— Мистер Лютер? — произнесла она.

Верзила в плохом костюме поднялся.

— Да, мэм.

— Я вижу, что вы решили сами себя представлять в суде, — сказала она. Тон ее был скучен и абсолютно нейтрален. — Несмотря на то, что это ваше право по закону, я рекомендую вам пересмотреть свое мнение. Учитывая серьезность выдвинутых против вас обвинений, я полагаю, что профессиональный адвокат сможет обеспечить вам более полную правовую защиту.

— Да, мэм, — ответит Лютер. — Я тоже так думал. Но единственное, что общественный защитник хотел сделать — это заключить сделку о признании вины. А я хочу высказаться.

— Это также ваше право, — произнесла судья. На секунду мне показалось, что я увидел проблеск чего-то вроде сожаления на ее лице, но он мгновенно растворился в нейтральности. Ее тон был похож на тот, с которым копы зачитывают задержанным их права. — Если вы пойдете на это, вы потом не сможете списать все на судебную ошибку на том основании, что у вас не было адекватного представителя. Этот процесс продолжится и его результаты будут окончательными. Вы понимаете это предупреждение, как я и сказала?

— Да, мэм, — сказал Лютер. — Никаких попыток все переиграть. Я хочу сам себя представлять, мэм.

Судья кивнула.

— В таком случае садитесь, — Лютер сел. Судья повернулась к прокурору и кивнула ему. — Советник.

За этим проследовала пауза в секунду или полторы длиной, затем она повторила, немного раздраженно:

— Советник? — еще одна нетерпеливая пауза. — Советник Тремонт, я вас отвлекаю?

Юный прокурор в прекрасном костюме моргнул, оторвался от своих заметок и поспешно встал.

— Нет, ваша честь, пожалуйста, простите меня. Я готов начать.

— Слава Богу, — сухо сказала судья. — Через три недели моя внучка заканчивает среднюю школу. Постарайтесь успеть до этого события.

Тремон покраснел.

— Э-э, да. Спасибо, ваша честь.

Молодой человек откашлялся, поправил пиджак и подошел к стойке присяжных. Он поднял и показал нам профессиональный глянцевый снимок красивого тридцатилетнего мужчины.

— Познакомьтесь с Кертисом Блэком, — сказал Тремон. — Он был биржевым брокером. Он любил заниматься скалолазанием по выходным. Трижды в месяц он проводил свои выходные добровольцем на суповой кухне. Когда-то он выиграл оплачиваемый отпуск во Флориду, забросив мяч в кольцо с середины поля после первой половины матча «Чикаго Буллз». Он очень нравился своим коллегам по работе. У него была большая семья. У него был абиссинский кот по имени Пурпур.

Вы, несомненно, отметили, что я использую прошедшее время. Был. Нравился. Проводил. Но я должен использовать прошедшее время, потому что год назад Кертис Блэк был зверски убит в Ригливилле, в переулке за углом Южного Порта и Грейс. Мистер Блэк был забит до смерти кеглей для боулинга. Его ударили по затылку, и вскрытие показало, что он был раздроблен на десяток кусков, подобно стеклу.

Тремон взял паузу, чтобы мы прочувствовали образ. В комнате было очень тихо.

— Государство намерено доказать, — сказал он, — что ответчик, Гамильтон Лютер, хладнокровно убил мистера Блэка. Что он последовал за ним в переулок, схватил из мусорки кеглю и ударил его сзади, отчего мистер Блэк упал на землю. Что ответчик затем продолжал бить мистера Блэка по черепу, нанеся от двенадцати до пятнадцати тяжёлых ударов, пока мистер Блэк лежал перед ним оглушенный и беспомощный.

— Это серьёзное преступление, — продолжил Тремон. — Но у мистера Лютера длинная история жестоких нападений. Судебные улики докажут, что мистер Лютер был на месте преступления, что он оставил отпечатки пальцев на орудии убийства и что судебно-медицинский профиль атаки близко совпадает с его ростом и сложением. Очевидцы и камеры безопасности стали свидетелями его бегства из переулка вскоре после того, как туда зашёл мистер Блэк, и кровь жертвы буквально стекала с его рук. Вне всякого сомнения, улики докажут вину мистера Лютера, и в конечном итоге вы должны будете признать его виновным в этом ужасном преступлении. Спасибо.

— Благодарю вас, советник, — сказала судья, как только Тремон вернулся на своё место. — Мистер Лютер, вы можете представить свою вступительную речь.

