Ифигения тряхнула головой. «Ну что за чушь?» — подумала она, — «какая влюблённость?! Я и Ахилл? — смешно!»

Девушку начало клонить в сон. Она устроилась поудобнее и прикрыла глаза.

***

Ночную тишину прорезали крики, лязг и удары. Весь лагерь тут же пробудился.

Троянцы подкрались незаметно, во мраке. Никто не ожидал их. Ахейцы и подумать не могли, что у осаждённых хватит смелости напасть первыми. Они недооценили их.

Часовые заметили врагов только тогда, когда они уже подходили к лагерю и остановить их было невозможно. Обьявили тревогу. Реакция у греков была быстрой. Вскоре большинство уже во всю бились с троянцами.

Вокруг творился хаос.

Занимался рассвет. Сражение по-прежнему шло полным ходом, хотя воины уже выдохлись. Пока что троянцы теснили греков к морю, но те отчаянно отбивались.

Из стана мирмидонянцев было всё видно. Ахилл и Ифигения стояли на небольшом возвышении и глядели на происходящее. До сюда долетали душераздирающие звуки битвы.

— Как думаешь, сюда они не придут? — осведомилась девушка. В её голосе не были никакого страха.

— Не думаю, — отозвался молодой человек, — они ведь знают, что мы не учувствуем в войне. Троянцев ведёт Гектор, а для него благородство превыше всего.

Она кивнула.

Вскоре, они увидели и самого царевича. Он бился отчаяннее всех. Было видно, что он уверен в победе. Какие-то люди оказались неподалёку от лагеря мирмидонянцев. Бой завязался и здесь.

— А ты что же, вовсе не боишься? — поинтересовался Ахилл у Ифигении.

— Нет, — спокойно ответила она.

— Отчего же? Откуда в тебе мужество? — молодой человек, наконец, задал вопрос, который, не смотря на безразличие ко всему, не давал ему прока всё это время с их встречи, — иногда у меня возникает ощущение, что ты знаешь что-то такое, что неизвестно всем нам.

Иф внимательно взглянула на него. Гордый профиль героя чётко вырисовывался на фоне битвы.

— Возможно, — проговорила она, — так и есть.

— Что же это?

Минута для откровенности была, конечно, не лучшая, но девушка увидела в глазах сына Пелея интерес, озадаченность, что-то живое. Колдовской взгляд этих очей будто сковывал её волю и вынуждал говорить. Она решилась сказать то, о чём она думала:

— Знаешь, когда Пентесилея умирала, она сказала мне кое-что важное.

— Что именно?

И тут, совсем неподалёку раздались крики и лязг мечей. Это будто отрезвило Ифигению.

— Я скажу тебе когда-нибудь потом, — поспешно ответила она.

— Почему же?

Девушка устремила вдаль задумчивый взгляд.

— Просто я ещё не уверена. Хочу знать наверняка, так ли это. Смысл говорить, если не знаешь, насколько верны эти слова?

— Что ж… Как хочешь.

И снова в глазах холод и безразличие. Она вздохнула. «Неужели, неправда?» — промелькнуло в сознании.

А троянцы всё продолжали теснить греков. Были ранены многие.

К молодым людям подбежал встревоженный Патрокл.

— Ахилл! Ахилл! — кричал он, — посмотри! Троянцы могут совсем вытеснить их? Неужели ты ничего не сделаешь?

— Нет, — спокойно ответил брат.

— Но… Но… Как же так?!

Старший лишь пожал плечами.

Победа полностью окрыляла нападавших. Но вскоре фортуна изменила им. Теперь уже ахейцы начали их теснить.

В итоге, троянцы были сами вынуждены отступить. Надежда, которая постигла их, когда победа была почти что в руках, теперь растаяла. «Но мы ещё посмотрим кто кого!» — пообещал Гектор, удаляясь к стенам города.

Глава 16. Ничья

— Сколько? — вопрос прорезал молчание, как стремительная молния спокойное небо.

— Около трёх сотен, — был скорбный ответ.

Деифоб нахмурил брови.

— Если так будет и дальше продолжаться, ахейцы просто перебьют всё наше войско.

— Верно, — кивнул Гектор, — но у них тоже погибло много людей.

— Зато, армия у греков всё равно больше. В начале этой войны, когда к нам только прибыли союзники, силы были уравнены. К тому же, у нас было преимущество — мы в крепости. Но теперь, когда Рес, Пентесилея, Мемнон и ещё несколько сильных союзников повержены, численностью ахейцы значительно превосходят нас.

