— Хьюго Фолкнер, — сказал он, кивая и постукивая обеими руками по трости. — Этакий аристократ? Разговаривает так, как будто у него полный рот изюма?

Джек рассмеялся.

— Это он.

— Там облака, Джек. Как грозовые тучи. Но он не один из тех, кого ты боишься…

Джек дёрнул плечами и фыркнул.

— Боюсь? Да я вообще не бо…

— Всё в порядке, Джек. Со мной тебе не нужно притворяться Хамфри Богартом[52]. Сколько лет мы уже знакомы?

Майкл посмотрел на Джека и с удивлением обнаружил, что тот покраснел.

— Ладно, — сказал Джек. — Но ты видишь что-нибудь ещё? О Хьюго?

— Да. Он не один из тех, кого ты боишься, но он не знает, что делает. Он такой же дурак, как ты о нём думаешь. У вас встреча? На побережье?

— Да.

— Ты хочешь получить ответы? Ответы, которые я не могу тебе дать?

Джек кивнул.

— Ты пойдёшь, — сказал Сэм. — Я имею в виду, на эту встречу. И получишь ответы. Они просто могут оказаться ответами не на те вопросы, которые ты задаёшь.

Джек вздохнул.

— Ладно, — сказал он. — Думаю, я понял.

— О, я сомневаюсь в этом, — расхохотался Сэм, а потом прикрыл рот кулаком. — Итак, — продолжил он, отсмеявшись. — Что насчёт твоего юного друга?

Джек положил руку на плечо Майкла.

— Он такой, как мы, — сказал он. — На самом деле он не отсюда.

— О, — нахмурился Сэм. — Отсюда? Я отсюда. Не могу представить, куда ещё я мог бы отправиться. Мне девяносто шесть лет. Ещё четыре года — и я получу телеграмму от королевы. Моей пенсии хватает только на табак и проезд на автобусе по утрам, а если мне повезёт, то остаётся ещё на печёнку и лук к чаю. Куда ещё я могу податься, Джек?

Джек кивнул.

Сэм повернулся к Майклу.

— Знаете, — сказал он; его водянистые голубые глаза мерцали в мягком свете ламп галереи, — когда я впервые повстречался с Джеком, мне было… сколько мне было лет, Джек?

— Тебе было тридцать один, — с улыбкой напомнил Джек.

— Тридцать один, — сказал старик, хихикая. — Тридцать один, точно. Я только вернулся с англо-бурской войны[53] и, держу пари, я чувствовал себя таким же потерянным, как и вы сейчас. А теперь посмотрите на нас. Вы могли бы подумать, что он мой внук. — Сэм посмотрел на свои испещренные старческими пигментными пятнами руки. — Это забавно — становиться старым. Для тех из нас, кто действительно стареет. — Он улыбнулся и подмигнул Джеку. — Красивый дьявол, правда? — сказал он Майклу. — И немного волшебник. Конечно, не в моё время… — он снова подмигнул.

— Ладно, — сказал Джек. — Нам пора идти. Но спасибо. Увидимся как-нибудь.

Сэм снова посмотрел на потолок, наморщив брови, и перевёл взгляд обратно на Джека.

— Да, — сказал он. — Скорее всего, увидимся.

Когда они уже повернулись, чтобы уйти, Сэм потянулся и взял Майкла за руку.

— Такой потерянный, — сказал он и грустно улыбнулся. — Но такой храбрый. Удачных путешествий, друг мой.

Они спускались по лестнице вниз, когда Майкл заговорил снова.

— Что он имел в виду? — спросил он. — И как он это делает? Откуда он знает всё это?

— Потому что это Сэм, — ответил Джек. — И иногда лучше не задавать вопросов. Иногда нужно принимать вещи такими, какие они есть.

Выйдя из музея, они направились в ближайший парк, наслаждаясь последним летним теплом, и Джек рассказал Майклу о том, что должно произойти в мире.

— Через два года, — сказал он, — человек впервые шагнёт на Луну.

— На Луну? — переспросил Майкл. — Теперь я понимаю, что ты меня разыгрываешь. Луна?

Джек кивнул.

— Угу. Он долетел до Луны. Им понадобилось три дня только для того, чтобы туда добраться, они летели быстрее, чем любая машина или самолёт, на гигантской ракете, и когда он оказался там, знаешь, что он нашёл?

— Инопланетян? — спросил Майкл.

— Нет, — засмеялся Джек. — Он не нашёл ничего. Только камни и большое чёрное небо. Знаешь, Луна такая маленькая, что, когда первые люди просто стояли там, они могли видеть её изгибы, куда бы они ни посмотрели, везде были изгибы, как будто эти люди стояли на холодном каменном шаре в центре чёрной пустоты. Но знаешь, что ещё они могли видеть?

Майкл покачал головой.

— Они могли видеть Землю, — сказал Джек. — Они могли посмотреть на небо и увидеть Землю, и её можно было закрыть одним большим пальцем. Но кроме этого они могли видеть только чёрное небо и тот маленький холодный камень.

