Интерлюдия 1

- Айя мару айя кесме! Айя мару айя кесме!

Ритмичный танец облаченных в шкуры и кожаные доспехи воинов завораживал. Ритм, который они отбивали своими копьями о землю вгонял в транс, как и низкое горловое пение старого гоблина. Одна нота сменяла другую, и в нужных местах завывания шамана подхватывали остальные. Духи жадны до энергии и зрелищ – приманить обитателей астрала на отблеск напитанного эфиром костра, заинтересовать происходящим… И поймать, подсечь, как опытный рыбак подсекает добычу в реке.

В этом и заключается суть его умений, думал Фарук, выводя ритм песнопений, приплясывая у огня и постукивая в обтянутый кожей барабан. Знание тонкостей призыва, определение характера и стремлений призываемого, того, что движет обитателями астрала – это и есть главное в его профессии. Кого-то купить щедрыми подношениями, иного заинтересовать и развлечь, а третьего взять рукой за горло и заставить работать. И нужный ему сегодня дух был из последних – он это чувствовал.

- Айя мару айя кесме! Айя мару айя кесме!

Острый ритуальный кинжал взрезает горло жертвенного животного, и вместе с тугими струями крови, бьющими прямо в костер, любопытство и голод призываемого достигают своего пика. Прорывается тонкая пелена завесы, и нужный дух, заглотив крючок приманки, устремляется на Срединный план, ведомый зеленокожим мастером.

Вот только насыщение гостя не входит в планы Фарука. И когда странная в ночной темноте тень накрывает агонизирующую тушку, шаман начинает действовать, накидывая на пришельца незримый, но действенный поводок своей воли. Пара мгновений, и перепуганный, потерявший частичку своих сил дух спасается бегством, а гоблин наконец-то переводит дыхание, вытирая со лба проступившие капельки пота и присаживаясь у безжизненного тела.

Годы дают о себе знать, да и скиталец во времени – одна из редких разновидностей эфирных существ – на этот раз попался довольно крупный. Впрочем, мастерство никуда от него не делось, усмехнулся шаман. Все прошло как положено, и эфирник, улепетывая на родной план, оставил здесь частичку себя, что и было нужно старому гоблину.

- Все, свободны!

Повинуясь приказу, воины молча покинули круг призыва. Авторитет постоянно нужно поддерживать, иначе съедят – в прямом смысле, надеясь отхватить себе частичку его сил. Так что традиция приглашать на камлание достойнейших воинов племени родилась не случайно, пусть видят его мощь, прикасаются к потустороннему и рассказывают у очагов своим детям о могучем шамане. Да и мало ли кто или что может заявиться на зов – кем-то же нужно жертвовать. Ну и легенды о достойно погибших в бою, защищая селение, хорошо действуют на молодежь. Тоже важный воспитательный момент.

Тем временем площадка полностью очистилась от посторонних, и, немного передохнув, Фарук встал на ноги и направился к жертвеннику. Сила призванного существа, заключенная в туше, надолго там не задержится, и медлить не стоило. Лезвие ножа, блеснув в отсветах костра, взрезает брюшную полость животного, вываливая содержимое на подстилку. И начинается самое интересное, то, зачем все это сегодня и затевалось – гадание на внутренностях жертвы.

Засучив рукава, шаман опускает руки в еще теплые требуха, исходящие паром на прохладном ночном воздухе, и погружается в медитацию, надеясь уловить отблески силы. Постепенно сердце, печень, почки, селезенка и прочее будто бы сами собой распределяются по циновке, и когда старик выпадает из транса, ему остается только получить ответы на свои правильно заданные вопросы.

- Хм, не нравится мне это пятно… А этот нарост? Демон!

Сегодня боги были как никогда к нему благосклонны, и знаки их читались довольно отчетливо. Вот только символы эти ничего хорошего ему не сулили. Опасность, опасность… смертельная опасность! Где же оно, думал шаман, перебирая послание. Он уже свое пожил, знал, какое посмертие его ждет, и сама смерть его не страшила. Страшило уйти за грань не отомстив – и сегодня, в единственную ночь года, когда звезды благоприятствуют такому гаданию, он в очередной раз задавал небу этот вопрос.

- Есть! – нес держался старик, заметив явные признаки того, что враг его будет повержен.

- Да, не зря я с тобой столько возился, человек! Не зря!

Душа старика пела. И песня эта была такой же темной и пропитанной жаждой мщения, как и он сам. Боги ясно давали понять, что своей цели он достигнет, и враг его будет повержен. Ну а смерть… Что смерть? Все мы когда-нибудь умрем. И старый гоблин - и пришедший из другого мира человек. Раньше… Позже… Какая разница?