Глава 18

Всю оставшуюся часть дня в доме Аделаиды Семёновны было спокойно. Женщины общались друг с другом, знакомились ближе. Есения и Нина слушали рассказы Аделаиды Семёновны об их древнейшем и необыкновенном роде.

— Ничем особенным мы от других людей не отличаемся, — сообщила свекровь. — Никто даже и не подозревает, что мы какие-то не такие. Только, когда в роду появлялась обречённая, как Лида, селяне начинали шептаться, что всех молодых мужчин она привораживает. А на самом деле эта обречённость здорово портит жизнь ей самой и вызывает ненависть к мужчинам.

— Странно, — произнесла Нина задумчиво, — обычно девушкам нравится, когда у неё много поклонников.

— Поклонников? Нет, это не поклонники. Это обезумевшие мужчины, уверенные в том, что она немедленно должна выйти замуж за них, невзирая на то, нравятся они ей или нет.

— Ну, выбрала бы одного из них и вышла за него замуж.

— Не получится. Остальные влюблённые не позволили бы ей выйти замуж за одного из них. Они уничтожили бы её избранника ещё до свадьбы. Ни у кого из них нет шанса на ней жениться, а ей выйти замуж за кого-либо из них.

— Сколько же надо иметь терпения, чтобы жить в таком кошмаре? Но сейчас же Лида живёт спокойно, все влюблённые в неё мужчины погибли.

После этих слов Еська опустила глаза и стала застенчиво возить ножкой по полу, словно стараясь что-то на нём стереть. Увидев, как внимательно и пытливо смотрит на свою двоюродную сестру Лида, Аделаида спросила:

— Есенюшка, ты ничего не хочешь нам рассказать о смерти Лидочкиных ухажёров?

Девочка подняла глаза и уставилась на бабушку удивлённым невинным взглядом.

— Есения, — пригрозила ей пальцем Аделаида, — лучше тебе всё нам рассказать.

— Баб, — начала оправдываться она, — я ведь в тот день, когда эти ухажёры донимали Лиду, об обречённости её ещё почти ничего не знала. Но даже за один день эти парни достали меня. Мне так было жаль сестру, что я захотела ей помочь. А в то время сгусток энергии папы находился в моём теле и тоже доставал меня. Требовал, чтобы я отыскала тебя, и забрала похищенное.

— А какое это имеет отношение к смерти ухажёров? — вклинилась Анна.

— Прямое. Я пообещала ему, что найду бабушку, если он поможет Лиде избавиться от влюблённых в неё мужчин.

— Вот видишь?! — вспылила Аделаида. — Значит, если бы ты знала, где я нахожусь, то рассказала бы ему?

— Ну, что ты, баб, конечно, не рассказала бы.

— Запомни Есения — нельзя врать бестелесным сущностям! Нельзя что-то пообещать и не сдержать своё слово! Это очень опасно!

— Мама, — остановила её Анна, — давай дослушаем, как эта сущность помогла избавиться от ухажёров.

— Хорошо, молчу.

— Всё было очень просто, — продолжила Еська. — Каждому из шести ухажёров давно было известно, что кроме него есть ещё пятеро претендентов на руку Лидии. Как вы уже знаете, ваша собака бросается только на маму, а на меня даже не лает. Поселившаяся во мне сущность посоветовала мне потихоньку, чтобы никто из вас не видел, подойти к каждому приходящему влюблённому мужчине и сообщить от имени Лиды, что она выбрала именно его в будущие мужья. А в придачу попросить объявить об этом оставшимся пятерым ухажёрам, чтобы те не тратили зря своё время и больше у её дома не появлялись, так как им надеяться больше не на что. Откуда же мне было знать, что они встретятся все в одном месте и поубивают друг друга?

О сделанных из хлеба человечках, брошенных ею на перекрёстке дорог по совету внедренца в её тело, Есения промолчала. Ей и сейчас не пришло в голову то, что восьмёрка или знак бесконечности, который она обозначила своими ногами на перекрёстке, есть ничто иное, как перекрученный посередине замкнутый круг, обозначающий знак безысходности. И то, что в центре его будет положено или загадано, то и сбудется. А она положила туда шесть человечков с написанными на них именами ухажёров и пронзёнными сердцами прутиками от веника.

— Вот видишь, Есения, как опасно вступать в сговор с бестелесными сущностями? — назидательным тоном произнесла Аделаида. — Они хорошего не посоветуют, а остаются среди нас после погребения их тел исключительно для того, чтобы довести какое-то своё дело до конца любой ценой.

