— А я так понимаю, бизнес в Москве пошел? — вполне серьезно спросил Эд.

— Насколько я знаю, да, — кивнул Мэлор, придвинул к себе тарелку с салатом и грустно добавил: — Мы с отцом давно не общались.

Некоторое время они ели молча. Изредка Мэлор поглядывал на Эда, пытаясь понять: догадывается ли его новый знакомый о своей болезни. Судя по всему, Эд погружался в пучину безумия впервые. Он сильно нервничал, был замкнут и неухожен. А этот потухший взгляд! В клинике такой встречался у каждого второго. Наверняка Эд сейчас напуган, растерян и не знает, что делать. Его состояние было знакомо Мэлору до звона колокольчиков в висках. Удивительно, но первый человек, с которым он познакомился после побега, оказался шизофреником. Пусть начинающим, но шизофреником.

— Послушай, Эд, — произнес Мэлор, переходя на «ты». — Знаю, мои слова прозвучат нелепо, но я все же скажу. То, что ты сейчас чувствуешь — мне знакомо. Я сам через это проходил не раз. Сейчас ты не понимаешь, что происходит вокруг, и тебе страшно. Мир сильно изменился за последнее время, не правда ли? И ты не успеваешь за ним. Зато если сконцентрироваться на чем-то одном, то ты очень быстро разбираешься во всех тонкостях, правда, с каждым разом проворачивать подобное становится трудней и трудней.

Мэлор внимательно наблюдал за реакцией Эда. Сначала он продолжал есть, не обращая внимания на его слова, но потом замер, словно лягушка, которой прижали лапки к брюху.

— Ты испуган и не можешь никому рассказать о происходящем, — продолжал Мэлор, внимательно глядя на уставившегося в тарелку Эда. — Ты надеешься, что скоро все закончится само собой, и мир станет прежним, но этого не случится. Мир остался прежним — изменился только ты. Скажи, ты слышишь голоса?!

Эд вздрогнул и испуганно взглянул на Мэлора.

— А будут еще и голоса?

Получив подтверждение своим догадкам, Мэлор улыбнулся.

— Может, будут, а может, сразу Чуббака придет.

— Это который из «Звездных войн»?

— Он самый. У нас, у парней, чаще всего всякая межзвездная нечисть появляется. У девчонок, как правило, люди или зверушки. Сам понимаешь, образы из пустоты не берутся, они изначально сидят в твоей черепушке и ждут своего часа. Да ты не робей, налегай на пюре с котлетой. Тебе сейчас замыкаться нельзя. Шизофрения, брат, она хитрая, сука. Чем больше ты переживаешь, пытаясь раскидать кучу говна внутри себя, тем больше ловушек она тебе расставляет. Велика ли твоя куча?

Эд, начавший есть, поперхнулся.

— Я не понимаю, о чем ты. Разве у меня шизофрения?

— А то! Самая настоящая шиза — огромная куча говна, которую ты даже не осознаешь. Но поверь мне — она есть, и ты пытаешься ее раскидать. Девушка! — Мэлор окликнул проходящую мимо официантку.

— Чего желаете? — мило улыбнувшись, откликнулась она.

— Повторите нам пиво, пожалуйста.

— У меня денег мало, — робко подал голос Эд.

— Не беспокойся, я угощаю. Так ты расскажешь, что с тобой происходит?

Эд плотно сжал губы и принялся массировать виски. Он мучительно размышлял над тем, стоит ли довериться незнакомому человеку. Все его естество кричало: «Беги! Убирайся прочь от этого чудаковатого парня. Он ненормальный!». С другой стороны, все, о чем говорил Мэлор, соответствовало действительности. Возможно, он ошибался в деталях, но в целом оказался чертовски прав. И Эд решился.

Три недели назад мир изменился. Он словно подернулся легкой сизой дымкой. Сначала Эд решил, что все случилось из-за переутомления. В ту пору он готовился к экзаменам в университете и почти не спал. Ночи напролет он зубрил учебники. И даже когда знал вопрос «на зубок», повторял его вновь и вновь, словно в этом имелся сакральный смысл. Наступил день сдачи экзаменов, и Эд сдал их на отлично, однако легче не стало. Через неделю он решил сходить в поликлинику. Терапевт ему попался молодой и внимательный. Участливо выслушав историю пациента, он диагностировал депрессию, посоветовал обратиться к психологу и назначил легкие антидепрессанты. К психологу Эд не пошел, а таблетки не принесли должного облегчения.

