29

Карина снова завела двигатель, и мы выехали на дорогу в восточном направлении. Девушка даже не спросила, зачем мне к Логану. Видимо, уже догадалась, каков план.

Шенк напротив не собирался так просто мне довериться:

— И что тебе нужно у Логана?

— Скажу, когда доберёмся, — я понятия не имела, сработает ли план. Просто пыталась звучать уверенной, а не напуганной.

В ответ Шенк процедил сквозь зубы:

— Ну и строй из себя таинственность.

Этан тепло и ободряюще улыбнулся. Но он наверняка понял, что я сама не знаю, что делаю. А я уже не помнила, когда знала.

Рядом с нами по дороге ехал мужчина в блестящем чёрном автомобиле. Водитель крепко сжимал обитый кожзамом руль, хотя на самом деле машиной управлял не он. Остановившись рядом с нами на светофоре, он повернулся и угрюмо глянул на нас. Не знаю: из-за Карины это, которая явно слишком молода, чтобы вести машину, или из-за сидящего на заднем сиденье Этана с заплывшим фиолетовым глазом после моего удара. Мужчина встретился со мной взглядом сквозь тонированное стекло. На меня в жизни не смотрели с такой ненавистью.

К счастью, когда загорелся зелёный, Карина с визгом рванула вперёд, оставив мужчину и его взгляд далеко позади.

Стильные здания запада из красного кирпича постепенно сменялись серыми восточными кварталами. Чем восточнее мы отъезжали, тем спокойнее я становилась. Меньше наблюдения. Но я по-прежнему вздрагивала при виде каждой камеры фотофиксации, видеонаблюдения или дрона. Их просто сотни. И все наблюдают за мной. Раньше я не замечала, как много их, мониторящих каждое наше движение. В некоторых культурах считается, что камеры забирают наши души. Возможно, именно это с нами и происходит. Может, наше стремление задокументировать каждую мысль, каждую эмоцию лишает нас всего. Превращает нас во всего лишь пиксели на экране.

Я выгнула шею, чтобы рассмотреть жужжащий над головой дрон. Интересно, сколько душ он сегодня похитил? Я не заметила приближающейся машины.

Только почувствовала ударную волну, которая швырнула меня в сторону, как тряпичную куклу. Не знаю, откуда раздался визг: от меня или от металла закрутившейся машины. Посыпавшееся стекло больно впилось в кожу.

Снаружи всё завращалось: свет проезжающих машин и огни улиц слились воедино. В этот момент, когда нас кружило по дороге, мне вспомнилась карусель, куда меня однажды брала Зизи. Повсюду сверкающие огни и грохочущая музыка. Я всё время визжала, с того самого момента, как меня пристегнули, а Зизи смеялась.

А потом всё прекратилось. Грохот столкновение сменился скрежетом металла и стуком сердца у меня в ушах.

Я повернулась, чтобы проверить, как там Зизи, и мою шею тут же пронзила боль. Зизи сидела, прислонившись к двери машины. Если бы не кровь, сочащаяся над бровью, можно было бы подумать, что она спит, утомлённая долгой поездкой.

Карина лежала на руле, сложив руки под голову, как будто плачет. Шенк тоже упал вперёд, ремень безопасности вытянулся под его весом.

Этан глухо закашлялся, оторвавшись от передних сидений. Я протянула к нему руку, чтобы помочь выпрямиться, посмотреть на его лицо и убедиться, что он в порядке. Если кто и должен выбраться отсюда, то это он. Даже поднятие руки далось мне путём огромных усилий: я с трудом преодолела боль.

Мои пальцы коснулись плеча Этана, и я почувствовала, как напряжены его мускулы под рубашкой.

— Этан, ты…

Я не успела договорить. Чьи-то руки выбили остатки стекла, схватили меня за плечи и вытащили через окно. Я ударилась спиной о дверцу и вскрикнула. Меня поставили на ноги.

Это был мужчина из спорткара. Сейчас он смотрел на меня с ещё большей злостью и ненавистью. Я осмотрелась и поняла, что было причиной аварии: он направил свою машину прямо в нашу. Капот его автомобиля был смят, как фольга.

Пока я пыталась восстановить равновесие, мужчина убрал от меня одну руку и хлестнул меня по лицу с такой силой, что у меня зубы клацнули.

— Тебе не спрятаться от меня, сучка, — на мою горящую щеку брызнула его слюна. — После всего, что ты натворила, я должен тебя убить.

