ГЛАВА 25

Одним из побочных эффектов прописанного доктором Сингером препарата является тошнота. Сильная тошнота, с накатами как при морской болезни, только хуже, потому что она не отступает. В сочетании со звоном в ушах и тревожным ощущением головокружения, лекарство делает меня амебной.

После шести дней рвоты и хождения как в тумане, я смываю оставшиеся таблетки в унитаз. Звоню доктору Сингеру за другим рецептом, но его секретарь сообщает, что он в отпуске и не вернется еще две недели.

Вот тебе и «я всегда буду рядом».

У доктора Андерса нет свободного места еще несколько дней, так что на данный момент моя протекающая психо-шлюпка дрейфует в водах, кишащих акулами.

Я знаю, что не здорова. Я опасно одержима Тео, и его постоянное отсутствие только усугубляет ситуацию. Я все время проезжаю мимо его дома, надеясь увидеть его, но там никого нет. Отправляюсь в Мелвилл и нахожу учреждение, в котором он зарегистрировался. Сижу в машине и глазею на здание, пока не приближается осторожный охранник, желая знать, какого хрена я тут отираюсь.

На что отвечаю, что сама не знаю.

Беспрерывно строчу е-мейлы Тео, которые до него не доходят. Я сохраняю их в папке «черновик», не желая удалять, как будто это может усугубить ситуацию.

Все это время Куп и его работники заняты превращением «Баттеркупа» из гадкого утенка в прекрасного лебедя, используя эскизы Тео в качестве руководства.

Хозяйская спальня – впечатляющий люкс, который заставляет меня падать в обморок своим великолепием – закончена в рекордно короткие сроки. Кровля крыши и штукатурные ремонтные работы идут с невероятной интенсивностью. Каждый день я поражаюсь прогрессу, но если слышу знакомые шаги внизу посреди ночи, то точно знаю, что это только игра моего воображения, потому что Тео попросту не может там быть.

Он появляется на Хэллоуин. Наконец-то.

* * *

– Это вечеринка в честь Хэллоуина, Меган. Что означает, что ты должна надеть костюм, а не свой каждодневный прикид!

Сюзанна складывает руки на бедрах. Она осматривает на меня сверху донизу с выражением отвращения. Сегодня вечер вторника, я только что приехала к ней домой, и мы должны уже быть на пути к ресторану «У Бугера» для ежегодного празднования. Я до сих пор не до конца уверена, что Сюзанна собирается выпустить меня из своего дома, не вырядив в какой-то нелепый наряд, типа того, что сейчас на ней.

– Я отказываюсь выходить на люди, выглядя как рулон туалетной бумаги, Сюзанна.

– Я мистическая мумия! – она явно в ужасе.

– Мистическая? Это объясняет кучу блесток в твоем декольте.

– Серьезно, я не могу выпустить тебя в таком виде, – она машет рукой на мои джинсы и футболку с Боуи, морщась от моего своеобразного чувства стиля.

– Давай представим, что у меня наряд роуди^[10]. Если у тебя есть портативный усилитель, я могла бы таскать его с собой в качестве доказательства.

Она преувеличено сильно закатывает глаза.

– О, точно. Уверена, он где-то у меня завалялся.

– Посмотри под своим париком.

На ее голове огромный, светлый парик, размером с десять ковбойских шляп, украшенный клочьями такой же белой марли, которая обмотана вокруг ее тела. Обрезки должны напоминать льняные бинты, которые использовали для мумификации, но создается впечатление, что Сюзанна получила травму в несчастном случае на фабрике туалетной бумаги.

– Не смей оскорблять мой парик. Эта штука стоила целое состояние! – она приглаживает возвышающуюся стену из синтетического волокна, заставляя ее покачиваться. Затем ее глаза округляются, и она кричит: – О!

С этими словами она бежит по коридору к своей спальне, оставляя за собой кусочки марли.

Я смотрю на Де Ниро, Пачино и Сталлоне, валяющихся на диване и относящихся ко мне со своим обычным кошачьим презрением.

– Не волнуйтесь, мальчики. Из нас двоих здесь нормальная ваша мамочка.

Через несколько мгновений Сюзанна появляется из спальни с настолько ярким фиолетовым париком, что кажется, будто он светится. Она бросает его в меня, я ловлю.

– Надень это.

– Такой цвет не встречается в природе, – искривляю губы.

