Тут за сердце схватился уже великий канцлер. Старик, потрясая палкой и сверкая глазами из-под кустистых бровей, надтреснутым голосом доказывал Рейнару, что империя никогда (НИКОГДА!!!) не уступала территорий под угрозой оружия. Создать подобный прецедент в столь сложное для страны время равнозначно подписанию собственного смертного приговора! Я на это многозначительно заметил, что новые времена требуют новых решений. Те же, кто не способен понять и принять объективно существующие жизненные реалии, рискует стать историей, вместо того чтобы войти в неё... Кажется, император впечатлился. По крайней мере, пункт о суверенитете, невзирая на отчаянные призывы канцлера, он утвердил. Не сразу, конечно, а после изматывающей торговли с массой попыток заменить официальное признание независимости неофициальным, но все же утвердил.

После этого исторического события обсуждение оставшихся требований, которые условно можно поименовать военно-административным блоком, протекало уже не столь драматично. Хотя прений хватало и тут. Взять хотя бы те же должностные обязанности имперского маршала. Данное звание подразумевало командование во время войны ВСЕМИ вооруженными силами империи, за исключением гвардии, всегда и везде подчинявшейся лишь непосредственно императору. Но поскольку все понимали, что такое положение для Рейнара неприемлемо, а для Хассо - несколько обременительно, то пришлось срочно согласовывать некую промежуточную позицию.

В итоге компетенция ле Трайда была ограничена ведением боевых действий против королевств Лиги и примкнувших к ним союзников. Под командованием новоявленного маршала, помимо его собственных наёмников, оказались все уцелевшие регуляры, которые отныне уравнивались в правах с классическими "псами войны". Тем самым империя фактически лишалась коронных войск, еще недавно считавшихся главной опорой монархии. В то же время ордонансовые полки графа ле Бурка, в настоящий момент являвшиеся наиболее боеспособной частью национальных вооруженных сил, выводились из подчинения маршала и поступали в распоряжение Рейнара. За императором сохранялось также исключительное право объявлять сбор городского ополчения и призывать на службу реестровое дворянство. Такой компромисс оставлял Рейнару шанс на создание новой армии, но одновременно избавлял нас от ряда хлопот. В частности, от необходимости вмешиваться во внутриполитические разборки на стороне императора.

Ле Трайд также получил право самостоятельно набирать пополнения и формировать новые части. Причем империя обязывалась выплачивать жалование всем вновь создаваемым подразделениям. А еще маршалу отныне принадлежало право имперского суда на всех территориях, которые наша армия сумеет отбить у оккупантов (Северной лиги) и инсургентов (объявивших о своей независимости герцогов). Проще говоря, на "освобожденных" территориях мы могли творить любой беспредел "во славу императора, именем его"*. В рамках данного положения Хассо мог, например, помиловать попавшего к нему в плен врага империи. А мог и казнить либо подвергнуть другому наказанию. Скажем, лишить город вольностей или наложить денежный штраф (любых размеров) на какую-нибудь общину.

Кстати, все собранные штрафы, контрибуции, репарации, выкупы за пленных, имущество казненных, трофеи и любые другие средства, добытые наемниками в ходе боевых действий, поступали в армейскую казну и могли расходоваться командованием по собственному усмотрению. Главный армейский интендант в своих действиях был подотчетен лишь непосредственно маршалу и мог с чистой совестью плевать на фискальные службы империи, не опасаясь последствий.

Словом, получалась не наемная армия на службе государства, а как бы союзная страна со своими собственными войсками, администрацией и финансовой системой, которая сражалась за интересы империи своими силами и по своему усмотрению, за что получала от имперского правительства денежные субсидии и прочие преференции. Такой вот странный выверт военной политики...

Да! Самое главное: наш "союз" был заключен всего на год и что там будет дальше, целиком зависело от результатов летней кампании. Судя по постным физиономиям рейнаровой компашки на церемонии подписания финальной редакции соглашения, эта неопределённость здорово беспокоила имперское правительство уже сейчас.