— Не знаю, о чём… — успела сказать я, прежде чем он размахнулся для следующего удара. Я увернулась, и шлепок пришёлся не на лицо, а на плечо. Однако силы удара оказалось достаточно, чтобы сбить меня с ног.

— Это она, — сказал другой голос.

Появившаяся рядом с мужчиной женщина смотрела на меня сверху вниз. Её глаза были так же темны и полны ненависти, как и его.

— Это она убила тех людей?

Женщина делает ещё один шаг вперёд и наклоняется ко мне. Она тощая, как доска, одета в серый костюм с юбкой и стоит на таких высоких каблуках, что кажется, что она балансирует на карандашах. От неё будто пахнет ненавистью.

Мужчина снял пиджак, сложил его и осторожно положил на крышу своей разбитой машины. Он закатал рукава.

— Вам нужна не я, — крикнула я в отчаянии.

Женщина замахивается на меня ногой, и, прежде чем мне в грудь утыкается шпилька, я успеваю с удивлением заметить на женщине пояс с подвязками.

К счастью, она была слишком худой, чтобы вложить в свой удар много силы. Я схватила её за лодыжку и потянула. Она упала на машину.

Зато снова обернулся мужчина.

Я попыталась отползти от него, но он успел схватить меня за волосы и поставил на ноги. Его рука сжалась в кулак. Я зажмурилась.

Боль оказалась куда хуже, чем можно было представить. Меня раньше били другие дети, но сейчас мне на лицо будто уронили наковальню. От шока у меня перехватило дыхание.

Мужчина толкнул меня, и я врезалась в женщину. Она скрутила мне руки за спиной и дернула меня за волосы.

— Дети, — прошипела она мне на ухо.

— Нет, нет, — взмолилась я, пытаясь вырваться. Но сил не хватило.

Мужчина не торопился. Ему слишком нравилось мучать меня, чтобы слишком быстро с этим заканчивать. Кем бы он меня ни считал, по его мнению, я заслуживала страданий.

Вокруг начали собираться зрители. Мужчины и женщины с гримасами ненависти на лицах. За что они меня так ненавидят?

Мужчина снова поднимает кулак.

— Ну, давай! — крикнула я, собрав в этом глупом возгласе всю свою злость и беспомощность.

Он улыбнулся. Потом дёрнулся, как от ночного кошмара. Его глаза расширились, а ненависть сменилась страхом. Он упал на колени, протягивая ко мне руки, затем рухнул лицом вниз. Под его телом растекалась лужа крови.

Над ним стоял Шенк с ножом, до самой рукояти покрытым кровью.

Карина стоит рядом с ним. Она выглядит невредимой, кроме пореза на руке, хотя сильно трясется.

— Что ты натворил? — говорит она, глядя на мужчину на полу. Он не двигался.

Размытым движением Шенк щелкает ножом, затем убирает его в карман.

— Не благодари.

Женщина все еще держит меня, но ее хватка ослабла. Я вырываюсь и бью ее по лицу. Я не знаю, хрустят ли мой костяшки или ее скула.

— Поработаем еще, — говорит Шенк, снова вытаскивая нож.

Он прав, около десяти человек спускаются к месту крушения. Машины останавливаются, люди выходят. Все смотрят на меня.

Дверь машины скрипит. Выходит Этан. Кровь покрывает его лицо, и он прижимает руку к груди.

Спустя мгновение до него дошло, что происходит. Он бросил взгляд на лежащего на полу мужчину, на окровавленный нож в руке у Шенка, на толпу вокруг.

— Бежим! — крикнул он, схватив меня за руку и потянув за собой.

Карина тоже побежала прочь, периодически озираясь на лежащее на полу тело. Шенк оказался быстрее нас всех: он бежал впереди.

— Я не могу оставить Зизи.

— Я заберу ее, — говорит Этан. — Иди

Так я и поступила: развернулась, оставила его с моей матерью и побежала. Потому что я точно знала: каждый из этих людей хочет моей смерти.

Шенк несётся вперёд, и я наконец понимаю, куда он направляется. Мы недалеко от убежища Логана, куда не распространяется компетенция полиции и куда никто не осмелится сунуться.

Возможно, это единственное место, где я буду в безопасности.

Я продолжала бежать по направлению выцветших голубых Башен Плюща, не обращая внимания на боль в ногах и стук в груди.

Я рискнула обернуться. Мне не хотелось видеть, что сделали с Этаном и Зизи, но я должна была. Совесть хотела наказать меня.

Но с ними всё было в порядке. Этан стоял у машины, призывая людей остановиться. Но они его игнорировали, сосредоточившись на мне.