произошло между нами в этом чёртовом кабинете информатики.

— Продолжим? — играя бровями и подходя ко мне ближе, спросил он.

Я положила свои руки на его грудь, в попытке остановить. Он опустил взгляд на них.

— Это было ужасно, Тём. Давай мы не будем об этом никому говорить, чтобы не стыдить друг друга, — я чуть оттолкнула его, чтобы пройти к двери, я видела его ошеломлённый взгляд, он явно не это хотел услышать, — актовый зал находится на первом этаже, возле кабинета директора.

Я вышла и сразу же направилась в сторону женского туалета. Звонок на перемену уже был, поэтому коридоры были забиты учениками средней и старшей школы. Очень странно, что в туалете никого не было, обычно здесь не протолкнуться. Но сейчас это было мне на руку.

Я умылась несколько раз, радуясь, что сегодня не успела нанести много косметики на лицо. Если бы здесь была зубная паста и моя щётка, я бы и зубы почистила, потому что это капец. О Господи, я целовалась с Артемом Кастильским, с парнем, которого знаю час. Боже мой, та почему я?

Я разблокировала телефон и залезла в «вызовы», чтобы узнать, кто позвонил мне тогда, в классе. Это была Алиса, как только я увижу ее, то обязательно поблагодарю за этот звонок. Я села на подоконник и набрала номер своей подруги. После пяти гудков она взяла трубку.

— Меньшикова, где тебя носит?

— Я в женском туалете, что-то случилось?

— Если ты сейчас же не принесёшь свой зад в актовый зал, то пропустишь самое интересное.

— Что там такого интересного?

— Девки новенького делят. Пока не придешь, не поймёшь моих эмоций.

— Ладно, сейчас буду.

Надеюсь, он всё-таки не сболтнёт лишнего. Взяв сумку, я пошла на первый этаж.

Подходя к двери, я молилась, чтобы Артём никому ничего не рассказал, но после того, что я увидела в зале, я поняла, что ему было не до разговоров о нашем обмене слюнями. Алиса была права. На сцене стояли мои одноклассницы, разделившись на две группы, а посередине возвышался Тёма со своим равнодушным видом.

Первая группа, состоящая из свиты Катерины, стояла справа от новенького, и усердно доказывала второй группе, что именно Чернышева должна танцевать с ним. Вторая группа, состоящая из свиты Маши Ореховой, ещё одной школьной Барби, никак не хотела соглашаться с мнением первой группы.

Маша и Катя дружили до пятого класса, но потом влюбились в мальчика из параллельного класса и их дружбе пришел конец, так как поделить его, они не смогли. На данный момент, была похожая ситуация, только если в пятом классе подрались сами девочки, сейчас, скорее всего, подерутся их свиты.

Я подсела к Алисе, и мы вместе стали наблюдать за всей этой драмой, не забывая вставлять смешные комментарии. В скором времени, в актовом зале появились новые лица. Одиннадцатый «б» класс в полном составе. Оп-па-на, а они что тут забыли?

— Вы зачем сюда приперлись? — очень громко спросила Катерина.

— Лучше бы ты так в постели орала, — скучающим тоном ответил ей Максим Зайцев.

Заяц, как все его называют. Он и был тем самым мальчиком, которого не поделили Орехова и Чернышева в пятом классе. А ещё он был бывшем парнем Маши. Нет, он не выбрал ее в пятом классе, зато в девятом усердно ухаживал за ней и не отлипал от неё. Все думали, что это любовь навсегда, ведь Маша так поменялась для него, но потом всем стало известно, что он спит с мадам Катрин. После этого Орехова стала жуткой стервой и возненавидела Чернышеву еще больше. Ходят слухи, что Заяц до сих пор любит Машу, но боится попросить у нее прощение, потому что знает, что такое не прощают. В общем, самая настоящая драматичная лав-стари.