--------------------------------------------------------------------------------------------------

* Старинная формула имперского правосудия, применяемая в условиях чрезвычайного положения по прямому приказу монарха.

Интерлюдия 3

- Я жду ваших советов, господа.

Император бросил эту фразу в окружающее пространство, продолжая энергично мерить кабинет шагами, что для хорошо его знавших соратников служило верным признаком нервного состояния монарха. Ответ пришел от канцлера, сгорбившегося на своем привычном месте по правую руку от пустующего ныне тронного места во главе стола. Эрствен ле Верк производил впечатление смертельно усталого человека - годы неумолимо брали своё, а последние переговоры с наглым наёмником, казалось, высосали из старика последние силы, но глухой голос бывшего наставника императора звучал по-прежнему уверенно.

- Я уже говорил вашему величеству и готов повторить вновь - соглашение с ле Трайдом было ошибкой. Приняв требования наемников, мы продемонстрировали свою слабость. Отныне их запросы будут непрерывно возрастать, причем у нас по-прежнему нет никаких средств, чтобы заставить их выполнять ранее взятые на себя обязательства.

Император в ответ на это нравоучение только недовольно отмахнулся.

- Если бы у нас были средства, чтобы заставить плясать под свою дудку двадцатитысячную армию, то нам бы не понадобилось их нанимать! Я собрал вас не для того, чтобы обсуждать уже принятые решения. Мне нужно знать, как вы видите нашу дальнейшую политику с учетом последних событий. Барон Мельварт!

Довольно крупный, слегка погрузневший, но еще вполне крепкий мужчина неопределенного возраста с абсолютно незапоминающимся лицом неспешно повернулся к замершему посреди комнаты самодержцу, оторвавшись от изучения россыпи бумаг на столе.

- Я согласен с вашим величеством в том, что у империи нет шансов в прямом противостоянии и единственный выход из создавшегося кризиса - попытаться сыграть на внутренних противоречиях наших врагов, добившись их взаимного ослабления. Но я также не могу не отметить, что слова великого канцлера имеют под собой серьезные основания. В ближайшее время нам вряд ли удастся создать достаточно эффективную и надежную систему контроля Серой армии или хотя бы её высшего руководства, что в принципе одно и то же. А значит, любые наши планы, так или иначе связанные с наёмниками, ставятся в зависимость от удачи и... слепого случая.

Движения и мимика человека, поименованного бароном Мельвартом, были скупыми и выверенными, как и фразы, произносимые бесцветным голосом, лишенным какой бы то ни было интонации. Но, несмотря на полное отсутствие эмоций, весили его слова много. Весьма много. Ибо говоривший был не кем иным, как великим прокуратором - главой тайной службы империи. И потому Рейнар Пятый, скрывая раздражение, терпеливо дожидался окончания неспешной речи своего "серого канцлера". Обуревающие императора эмоции выдавало разве что нервное подергивание щеки. Зато когда монарх снизошел до ответа, его слова буквально сочились сарказмом.

- Барон, избавьте меня от этих банальностей! Я хочу, наконец, услышать что-то полезное, а не бесконечные рассуждения о том, что изменить уже невозможно! Вы упомянули о контроле над руководством наёмников? Прекрасно! Самое время сообщить нам, какие шаги предприняты в этом направлении. Итак?

Мельварт, не меняя выражения лица, спокойно переводит взгляд невыразительных глаз неопределенного грязно-бурого цвета с язвительного самодержца на аккуратно разложенные по столу бумаги.

- Ваше величество, подробное изучение всех доступных нам сведений не дало ничего принципиально нового, но ряд выявленных мной нюансов позволяет по-иному взглянуть на имевшиеся ранее факты.

Император недовольно фыркает:

- Бросьте свои намеки, барон. Говорите прямо, что вы имеете в виду.