— И что ты хочешь этим сказать?

— А то, что в открытых боях они сильнее. Победить мы сможем только хитростью.

Гектор вскочил со скамьи и стремительным шагом приблизился к брату.

— Хитростью?! Да ты просто трус! Я уверен, что мы можем победить именно сражаясь. У нас есть боевой дух и отчаяние, которого нет у них! Мы защищаем свой город, свои дома, свои семьи. Истинные воины не прячутся за хитростью!

— Ты неосторожен! — воскликнул Деифоб.

— Все дипломатические меры мы уже приняли. Пришла пора биться в открытую. И кстати, я собираюсь сразиться с Аяксом.

— Но это рискованно!

— Без риска невозможно ничего добиться! Всё что нам нужно — это мужественные храбрые воины, которые не сдаются и не останавливаются ни перед чем, верная стратегия и вера в победу!

Молодой человек хотел что-то возразить, но старший царевич дал понять, что больше не желает продолжать этот разговор.

Деифоб откинул чёрную непослушную прядь со лба и удалился тяжёлой поступью.

Со вздохом Гектор опустился на скамью, провожая взглядом младшего брата. Двадцатисемилетний, всего на два года младше, он был его полной противоположностью. Осторожный, хитрый. Нет, он не был трусом, но для Гектора честь всегда была превыше всего, Деифоб же часто жертвовал ей в угоду выгоде. Между братьями никогда не было полного взаимопонимания. Во-первых, скрытая борьба за будущий престол, во-вторых, различие характеров.

***

Раздражённый царевич стремительно шёл по коридору. Факелы отбрасывали на его лицо отблески света. В чёрных глазах горел огонь ярости. Деифоб был зол. Зол на брата, которого никак не мог понять, зол на троянцев, которые, как всегда, не послушали его, а в особенности, зол на Елену, которая, собственно говоря, и вдохновила их на это нападение. Было потеряно много человек, силы войска стали ещё меньше.

Вдруг, молодой человек резко остановился, увидев стоящую у окна фигуру в белом. Он пригляделся. Это была женщина, которая расположилась к нему спиной. Когда она обернулась, его лицо исказил гнев.

— Ты?! — выкрикнул Деифоб.

— Я, — подтвердила Елена, а это была именно она.

Он сжал кулаки.

— Ну что? Довольна?! — негодующе прошипел он.

— О чём ты? — с непониманием в глазах отозвалась она.

— А то не понимаешь! Из-за тебя троянцы пошли в этот бой! Из-за тебя мы снова потерпели поражение! — царевич на миг умолк, а потом выплюнул, — вообще, из-за тебя началась эта проклятая война!

— Хватит! — прервала его молодая женщина, — перестань обвинять меня во всём. Я слышала это уже много раз.

Она отвернулась. Он, почему-то, расхохотался.

— Да как ты смеешь дерзить мне?! Кто ты такая? Приблудная девка, явившаяся сюда и принесшая нам всем огромное количество бед! Лучше бы никогда тебя не видеть!

Елена сжала губы. Конечно, она привыкла к обвинениям, но оскорбления в открытую, причём, от своего родственника, это было слишком. Красавица гордо выпрямилась.

— Ты забываешься! — холодным голосом вымолвила она, — не смей оскорблять меня. Перед тобой жена твоего брата и царевна троянская.

— Точнее, — ехидно ухмыльнулся Деифоб, — царица Спарты и жена царя Менелая.

Молодая женщина подавила в себе желание высказать этому наглецу всё, что она думает о нём и спокойно ответила:

— Нет. Той женщины больше нет. Есть только Елена Троянская.

— Ты просто глупа, — усмехнулся он, — от себя не убежишь.

В небесно-голубых глазах сверкнули молнии, хотя в глубине души молодая женщина понимала, что он в чём-то прав.

— И ты — ничто, — продолжил царевич, — просто красивый трофей. Ты — падшая женщина, у которой ни чести ни достоинства не осталось!

— Неправда! — возразила она, — у меня есть достоинство!

— Неужели?

Деифоб развернулся, с намерением идти, но через миг вновь обернулся к Елене, сильными руками прижал её к стене, не давая возможности двигаться, его руки сомкнулись на её шее. Она пыталась вырваться, но это было невозможно. Наконец, молодой человек отпустил её и прошептал ей прямо в губы: «игрушка, которой может воспользоваться каждый! Вот ты кто, Елена Троянская!»

С этими словами он скрылся во мраке коридора, оставляя ошарашенную красавицу одну.