— Сева, — повернувшись, шепотом обратилась к рядом стоявшему мужчине, но мое внимание привлек малыш, которой проснувшись, залепетал что-то на своем языке.

— Не хочешь подойти?

— Но как же…. Это же, чужой ребенок, его нужно к маме отнести!

У меня внутри словно что-то оборвалось, я не понимала, что делать в таком случае, где искать эту бабушку? Может, стоит побежать за ней, вдруг по следам найду? Да нет, их явно уже замел густо падающий снег! Господи, но как же, так! Там же беспомощный малыш.

Тем временем, Всеволод подошел к коляске, отстегнул защитную накидку, сдвинул в сторону плед, и достал из люльки маленький комочек счастья. Ребятенок был одет в темно-синюю курточку, в комплект к которой шел комбинезон, согревающий его маленькое тельце. На головке красовалась теплая вязаная шапочка коричневого цвета, а на шее небрежно, видимо из-за того, что малыш спал, переплетен шарф того же тона. А весь вязаный комплект завершали варежки, согревающие маленькие ручки брошенного малыша. А работа то, ручная, аккуратная, подумалось мне, когда я с умилением рассматривала вещи на малыше. Господи, а его улыбка, что сотворила с моей душой эта искренняя, счастливая улыбка ребенка! А он вдруг громко закричал, и ручками потянулся ко мне. Что?

— Не бойся, ничего страшного, подержи его немного — сказал Сева, передавая мне кроху, и наблюдая, как бережно я прижала его к себе.

— Севушка, она его бросила? Да? Малыша надо отвезти в полицию, нужно маму найти… или, нет, бабушка говорила, что его родители погибли!

— Именно так и было, но теперь…

— Что? — я рукой держала малыша за головку, а взглядом замерла на своем Горыныче. О чем он вообще?

— Теперь он наш. Пойдем домой, а то холодать стало, а Матвейке негоже переохлаждаться.

О чем он говорит, я не понимаю, совершенно запуталась в свершившихся сегодня чудесах, но внимание привлекло прозвучавшее имя ребенка, очень знакомое мне. Но, заметив покрасневшие пухлые щечки, решила, что и вправду, лучше будет поговорить в квартире, там Сева мне все объяснит. Больше не позволю ему молчать!

— Пойдем, а то ребенок и вправду замерзнет.

Мужчина придержал для нас двери, пропустил вперед, а сам вернулся сначала за коляской, чтобы оставить ее в подъезде, а затем снова вышел, возвратившись через несколько минут с двумя белыми пакетами. Я ждала его, качая на руках ребенка

— Сева, ты же понимаешь, что мы сейчас с тобой будем очень серьезно разговаривать, — заметила, остановившись у двери своей квартиры и серьезно поглядывая на мужчину.

— Более чем, Снегурочка.

Войдя в квартиру, увидела, что Сева поставил пакеты на комод, а сам присел, помогая мне разуться. Потом забрал из рук Матвея, позволяя мне снять верхнюю одежду и отправляя потом мыть руки, а сам прошел в комнату раздевать ребенка. Приведя себя в порядок, я заглянула в гостиную, отметив, что малыш уже раздет, находится в одной кофточке и колготках, мило о чем-то лепечет, сидя на коленях у Севы и восхищенно поглядывая на мигающие огоньки гирлянды на елке.

— Иди к нам, Снегурочка.

— Сев, может нужно позвонить в полицию? Это походит на похищение.

Но все же прошла вглубь и присела рядом, бедром касаясь ноги мужчины, мгновенно почувствовав, как от этого невинного соприкосновения волна мурашек пробежала по телу во все стороны.

Матвеюшка, словно ощутив, что его не обидят, извернулся, и вмиг оказался уже на моих коленях, пальчиками прихватив длинный локон, с интересом став накручивать его на свой кулачок. Я улыбнулась, и повернула голову так, чтобы ему было удобнее заниматься своим важным делом, а мой взгляд замер на заинтересованном лице Горыныча, который с любопытством в своих зеленых глазах, наблюдал за моим общением с малышом.

— Что? — вдруг спросила, а сама инстинктивно поправила сползшие колготки на маленьких ножках.

— Полгода назад я, совершенно случайно, находясь у себя в офисе, узнал о жуткой аварии на набережной. Может, слышала, тогда грузовая машина, водитель которой был пьян, сбила пассажирский ниссан. Почему родители, в тот самый день оставили Матвейку дома с няней, а сами поехали в гости к родственникам, уже не узнать. Только вот не доехали, а сына тем самым спасли, — с грустью произнес Сева, и, взяв малыша, пересадил его снова к себе на колени.