— Тогда в чём смысл? — спросил Майкл. — Я имею в виду, если там больше ничего нет. Зачем туда летать?

— Потому что на этом они не останавливаются. Через пару сотен лет появятся корабли, похожие на те, которые ты видел в порту, только больше. Они плавают по чёрному небу, ища другие места, и эти места намного интереснее. Поверь мне… Мальчик, некоторые из них очень интересны.

— Эй… — сказал Майкл. — Ты говорил мне, что нельзя рассказывать о будущем, а теперь сам говоришь об этом.

— Я сказал, что ты не можешь рассказывать мне о моём будущем, — поправил Джек. — Это другое. Никто не должен знать о том, что его ждёт. Если бы ты знал своё будущее, зачем… жить стало бы совсем скучно.

— Но что насчёт Сэма? Ты задавал ему вопросы о будущем.

Джек нахмурился и поднял взгляд к небу, ища лёгкий ответ. Затем он улыбнулся и взъерошил Майклу волосы.

— Ну, иногда приходится немного жульничать, — сказал он.

Уже начинало темнеть, когда они прибыли на Барри — место, ошибочно называемое островом, которое на самом деле было полуостровом, давно связанным с большим островом портовыми сооружениями. Прохладный летний бриз гулял по набережной, где сидели, глядя на море, Джек и Майкл.

— И это вот так? — спросил Майкл. — Я имею в виду, когда смотришь в космос? Это всё равно что смотреть на море?

Джек кивнул.

— Думаю, да, — сказал он. — Всё зависит от того, что ты чувствуешь, когда смотришь на море.

Майкл перевёл взгляд на океан и нахмурился, глубоко задумавшись.

— Мне кажется, что я мог бы куда-нибудь уплыть, — сказал он после паузы. — Иногда, когда я работал, мне приходилось бывать на вершине одного из кранов, и я смотрел на море, и мне казалось, что я могу увидеть всё, что угодно. Я всё время думал, что, если прищуриться, я смогу увидеть на горизонте Америку, но у меня не получилось.

Джек засмеялся.

— Нет, — сказал он. — Америка в нескольких тысячах миль отсюда. — Он показал на горизонт. — И Земля круглая, так что ты её не увидишь.

— Ты надо мной смеёшься?

— Нет, — Джек снова засмеялся. — Как бы я мог.

— Но я так себя чувствовал, — сказал Майкл. — Поэтому меня всегда интересовало, смогу ли я вступить в торговый флот, сесть на корабль и уплыть отсюда, хоть куда-нибудь. Я мог бы увидеть Америку, и Китай, и Японию. Я мог бы поехать туда, где не чувствовал бы себя таким… — Он пожал плечами. — Не знаю… другим.

— Да, — сказал Джек. — Мне знакомо это чувство. — Он посмотрел на часы. — Без десяти девять. И уже темнеет. Кажется, лето почти прошло. Хотя будет и другое лето.

— Сколько их ты уже видел, Джек? — поинтересовался Майкл.

— Много, — ответил Джек. — Слишком много, чтобы считать. Некоторые из них были хорошими, некоторые — плохими. И на мгногих различных планетах.

— Правда? Ты на самом деле был на многих разных планетах?

Джек кивнул, и Майкл засмеялся.

— Знаешь, несколько дней назад я бы сказал, что ты сошёл с ума, но теперь… Не знаю… — Он посмотрел на луну, которая была почти полной и красовалась у тёмного края неба. — Два года? — спросил он. — Ещё два года — и человек будет ходить там?

— Ходить, — подтвердил Джек. — Играть в гольф, смотреть на камни. По крайней мере, это начало.

Он посмотрел на Майкла сентиментальным, почти извиняющимся взглядом.

— Мне нужно идти, — сказал он. — Кое с кем увидеться.

— Я пойду с тобой.

— О, нет. Ты останешься здесь. Я ненадолго.

— Но ты сказал, что собираешься задать вопросы и получить ответы, — сказал Майкл. — Что, если и у меня есть вопросы? Я устал ничего не знать, Джек. Я устал бежать от явлений, от людей и чудовищ. Я устал быть в одиночестве.

Джек кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Но не ввязывайся в неприятности. Если что-то случится, беги, хорошо? Не беспокойся за меня.

— Я сказал, что устал бежать, — сказал Майкл. — И я именно это имел в виду.

Они пошли по набережной в сторону ярмарочной площади. Джек предположил, что это место знавало лучшие времена; расшатанные «американские горки» и ветхий поезд-призрак, украшенный портретами Бориса Карлоффа[54] и Белы Лугоши[55]. Площадь освещалась мерцающими огнями аттракционов и игровых автоматов, а вокруг разносился вой сирен, звон колокольчиков и хаотичные звуки песни «Surfin’ Bird» группы «The Thrashmen». В любую другую ночь Джек мог бы отвлечься и насладиться всем этим, вдыхать сладкий аромат хот-догов и сахарной ваты, но только не сегодня. Сегодня вечером в шуме, огнях и толпе людей было что-то зловещее.