Часть 40

Часть 40

После внезапного прорыва столица замерла, будто ожидая нового удара. Люди были шокированы тем, что произошло. Все сразу вспомнили о древних тварях. Многие старались понять, почему все случилось именно сейчас. Некоторые даже пытались связать прорыв с новым королем, появившимся столь внезапно.

Снова в чести стала боевая магия, о которой в последние годы все вспоминали с ленцой и неохотой.

– Вы ведь не вините себя? – спросила я как-то у мужа. К тому времени все мы уже немного оправились и пришли в себя. Ужасы первых двух недель немного отпустили. Я перестала бояться засыпать, правда во сне все еще вздрагивала, а иногда и вообще просыпалась от кошмаров. После таких пробуждений Эскалион обычно долго целовал меня и ласкал, заставляя своей нежностью забыть о том, что приснилось.

– Моя вина в этом, несомненно, есть, – ответил муж и замолчал, но прежде, чем я успела возразить, продолжил: – Не стоит, Амелия. Я давно уже понял, что просто так винить себя – не самая удачная идея. Я не могу не колдовать. И уменьшить неизбежную потерю магии при колдовстве я тоже не в состоянии. Но и быть снова запечатанным я не хочу. Мне нужно найти иной выход.

Тогда я обратилась к единственному человеку, в силу разума которого безгранично верила.

После того как отец показал мне кулон и рассказал, что его создал Берхарт, я была в полном восторге. Чуть позже брат увлеченно пояснил нам, как это у него получилось и как он додумался до чего-то подобного.

Берхарт признался, что вначале он на самом деле планировал разорвать узы отца и матери. Ритуал был им придуман и требовал лишь окончательной доработки. Оставалось только получить согласие матери.

Но она его не дала.

Когда Берхарт рассказывал, как смеялась мать, буквально выплевывая им в лицо проклятия, он выглядел таким пораженным, что мне стало понятно: он не ожидал ничего подобного и был весьма впечатлен поведением матери.

– Ее лицо светилось таким безумным торжеством, что я едва узнавал в этой женщине нашу маму, – сказал он тогда, нервным жестом растрепав волосы. – Мы пытались ей объяснить, что она еще может отыскать свое счастье, и тогда она сказала, что счастлива, пока отец или ты, Амелия, страдаете. В тот момент я понял, что все уговоры бесполезны. У меня была еще одна идея, смутная, почти на грани интуиции, но я решил попробовать. Ночью, усыпив маму заклинанием, я взял у нее немного крови. И когда мы вернулись, я отправился в комнату предка, чтобы отыскать лекарство для отца. Я немного увлекся, – Берхарт смутился и отвел взгляд в сторону.

– И случайно сделал амулет? – спросила я, стараясь, чтобы в голос не пробрались смешливые нотки.

– Ну, знаешь, случайно, – возмущенно выдохнул Берхарт. – Я три ночи корпел, разбираясь в последнем открытии Венсана. Он был поистине гениальным человеком. Как жаль, что я не знаком с ним. Но это не суть. Главное в том, что моя смутная идея перекликалась с его последними разработками. Оказалось, что он пытался соединить всевозможные камни и металлы с различными заклинаниями и даже целыми ритуалами!

– Как это? – спросила я, не понимая, как можно нечто подобное вместить в небольшой камешек. Ладно еще заклинание, но ритуал...

– А вот так, – Берхарт подскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате, явно находясь в возбужденном состоянии. – Это гениальная мысль. Она настолько проста, что у меня нет слов. Заклинание – это цепочка слов, благодаря которым магическая энергия приобретает определенный рисунок или узор, который вполне можно как растянуть, так и уменьшить. И этот узор можно сплести с внутренней структурой камня. Я выяснил, что в камне есть небольшие, невидимые человеческому глазу пустоты, в которые и можно поместить узор, как бы вписав во внутренний рисунок самого камня. Эти пустоты способны удерживать узор заклинания внутри, выпуская его только в нужный момент. Ритуал – это ведь тоже рисунок! Мы как бы создаем своими действиями магическое полотно, в которое вкладываем определенную мысль. И это полотно тоже можно уменьшить!

Берхарт остановился и повернулся ко мне. Он дышал быстро и тяжело. Все его лицо раскраснелось. Он выглядел как совершенно, абсолютно счастливый человек.