Лютер медленно поднялся. Он оглядел присяжных, нервно облизнул губы и подошёл к ним.

— Дамы и… и господа, — произнёс он, слегка заикаясь. — Я знаю, что у меня есть прошлое. Я отсидел свои десять лет в Стейтвилле за то, что отправил человека на больничную койку. Но это все было в прошлом. Я уже не такой. — Он сглотнул и продолжил, приправив речь неопределенным жестом через плечо в сторону Тремонта. — Этот парень собирается рассказать вам обо всех этих криминалистических штуках, которые говорят, что я это сделал. Но эти отчёты и фотографии не расскажут всего. Многое останется за кадром. Я не юрист. Но я хочу рассказать вам всю историю. А потом… потом, думаю, я увижу, что вы об этом думаете.

На несколько секунд повисла неловкая тишина, потом он кивнул и сказал:

— Окей. Я закончил.

— Спасибо, мистер Лютер, — сказала судья. — Можете вернуться на своё место.

— Да, мэм, — ответил Лютер, после чего так и сделал.

— Мистер Лютер, вы обвиняетесь в убийстве первой степени, — произнесла судья всё тем же механическим голосом. — Что вы скажете в свою защиту?

— Я… — Лютер посмотрел на записи, лежащие перед ним и снова поднял голову. — Не виновен, мэм.

Блин-тарарам.

Вся юридическая мощь штата Иллинойс была брошена против Лютера. Мужик казался достаточно искренним. Но, видимо, единственная защита, которую он мог предложить — это история. История от бывшего заключённого, не меньше.

Я хотел бы его выслушать. Я знал всё о том, как оценивают по вещам, находящимся вне моего контроля. Но я был уверен, что Лютера вернут обратно в тюрьму.

— Мистер Тремон, — сказала судья. — Обвинение готово начать?

— Да, ваша честь, — ответил Тремон.

— Очень хорошо, — сказала она. — Можете вызвать своего первого свидетеля.

Тремонт провел день, загоняя гвозди в гроб Лютера, методично и по одному за раз.

Он делал именно то, что обещал сделать. Он представил каждое вещественное доказательство, улику за уликой, что связывали Лютера с местом преступления. Лютер был запечатлен зернистой черно-белой камерой безопасности, показывающей дальнюю часть переулка, весь забрызганный кровью. Его отпечатки были на орудии убийства, в крови жертвы. Арестовавший его офицер взял образцы крови с его кожи и одежды, и они совпали. Дополнительно он дал показания о прошлой судимости Лютера, которая и привела его в тюрьму еще юношей.

Когда появилась возможность проведения перекрестного допроса, Лютер покачал головой и дождался показаний арестовавшего его офицера, чернокожего мужчины за сорок по имени Дуэйн. Он встал и спросил:

— Когда ты задерживал меня, я был ранен?

Офицер Дуэйн кивнул.

— Вы были довольно прилично избиты. Особенно ваша голова.

— Где именно? — спросил Лютер.

Дуэйн хмыкнул.

— Затылок.

— Были ли другие повреждения на мне?

— Вы были одним большим синяком, — сказал Дуэйн.

— Насколько крупной была жертва? — спросил Лютер.

— Примерно пять футов четыре дюйма, может, сто пятьдесят фунтов.

— Тяжелоатлет или типа того?

— Не настолько, чтобы было заметно, — сказал Дуэйн.

Лютер кивнул.

— Вы меня довольно давно знаете. Откуда?

— Я был тем, кто арестовал вас в первый чертов раз.

— Офицер, — произнесла судья.

— Прошу прощения, ваша честь, — торопливо произнес Дуэйн.

— Я тоже это помню, — сказал Лютер. — По вашему опыту, мог бизнесмен, как он, отделать такого парня, как я?

— Если он не вооружен или натренирован, то нет.

— Еще один вопрос, — произнес Лютер. Он покосился на офицера и продолжил: — Мы живем в одном районе с тех пор, как я вышел. Вы когда-нибудь предполагали, что от меня опять будут проблемы?

— Протестую! — заявил Тремонт. — Он спрашивает чисто гипотетически.

Лютер нахмурился и произнес:

— Местные копы профессионально взаимодействуют с бывшими заключенными на регулярной основе, мэм. Это обстоятельство квалифицирует его экспертное мнение о потенциальном, эм… — он сверился со своими записями и продолжил осторожным, четким голосом: — рецидиве.

Судья посмотрела на Лютера и сказала, обращаясь к Тремонту: