VI Тридцать сребреников Иуды

Посадив герцога в коляску, Франц вскочил на козлы, что, по-видимому, не понравилось кучеру.

— Ничего, молодец, — сказал он, — нам найдется место обоим. Я хочу покурить и здесь свободнее. Ну, валяй вовсю. Дорога теперь пойдет в гору до Гоблица, где приготовлена первая подставка.

— Да, дорога гористая.

— Не жалей лошадей! Господин мой торопится.

Кучер повиновался, но спустя несколько минут Франц заметил, что он повернул на мост, вместо того чтобы ехать по берегу реки.

— Куда ты берешь? — воскликнул старый служака.

— На том берегу лучше дорога.

— Хорошо.

Пока экипаж катился и Франц спокойно курил свою трубку, герцог Рейхштадтский был погружен в отчаяние. Он не думал о цели своего бегства, а только сожалел о том, что находился один и что оставил Полину беспомощной перед гневом канцлера. Мысль об опасности, которой она могла подвергнуться, наконец взяла верх над всем, и он хотел уже вернуться в Гитцинг, чтобы насильно увезти княгиню, как услышал перебранку между Францем и кучером.

— Налево, налево, черт возьми! — кричал старый служака. — Разве ты не видишь, что перед нами дворец?

— Не мешайте, я знаю, куда еду.

— Так вот ты какой. Стой, слезай, мне тебя не надо.

Франц схватил за горло кучера и столкнул его с козел, но Галлони, ибо это был он, быстро вскочил весь в крови и стал громко звать на помощь. Франц подбежал к нему и, выхватив из кармана пистолет, убил бы его, как собаку, если б герцог Рейхштадтский, выскочивший из коляски, не схватил его за руку.

— Не надо крови, Франц, я этого не хочу. К тому же мы погибли. Всякое сопротивление тщетно: посмотри.

Действительно, к экипажу подходила целая группа людей.

— Отпустить его! — продолжал герцог. — Я его милую. Недаром я хоть несколько минут был мысленно императором. Возьми, Иуда Искариотский, и прочь с моих глаз.

С такими словами он бросил к ногам сыщика кошелек с деньгами.

В эту минуту к нему подошел граф Дитрихштейн, за которым на почтительном расстоянии следовали несколько слуг.

— Ваше высочество, — произнес он печально, — не угодно ли вам вернуться во дворец пешком?

— С удовольствием, но без всякого эскорта, — отвечал гордо герцог.

Но прежде чем пойти рядом с графом Дитрихштейном, который приказал слугам идти другим путем, юноша обернулся, чтобы проститься с Францем. Но его глазам представилось отвратительное зрелище. Старого солдата повалили, связали и положили, как бревно, в коляску.

— Этот человек только исполнял мои приказания, — произнес он вне себя от гнева, — и скажите Меттерниху, что если с его головы упадет хоть один волос, то спустя час меня найдут мертвым и вся Европа узнает, зачем я наложил на себя руки.

— Ваше желание будет исполнено, и я сам скажу об этом канцлеру, — воскликнул граф Дитрихштейн, — но, умоляю вас, пойдемте со мной. Вам пора успокоиться, мое бедное дитя, — прибавил он дрожащим от волнения голосом.

Спустя несколько минут тяжелые ворота парка затворились за узником Меттерниха.