– Ты понимаешь меня, Амелия?

Честно говоря, не сказать, что я полностью поняла все сказанное, но общее представление у меня теперь было.

– Кажется, да, – кивнула я. – И ты, когда понял, поместил в камень... Что ты в него поместил? Это ведь не ритуал разрыва, правильно?

Берхарт рухнул в кресло и схватил меня за руки.

– Нет, не его, – он явно очень гордился тем, что сделал. – Я просто заключил в камень заклинание, которое способно передавать энергию от матери отцу.

– А оно не повредит маме? – спросила тревожно.

– Нет-нет, что ты! – Берхарт рассмеялся. – Мама даже не заметит. Все будет выглядеть так, словно они по-прежнему раз в месяц вместе проводят ночь для поддержания его жизни. Для этого мне и потребовалась ее кровь.

– Но где ты нашел такое заклинание?

– Сам создал, – сказал Берхарт и отчего-то смутился.

– Правда? – я восхищенно посмотрела на него. – Я даже не представляла, насколько ты умен, брат.

От избытка чувств я полезла обниматься к Берхарту. Он сначала шутливо отпихивал меня, а потом рассмеялся и обнял так крепко, что у меня затрещали ребра.

– Отпусти, сумасшедший, – захрипела я, смеясь и похлопывая его по плечам. – Ты мне ребра сломаешь.

– Прости, прости, – повинился брат, ослабляя объятия.

Вот именно поэтому я и пошла к Берхарту. Правда, мне пришлось долго уговаривать мужа, чтобы он разрешил мне все рассказать брату без утайки. Эскалион долго сопротивлялся, и тогда я поняла, что в нем говорит опасение. Он просто остерегался того, что, не найдя выхода, его снова запрут в темноте на долгие столетия. Однако мне удалось убедить его, что подобного больше не случится.

Когда брат узнал правду, то замер на минут десять, явно обдумывая услышанное.

– Получается, – начал он, а я напряглась. Мне не хотелось, чтобы Берхарт обвинял в чем-то моего мужа. Я хотела, чтобы брат все понял правильно, – что мне надо придумать способ избежать обязательной потери магии при колдовстве?

Берхарт отмер и повернулся ко мне.

– Что? – я растерялась после его вопроса. – Я не знаю точно, просто...

– А что же еще? – брат тихо хмыкнул. – Это единственный выход, Амелия. Эскалион – могущественный колдун. Он не сможет контролировать такой объем магии с филигранной точностью. При каждом его колдовстве, так или иначе, часть не ушедшей в заклинание магии будет на некоторое время высвобождаться. Полностью подавить в нем магию – нереально. Она будет стремиться найти выход и просто разорвет его. Снова запечатывать короля? Прости, но не думаю, что тебе хочется подобного. Можно, конечно, усилить старый ритуал для укрепления грани, но я считаю, что нам для решения этой проблемы нужно просто свести до минимума обязательную потерю.

– И как это можно сделать? – спросила нетерпеливо, понимая, что брат и в этот раз прав!

– Я вижу только два варианта. Первый – каким-либо способом Эскалиону нужно будет научиться контролировать свою магию так, чтобы полностью исключить обязательную потерю.

– Это невозможно, – сказала я с уверенностью. – Впрочем, если потренироваться... Но на это уйдут долгие годы.

– Верно. И не факт, что в итоге что-то получится. Он может уменьшить потери, но не полностью их устранить.

– Второй вариант?

– А второй вариант заключается в том, чтобы создать нечто не дающее его потере рассеиваться в пространстве, – Берхарт задумчиво почесал бровь, а потом, словно его озарило неожиданной мыслью, на миг замер. Переведя на меня взгляд, он немного пугающе улыбнулся, а затем вскочил на ноги и вылетел из комнаты, оставив меня в недоумении.

– Ну, – вздохнула я, покачав головой, – я уверена, что ты найдешь выход.

После этого мы практически потеряли Берхарта. Ариадне удавалось изредка его вытаскивать из подземелий. Брат не говорил, чем занимается. Когда Ариадна приводила его, то, несмотря на замороченный вид, его глаза сияли так, что становилось понятно: он доволен своей работой.

Эскалион никак не реагировал на происходящее, но иногда я видела, как напряженно он наблюдает за Берхартом, словно пытаясь увидеть что-то скрытое от остальных.