Усталость накапливалась. Эд мечтал выспаться, но никак не мог уснуть по-настоящему. Стоило ему закрыть глаза, как на него наваливались неприятные сновидения, в которых постоянно нужно что-то передвигать, переставлять, считать и вновь двигать. Он буквально чувствовал, как пульсирует от напряжения мозг. Естественно, такой сон не приносил облегчения.

Через неделю после визита к врачу у Эда пропало желание общаться с окружающими. Он перестал выходить на улицу, а последнюю неделю просто лежал на диване и слушал музыку.

— А твои родители? Они не заметили изменений в твоем поведении? — бесцеремонно перебил рассказ Мэлор.

— Моя мать умерла от рака, когда мне было десять лет, — тяжело вздохнув, произнес Эд, — а отец редко бывает дома. Работает вахтами в Москве и Подмосковье. Его последняя вахта закончилась почти две недели назад. За день до окончания он позвонил и предупредил, что не приедет домой. Он там нашел женщину и остался у нее.

— Ух ты, неожиданный поворот. Ты удивишься, но наши истории похожи. Я тоже потерял мать — она пропала без вести. Ушла на работу и больше не вернулась. Говорят, сбежала с любовником. Но я ничего не помню о тех событиях, мне тогда было всего шесть лет. Месяц спустя случился первый срыв, и меня поместили в клинику на два года. Пока я болел, отец перебрался в Москву и обзавелся новой семьей. После выписки из больницы он отправил меня жить сюда, в Петрозаводск, к бабушке с дедушкой. Тут я и закончил школу. Вот такие, брат, дела. Ты будешь есть?

Эд, внимательно слушавший Мэлора, вздрогнул, растерянно осмотрел стол и отрицательно покачал головой.

— Я наелся.

— Отлично, тогда пойдем покурим? — предложил Мэлор, выкладывая на стол тысячную купюру. — Ты куришь?

— Курю.

— А вот это правильно! Курение помогает.

— Интересно, а как?

— Мне кажется, оно отвлекает и снимает стресс. По действию похоже на заземление, снимающее накапливающееся статическое электричество. Жизнь — это тряпка, ты — эбонитовый стержень, сигарета — заземление. Потрет тебя жизнь, и в мозгу возникает заряд. Он нарастает и наводит в голове помехи, а ты покуришь, разрядишься, и вроде все в норме. Понимаешь, о чем я?

— Чего тут не понять, — пожал плечами Эд, — экстравагантно, но наглядно.

Они вышли на улицу и присели на скамейку у входа.

— Слушай, а ты не пробовал найти мать? — спросил Эд, прикуривая сигарету.

— Искал, конечно. Бабушка и дедушка говорили, что в те времена мать и отец разошлись во взглядах на бизнес и часто ссорились. Я, действительно, помню их ежедневную ругань. Правда, я думал − это происходит из-за меня, потому как в ссорах они часто произносили мое имя. Я старался быть послушным сыном и хорошо учиться, но ничего не помогало. Они ссорились вновь и вновь. Потом отец нанял одного бывшего полицейского, чтобы проследить за матерью. Через неделю полицейский принес фотографии: на них мать целовалась с другим мужчиной. Тогда и случилась грандиозная ссора, после которой мать ушла. Думаю, она действительно сбежала к любовнику. Все ждали, что она объявится для оформления развода, однако мама так и не появилась. Позже ее объявляли в розыск, но безрезультатно. Она как в воду канула. Интересно, где она? Жива ли? А если жива, то вспоминает ли обо мне?

Мэлор замолчал. На глаза навернулись слезы. Он смахнул их рукавом, сделав вид, будто соринка попала в глаз. Несколько минут они молча курили, разглядывая проезжающие мимо машины.

— Слушай, я так и не понял, ты говорил про экзамены, — произнес Мэлор, выбрасывая окурок, — а ты на кого учишься?

— На юриста. Недавно семестр закрыл. А ты учишься или работаешь?

— Ни то, ни другое. Я сегодня сбежал из клиники, — признался Мэлор, засмеялся и добавил: — из дурдома.

— Ты не шутишь? — удивился Эд.

— А я похож на шутника?

— Вроде, нет.

— Вот и я про то же, я самый настоящий псих, в стадии ремиссии, — разгоряченно произнес Мэлор, наклонившись к Эду. — Иначе откуда я столько про тебя знаю? Говорю же, я пережил подобное и не один раз.

— Черт возьми, так тебя, наверное, ищут повсюду!

— Конечно, ищут, но никогда не найдут.