— Во сколько ты видела ее? — спросила Дитрих.

— Я не видела ее, — о, боже, я просто ушла. — Это было в начале девятого. Я слышала радио из коридора и… она не отвечала, так что я… ушла.

Карли прикрыла лицо руками, знакомый стыд жара разлился в ее груди.

— Она тогда могла быть жива. Могла бы быть жива сейчас, если бы я…

— Ты не должна винить себя, — сказала Дитрих.

— О, Карли, — Брук сжала руку Карли сильнее.

Кристина засуетилась, передала Карли платок, похлопала ее по руке.

— О, нет. Нет, нет, нет. Ты не должна думать так. Это было замечательно, что ты пошла навестить ее, ей бы это понравилось и, конечно же, ты не могла знать, что все так обернется с радио. Кто бы смог?

Джордж, очевидно, и любой, кто был вовлечен в поиски запасного ключа. Карли думала только о себе.

— Ну, — произнесла Кристина с сильным вздохом, — я не знаю, как другие, но прямо сейчас мне не помешает выпить. Вы не присоединитесь ко мне?

Она пробежалась взглядом по Брук, Дитрих и Карли, рассылая приглашение.

Брук кивнула.

— Да, чашечку чая.

— Я думаю, здесь потребуется что покрепче, — произнесла Кристина.

— Я не могу… — начала Карли. — Вы поднимайтесь наверх. Мне надо… — она отступила на шаг. — Немного пройтись.

Карли зашагала к лестнице, ее зрение затуманилось, она не оглянулась, пока поднималась по первому пролету, перешагивая через две ступеньки за один раз. Девушка не хотела, чтобы они видели тот эмоциональный клубок, что нарастал в ней. Тихо поспешив мимо квартиры Нейта, она открыла дверь, вжалась спиной в угол и позволила самобичеванию вылиться из нее в стоне агонии. Она держалась за живот, сложившись пополам, будто была ранена, сумка упала с ее плеча, содержимое рассыпалось по полу.

Она оставалась там, втягивая в себя воздух, сжимая руки в волосах до боли. Звуки из коридора заставили ее выпрямиться. Просто кто-то проходил мимо, но это вытащило ее из кокона боли, и она ощутила, как в ней нарастает волнение, дрожь и удушье. Боже, не сейчас.

Она разбросала предметы из своей сумки, пока шла по коридору, пытаясь унять паническую атаку. Ее руки упали, кулаки сжались, она продолжила идти через гостиную, пересекая ее, будто гуляла по брекватеру, пока не увидела это. Вазу. Цветов там не было, просто пустое состаренное серебро, которое Карли не вернула.

Черт. Черт. Что она наделала?

Если бы она удостоверилась правильно, Элизабет могла бы быть жива, и Кристина не увидела бы окровавленное тело своей подруги. Но она так не сделала, и Карли распространяла горе и шок, словно те были болезнью, которую она принесла из Бердена.

Она втянула воздух, вытаращив глаза, сфокусировавшись на квартире, а не на других местах, в которых она была. Неоткрытая упаковка снотворных таблеток все еще была на столешнице. Был ранний вечер, свет тускнел снаружи и внутри – и да, она хотела уснуть сегодня вечером. Не только из-за мужчины, наводнившего ее подсознание. Она хотела закрыть глаза и ничего не видеть до утра.

Схватил упаковку, она вытянула пластинку таблеток и выдавила две таблетки в руку. Два маленьких диска. Она едва могла ощутить их в своей ладони, они почти ничего не весили, и все же ее дыхание стало поверхностным, а сердце сильно забилось. Страх, воспоминания, стыд, горе.

Она удерживала их долгое время. Гудение лифта прозвучало отдаленной вибрацией. Тихие стуки и шаги, приглушенные голоса поплыли к ней. Более громкий и более близкий лязг, заставил ее резко вскинуть голову.

За ним последовали мягкие, торопливые шаги… по ее коридору.