Я практически перестала дышать, пытаясь понять его странную философию. Фанатик. Точно. Мне Ратмир говорил. Они просто фанатики и это все объясняет.
— А, Лена? Какого тебе там было? Что ты так быстро выскочила обратно? Чистые души уходят в свет, а не сюда, разве ты не знала?
— Нет, — помотала я головой, решив не спорить. — Откуда Вы меня знаете? — этот вопрос смущал меня больше всего. Чем вызвала новую волную истерического смеха. После того, как Мартимус успокоился, он как-то удовлетворенно выдохнул:
— Да-а-а-а…. да-а-а… хорошо… я чувствую, время пошло тебе на пользу. Твой ум практически пуст. Но душа все еще остается грязной… Очень… Её надо чистить. Огнем. Только святым огнем…
Мне тут же стало не по себе. Сразу вспомнилась бабушка. Моя настоящая бабушка, которую я так и не знала. Почему-то об этом случае в нашей семье предпочитали умалчивать. Никто и никогда не хотел говорить. Это была грустная страница нашей семейной истории. Что-то мерзкое и постыдное, ужасающее настолько, что нельзя рассказать детям. И даже взрослые смущались разрывающего изнутри страха и негодования. Но мне все же удалось кое-что выпытать у отца. Огонь. Бабушку сожгли на костре. Ритуальном. Но никто не понял, почему. Темное дело.
Тут же пришло в голову, что Ратмир навещал меня в детстве. Или не меня… мою семью. Мартимус с его безумными фанатичными убеждениями. Кусочки пазла хороводом крутились вокруг меня, но я никак не могла сложить их в целую картину. Словно чего-то не хватало. Единственное, что стало ясным — Мартимус не такой безумец, каким кажется на первый взгляд. А эта история тянется корнями в прошлое. Туда, где я никак не могу рассмотреть нечто важное.
— Задумалась? За свои поступки придется отвечать, Алёна… — вывел меня из глубоких размышлений приторно-красивый голос, от которого по спине рассыпались мурашки. — Ты повторяешься, каждый раз…
— А можно мне исправиться без… без огня? — спросила я, чтобы оценить свои шансы на выживание.
— Никак нет, дорогая Алёна… — грустно вздохнул Мартимус. Если бы я не знала, о чем речь, я бы, безусловно, поверила его эмоциям. — Сожалею, увы… Я бы и сам не хотел, но… Я же не зря спрашивал в доме. Не зря… Это лишь кажется шутками. А я бы не хотел… такое милое лицо. Каждый раз милое. И каждый раз порочное. Увы, увы. Не зря спрашивал… Надо было раньше перехватить.
Я прямо смотрела на него, понимая, как сердце проваливается все глубже и глубже, теряя последнюю надежду.
— Тело прошло необратимую трансформацию, — развел руками Мартимус так, как будто речь шла о рядовом явлении. — Я не успел. А могло быть все, как тогда… Неважно. Прелюбодеяние с тем, кто не является человеком, сделало процесс необратимым. — На мгновение в безучастных глазах мелькнула злость и безумец резко наклонился ко мне. — Как и все эти кровавые ритуалы. Ничего не изменить. Твоя душа не предназначена для высоких целей, к сожалению. Её надо только лечить…
— Инквизитор… — выдохнула я. Внезапно нахлынувшая волна отчаяния и паники вдруг сменилась пустым равнодушием. Словно сознание хотело защититься от ужасающих подробностей моего безвыходного положения. И только ученый внутри меня не спал, а желал обогатить свое понимание все новыми деталями.
— Вот видишь, как быстро ты начала все понимать!.. — улыбнулся он и прихлопнул в ладоши. — А говоришь, ничего не помнишь…
— Я не помню. Догадалась, — быстро поправила я. — Что значит с нечеловеком? Почему?
— Грязные души теряют человеческий облик, Алёна. У них могут появляться особые способности. Дьявольские способности. Понимать больше, чем обычные люди. Чувствовать сильнее. Долго жить… Все это могло показаться благом… Но правда другая. Лена. Это лишь соблазны души, уводящие её от истинной страсти к всевышнему.
— А что, если эти способности, наоборот, приближают нас к истине? — попробовала возразить я. Инквизитор рассмеялся.
— Нет никакой истины. Есть только служение. Самозабвенное и непререкаемое. Нет тебя или меня, Алёна. Есть только зеркала. Ты грязное, я чистое. — В этот момент его взгляд снова остекленел, словно Мартимус смотрел не на меня, а куда-то глубоко внутрь. — А с грязным зеркалом как поступить? Правильно! Помыть его… Чтобы оно больше не затуманивало истинный свет.
— Подождите… — я понимала, что Мартимус начинает уходить в слишком философские рассуждения, а мне хотелось выведать детали. — Вы сказали, что знали меня. Точнее, намекнули… Это было в моем детстве? Вы где-то видели меня?
— Глупая маленькая Алёна, ты так ничего и не поняла, — покачал головой злодей. — Это было до твоего детства… Впрочем, больше я тебе не скажу, дабы не вводить в искушение. Мы и так слишком заболтались, стоя на месте. Нас уже ждут…
— Кто?
— Служители… Служители, Алёна. У тебя будет пара дней до ритуала Очистительного огня. Советую провести их с пользой и покаяться во всех своих… заблуждениях.
Он резко встал и направился к штурвалу. Я же в бессилии откинулась назад. Огонь… Как бабушка… Почему? В этом есть какая-то странная повторяемость, какая-то незавершенность. Какая-то тайна. Будь я умнее, не стала бы ждать и, собрав остатки сил, перекатилась бы за борт. Смерть от воды куда лучше.
Но… я не могла. Не знаю почему я осталась лежать безвольным мешком картошки на палубе парусной лодки. Внутри играло малодушие и надежда на пресловутые два дня. Разве что-то хорошее могло случиться за это время? Я не надеялась на внешние обстоятельства, нет. Я знала, что должна отыскать что-то внутри себя. То, что так долго ускользало от моего взгляда. Пряталось за мириадами чувств. И иногда выглядывало из кромешной тьмы слабым лучом света.