Глава 3

Из института мать забрала меня сразу. Ей нужно было время, чтобы обдумать план дальнейших действий. И полная страховка того, что меня никто больше не сможет похитить. Чего она боялась? Если никогда и не заботилась обо мне, значит, волнуется

опять только о своем имидже? Этого я так и не смогла понять, а ответа на прямой вопрос не услышала. Мысли будто затянуло туманной дымкой, от которой сложно избавиться.

Леон начал переживать первым и строчил сообщения, что скучно без меня на парах, и что очень ждет завтрашнего вечера и моего согласия на совместное времяпровождение.

— Мам, почему он называет меня дочерью? Пришло время все рассказать, — за ужином я решила начать этот разговор, от которого мать постоянно уходила, ссылаясь на важные дела, и целый день бегала от меня.

— Что ты хочешь от меня услышать? — она резко поднялась, прожигая меня взглядом. Она всегда была вспыльчивая, но отходчивая. Как спичка возгоралась за секунду, но быстро сгорала.

— Правду, — не отрываясь от трапезы, ответила ей.

— Правду? — она обхватила стол по обе стороны, как будто хотела наброситься на меня. — Нет никакой правды, он оставил меня беременную. Я растила тебя, как могла, соглашалась на любые контракты и играла в самых дешёвых сериалах, чтобы прокормить тебя, — одна слеза упала на белую скатерть, — в то время как он шиковал и раздаривал деньги! Мы голодали и ходили в рванье, а потом, когда я уже стала известной и популярной, и меня приглашали на все светские мероприятия, он объявился, — она откинулась на спинку стула и поправила челку широким взмахом руки назад, величественно усаживаясь на стул. — Он преследовал и угрожал, хотел забрать тебя у меня. Но, слышишь, я тебя никому не отдам! Держись от него подальше, увидишь — разворачивайся и уходи. Отсутствие эмоций пойдет только на пользу. Он поймет, что ты пустышка, и не заберет.

Ее уже не интересовала я, она, скорее всего, вела разговор сама с собой. Настроение у нее уже было нормальным, и она вновь принялась за еду. Семейка у нас отличная: столько психов на один квадратный метр даже психушка еще не видела.

— Можно я пойду на завтрашний вечер с Леоном? — решила уточнить, когда подавали десерт. Нужно было получить разрешение у матери, до этого она запрещала все контакты.

— Это будет отлично, — воскликнула она, будто эта гениальная идея пришла в голову именно ей. — Он и твоя охрана должны быть всегда рядом. Пусть этот сопляк крутится пока возле тебя. Защита от него хоть какая-то, если рядом не будет охраны. Да и присмотрись к нему, может, бурный роман завести, карьере в помощь и шумиху поднимите. Однозначно. А я вас под свое крыло возьму, на следующих выходных как раз можно организовать. Поедем загород, позовем только самых важных, человек тридцать…

Ее уже никто не волновал, лишь предстоящая вечеринка.

Под столом быстро начала печатать сообщение Леону.

«Мать за совместный поход. Только одно "но" — она настаивает на нашем романе и уже планирует тусовку в узком кругу. Смотри, не порть себе жизнь такими родственниками — вали из страны»

— …Завтра в десять утра приедут стилисты, визажисты и привезут платья. Ты обязана быть готова в это время. На самом вечере с кем хочешь, с тем и общайся, кроме Платона. Обходи его стороной, он — зло, — как в фильме ужаса, устрашающе звучал ее голос.

«Детка, я готов на тебе жениться хоть завтра. Мы будем с тобой как Анжелина и Пит: лучшая звездная пара! Звучит! Буду ждать тебя на вечере». Оптимизм так и хлещет.

«Вообще-то, Бред и Анжи развелись. Это плохой пример».

«Зато сколько шума. Люблю тебя, персик»

В этом весь Леон — он не скрывает, что рядом со мной из-за статуса и ажиотажа. Он не стоит мне глазки и не вешает лапшу на уши. Говорит то, что думает.

***

Утро ничего необычного в мою жизнь не принесло. Душ, завтрак и сборы. Мать бегает, волнуется, постоянно с кем-то переговариваясь. Вокруг нее суетится толпа, решая, что вначале будут делать. На меня никто не обращал внимания. Для чего, спрашивается, я обязана было «быть готова к десяти»? Я могла выспаться спокойно, никуда не торопясь. И не нужно было бы наблюдать весь этот цирк. А лучше бы мне в комнату специалистов направили.

Не обращая на всех внимания, пошла завтракать в столовую. Как легко, однако, быть невидимкой в доме. Когда пришла и моя очередь, то запыхавшиеся стилисты поволокли меня в кресло.