— И как Матвей оказался у тебя?

— Ой, там был сложный процесс, родственникам оказалась нужна только недвижимость, а ребенок, сама понимаешь…

— Нет, совсем не понимаю, — раздраженно произнесла, и склонившись к малышу, носом вдохнула присущий ребенку запах, — как это, отхватить квартиру, а вот, это чудо оставить на улице?

— Вот этого я тоже не понял, но сразу решил, что не смогу такую прелесть бросить на произвол судьбы.

— Ты правильно все сделал, — тихонько прошептала я, мысленно восхищаясь этим мужчиной.

— Это что еще! Я за полгода отсудил все до копейки в пользу Матвейки! Если бы ты только видела их лица, мне казалось, что изо рта у них пена пойдет от злости, так яро доказывали, что квартира и дача принадлежать должны им. Это было невыносимо, на самом деле, сложно понимать, что люди настолько могут быть бесчувственными скотами.

— Но ты совершенно другой, ты настоящий.

— Снегурочка, я, когда увидел эти глазки, сразу понял, что пропал. Мне еще бабушка перед той аварией сказала, чтобы я ждал перемен.

— Подожди, ты хочешь сказать…

— Да, Анна моя бабушка.

Я ошарашено взглянула на него, и тут же вздрогнула, когда Тимофей резко запрыгнул ко мне на колени. Ох уж эти мужчины.

— Но она сказала, что ей не на что купить елочку и подарок.

— Думаю, малышка, пришло время обо всем тебе рассказать.

— Да уж, было бы здорово, — улыбнулась я, поглаживая котенка за ушком, и наблюдая, как Матвейка, заметив Тимку, потянулся к нему ручками.

— Э нет, дружок, ты ему когда-нибудь точно скрутишь шею, — Сева перехватил поудобнее ребенка и поднялся на ноги, не сводя с меня пристального взгляда.

— Подозрительные слова, однако, Дед Мороз. Чаю?

— Чаю, Снегурочка, чаю.

Мы прошли в кухню, Сева присел с малышом на стул, а я принялась готовить нам чай, все еще находясь в недоумении. Неужели это все происходит со мной? Но как такое вообще возможно, это волшебство? В один день столько невероятного произошло! Разве это не чудо? Я обернулась, на миг застыв взглядом на мужчинах, которых еще с утра здесь не было. Они о чем-то своем общались полушепотом, а точнее, Всеволод что-то рассказывал Матвею, а тот, в свою очередь, внимательно слушал, застыв с приоткрытым ротиком. Это что же теперь получается, если Сева позвал меня замуж, а я согласилась… Ведь согласилась же? Еще бы, разве можно разбрасываться таким подарком судьбы? Конечно, нет! А значит, малыш будет…

— Снегурочка, — вывел меня из мыслей мужчина, и я спохватилась, совершенно позабыв о чайнике.

— Тебе сколько сахара? — тут же спросила, окуная в кипяток обычный пакетик с чаем.

— Два сахара.

Я кивнула, и заварив чай, поставила одну кружку ближе к Севе, но так, чтобы малыш не дотянулся к кипятку, а вторую возле себя. Стоило только присесть напротив, как Тимофей снова оказался рядом, но в этот раз просто улегся в ногах, свернувшись в маленький клубочек.

— Как Матвей себя ведет? Я имею в виду, как вы подружились?

— Ты знаешь, возможно, нельзя так говорить, но хорошо, что-то такое произошло, не тогда, когда он не все понимал, а сейчас. Просто в этом плане ему со мной лучше. Конечно, было бы куда прекраснее, останься родители живы, но… увы.

— Я уверена, ты хороший отец, и сможешь и дальше быть лучшим для него.

— А ты?

— Что я? — удивленно переспросила, делая глоток ароматного напитка. — Ой, там же еще есть варенье из рябины.

— Не надо, потом, попозже, — попросил Сева, и снова замер на мне взглядом, медленно рукой коснувшись моей руки.

— Что-то не так? — удивленно переспросила, заметив в его красивых глазах неожиданный страх.

— Ты станешь для Матвея мамой? — серьезно, и в тоже время с надеждой в голосе, спросил он, выбивая у меня почву из-под ног.

— Я что-то должна ответить? — дрожащим голосом спросила, хотя понимала, что мне никуда не деться от этих фантастических мужчин.

— Приветствуется только положительный ответ, — нервно ухмыльнулся Горыныч, и, о Боже, крепче сжал мою руку. Сам переживает, а еще пытается поддерживать меня. Ну как, как я могу отказаться?