– Я скажу тебе, чего нет в природе – этих туфлей! – она выставляет ногу в босоножке на пятнадцатисантиметровой шпильке с кожаными ремнями, которые пересекают длину ее голени от лодыжки до колена. Думаю, они задумывались как египетские, но имеют поразительное сходство с одеждой госпожи. Госпожа «Зева-де-люкс»^[11] Мистическая Мумия.

– Ну так одень балетки! – предлагаю я, заставляя ее рвать и метать.

– Балетки! Ха! День, когда я их надену, будет означать, что я потеряла всякую надежду привлечь мужчину!

– Кстати о мужчинах, – говорю я, пытаясь придать тону непринужденность, – думаешь, Куп будет сегодня в «У Бугера»?

Сюзанна принимается усердно копаться в своей сумочке. Вытаскивает оттуда помаду и пудреницу, а затем приступает к перекраске губ в ооооочень аппетитный оттенок красного.

– Куп? Не знаю. Возможно.

– Хочу сказать... Разве ты бы не хотела повидаться с ним?

Она отводит взгляд от пудреницы и прищуривает глаза, изучая меня.

– Что это значит?

Учитывая свое раздражение, когда она пыталась свести меня с Дагом, невысоким пожарным инспектором, я должна действовать осторожно, иначе рискую быть обвиненной в лицемерии.

– Ничего. Только…

Сюзанна швыряет пудреницу и губную помаду обратно в сумку, потом поворачивается ко мне со сложенными руками.

– Только что?

Она уже что-то подозревает. Просто выплюнь это.

– Только я уверена, что он будет рад видеть тебя там.

Ей требуется время, чтобы осознать мои слова, затем она поддается назад, как будто я ударила ее по лицу.

– Не смеши!

– И почему же это смешно?

– Престон Купер – последний человек на Земле, который заинтересовался бы такой девушкой, как я, вот почему! Ему нравятся сладкие, ванильные девчонки, – закипает она, хлопая ресницами. – Унылые домоседки, о которых никто никогда не сплетничает, потому что они никогда не делают ничего интересного! Типа как его жена!

– Бывшая жена.

– Надень этот чертов парик.

В связи с ее раздражением темой разговора, я не настаиваю на его продолжении.

– Кто еще будет на вечеринке?

– Если ты беспокоишься о дамочках из церкви, которые о тебе беспрестанно сплетничают, то да, большинство из них там будет. Как и все остальные в этом городе. Ежегодный карнавал в «У Бугера» уступает только рождественскому параду лодок по популярности. Поэтому тебе необходим костюм!

Я нацепляю парик на голову, поправляю его, чтобы фиолетовые пряди не лезли в глаза и невозмутимо бормочу:

– Та-дааа. Костюм!

– Какая же ты несносная! – она перекидывает сумочку через оголенное плечо и направляется к двери. – Давай уберемся отсюда, пока кошки не решили, что я столбик для царапок и не искромсали меня.

Оказавшись в машине, Сюзанна слишком долго разглядывает мой профиль, что я начинаю волноваться.

– На что пялишься?

– Мы не виделись после церкви. Ты похудела.

– Стало быть, это мне стоило вырядиться мумией, – бормочу я, слишком сильно выворачивая руль на повороте.

– Ты заболела?

– Господи, неужели все настолько плохо?

– Нет, ты на самом деле отлично выглядишь, сучка, просто похудела. И... похожа на призрак.

Я втягиваю воздух и крепче стискиваю оплетку руля машины.

– Я принимала «Эсциталопрам» нескольких дней, но от него мне было плохо, поэтому я перестала их пить. В желудке ничего не задерживалось.

– Меган, я же говорила тебе, что ты не сумасшедшая, – ее тон прямо как у мамочки перед поркой.

– Мой психиатр не согласен.

– Во даёт!

– Жаль, что он не в моем вкусе.

– Хватит умничать, серьезно! Трудный период, не значит, что тебе нужно принимать наркоту!

– Эти лекарства спасают жизни людей, Сюзанна.

– А еще убивают их! – страстно парирует она. – Ты когда-нибудь видела список ужасных побочных эффектов у антидепрессантов? Неконтролируемые мысли о самоубийстве на первом месте!

Полагаю, сказывается ее опыт общения с безумным дядей Роем, но я слишком раздражена, чтобы понимать, что она пытается донести до меня. Люди, у которых никогда не было депрессии, понятия не имеют, каково это. Я не могу сосчитать, сколько раз мне говорили друзья с самыми благими намерениями: «просто смирись» или «сосредоточиться на положительном».