— Милая, тебе нравится? — трепеща от восторга, крутилась передо мной мать. Вокруг толпа хлопала и говорила «здорово», и мне нужно было что-то ответить.

— Мама, это потрясающе, — я прижала руки к груди, округляя глаза и стараясь передать восхищение. Она звонко засмеялась, радуясь моим «эмоциям».

«Все вокруг должны знать, что ты настоящая, нормальная…» — постоянно крутились в голове слова матери.

— Давай, принцесса, наши короли уже заждались на балу, — она приподняла подол платья, следом за ней облаком развевался шлейф. Сейчас мы выглядели как семья: милая мама и красавица дочка… Идиллия…

Она очень эффектная женщина, блондинка с голубыми глазами. Ее фигуре завидовали все от мала до велика. За ней шли и ей восхищались, она была прекрасна. Вот только эта красота была только снаружи, внутри — тьма: корысть, злоба и агрессия, желание делать только во благо себе, не обращая внимания на других людей.

Странно, человеку даровано все, а он использует ничтожно мало…

Время бежало и летело, пора было уже выезжать. Меня собрали за два часа, мою мать собирали все пять. И занимались бы дольше, если бы время действительно не поджимало. А нужно же еще дать интервью и несколько фотографий для глянца. Поэтому «По коням» было отмашкой, и мы переместились в лимузин.

— Дочь, давай выпьем за хороший вечер?

Я не разделяла ее желания просто потому, что не могу понять, для чего нужен алкоголь. Он только слегка затмит мой мозг, дезориентирует, будет кружиться голова. Я с ним всегда осторожна, мне проще сказать, что я за рулём. Будь я на вечеринке среди своих студентов…

— Я не буду.

— Зато ошибок не сделаешь, как я. Не пей!

Ошибкой, скорее всего, она назвала меня. Залпом осушила фужер и подлила еще.

Наши темы для обсуждения закончились, и мы продолжали путь в тишине. Что еще можно обсуждать матери с дочерью? В нашем случае — ничего…

Час триумфа и восхождение звезды на пьедестал. Мать упивается этим моментом всегда, видна ее улыбка, искренняя, как у ребенка. Я бы даже сказала, со «щенячьей радостью», только хвостика не хватало. Несколько минут в машине, и искренность затмевает лучезарная улыбка, приклеившаяся к лицу. Я копирую ее, дверь открывается, и мы выходим, опираясь на руки нашей охраны.

Вспышки камер, две прекрасные девушки. Со спины похожие на сверстниц, даже подруг, шефствуют по красной дорожке, улыбаясь и сверкая глазками.

— Встаньте там. Улыбнитесь, — кричал фотограф.

Затем еще один, и еще… давно я не была на таких вечерах. Ничего полезного в этом нет, вопрос только в том, для чего они все собираются? Для поддержания имиджа и своей значимости?

После череды снимков и дерзких фраз журналистов мы переместились в зал. Помещение красиво украшено белыми цветами, фуршетный стол, которому не видно ни конца, ни края так же, как и бару. Алкоголь лился рекой. Мы приехали с опозданием, основной костяк уже собрался. Мать упорхнула в объятия своего любовника, а Леона все еще не было. Как быстро она забыла о фальшивой опасности в виде того мужика.

Я осматривала присутствующих, и взгляд зацепился только за одного человека. Все другие были однотипные. Он стоял и рассматривал свой телефон в то время, как все веселились. Казалось, что для него находиться здесь не способ развеяться, а неприятная обязанность. Неподалеку щебетали девушки о его превосходстве и неотразимости. Одна говорила совсем непристойные слова, другая тихо посмеивалась и стеснялась признаться в таких же желаниях, как и ее подруга.

Что же в тебе такого?

Внешность экстравагантная, опасная. Он настораживал и в тоже время притягивал… Расслабленная поза, редкая улыбка в сторону, когда с ним здоровались, заставляли меня присмотреться к нему получше. Он был силен, хорошо сложен и сексуален. Мужская красота без слащавости и приторности. Скорее, поэтому те девушки так рьяно его обсуждали. Я не буду удивлена, если они уже подсунули свои номера и предложили горячее. Парень, безусловно, выделялся, он был здесь королем вечера, рядом с ним даже Леон мерк. На незнакомце был темно-синий костюм, белая рубашка расстёгнута на первые две пуговицы, открывая прекрасный вид на мощную грудь. Крепкая шея, ровные скулы и едва заметная щетина, аккуратная, придававшая его виду брутальности и изыска. Но, посмотрев в его глаза, я встретила холодный и непробиваемый взгляд. Голубые глаза смотрели высокомерно, отстранённо, но с примесью заинтересованности. Мы смотрели друг на друга, не отрываясь…