— Бабушка, но ведь эта сущность имеет отношение к моему отцу. Откуда же мне было знать, что для него я уже не дочь, а соперница? Я умную книгу начала читать позже.

— Я не в чём тебя не виню, только прошу всегда советоваться со мной или тётей Аней. Хорошо?

— Ладно, — облегчённо вздохнула Есения.

За разговорами незаметно подкралась ночь, все пожелали друг другу спокойной ночи и разбрелись по своим комнатам. Нина никак не могла заснуть. Мысль о том, что её дочь причастна к смерти шестерых человек, не давала ей покоя.

— Даже, если это случилось по неведению Еськи, — переживала она, — то людей всё равно уже не вернёшь. Сейчас дочка облегчённо вздохнула, когда свекровь сказала, что ни в чём не винит её. Но пройдут годы, и этот её поступок тяжёлым камнем будет лежать на её сердце и давить. Настоящая, осознанная совесть просыпается в человеке в зрелом возрасте.

Она встала с кровати и в задумчивости подошла к окну. Её взгляд привлекло что-то светящееся за стеклом, чуть выше её головы. Всмотревшись, она рассмеялась. Это было всё тоже серое облачко, парившее в воздухе, только мерцающее внутри множеством искорок. Облачко в форме человека лежало на спинке с согнутыми ножками и закинутыми за голову ручками. На веках то сильно удлинялись, то слегка укорачивались ресницы. Они выделялись над переносицей, как две стрелочки. Облачко явно позировало, желая понравиться. Нина хихикнула:

— Сдаётся мне, что этот красапет заигрывает со мной! Хочет, чтобы я его впустила в дом.

Но вдруг улыбка сползла с её лица.

— Нет, — подумала она, — он не заигрывает со мной, а хвастается своей очередной изменой! Ну, как не похвастаться? Его же бывшая невеста унесла его с собой в своих пышных формах, а он, как дурак, нырял в них и радовался у меня на глазах.

Она резко задёрнула штору и пошла спать.

Еська в это время, усевшись на кровати по-турецки, читала книгу. Она тоже не зашторила своё окно с вечера. Спустя какое-то время боковым зрением заметила в окне какое-то свечение. Отложила книгу, встала и подошла к нему. Облачный мерцающий человечек висел в воздухе в полный рост, вытягивал губы, словно пытался поцеловать девочку. И старательно делал ручками обнимающие движения.

— Ну, — вставила Еська руки в бока, — и что это значит? А человечек всем своим видом показывал, как сильно он хочет к ней.

— Как тебя плющит, папа! — выпалила со смехом девочка. — Больше ты меня не проведёшь! Можешь «фестивалить» за окном сколько угодно.

Она зашторила окно и вернулась в кровать.

Немного погодя уже Аделаида Семёновна услышала звук падающих капель за окном. Решив, что начинается дождь, она подошла к нему, чтобы закрыть, но увидела маленькое мерцающее тельце облачного человечка.

— Так вот какой ты, мой сыночек! — с умилением произнесла она.

Человечек стал надувать губки и тянуть к ней ручки, словно маленький ребёнок, когда просится на руки к маме.

— А я ведь даже на твоих похоронах не побывала, — заплакала она.

Облачко тоже начало ронять слёзки в виде маленьких искорок.

— Хороший мой, — продолжила ласковым голосом мать, — если бы я не знала, чем закончится дело, то впустила бы тебя в дом.

Она подвинула к окну кресло, села в него и стала наблюдать за мерцающим Валериком. Душа её оттаяла и радовалась. Перед ней была эфемерная частичка её сына, которого она любила всю свою жизнь. А он отказался от неё из-за развода с отцом. Теперь, хоть взглядом, она прикоснулась к этой частичке.

— Прости, дорогой, что не впускаю тебя в дом. Нам с тобой общаться нельзя. Ты стал бесчувственной сущностью, способной принести много вреда живым людям. Вот и ухажёров своей племянницы погубил с помощью своей же дочери, ничего не понимающей на тот момент в предназначении нашего рода.

Человечек за стеклом продолжал кривляться, а Аделаида смотрела и смотрела на него. Но вскоре глаза её устали, и женщина заснула прямо в кресле.

Утром, когда все проснулись и вышли в гостиную из своих комнат, и Лида поведала всем об общении с мерцающей сущностью за окном.