Шестьсот артерий

И на обычных-то картах контуры Башкирии напоминают очертания человеческого сердца, а на гидрологической карте, где начертаны условные обозначения одних водоемов, это сходство прямо-таки поражает.

То ли речки, то ли капилляры расчертили карту.

Свое начало и Агидель (Белая река) и Караидель (Черная река) берут у одного и того же Уральского хребта.

В давние-предавние времена седовласый Урал, отодвинув гранитные ворота, выпустил на волю двух дочерей:

«Поглядите, как чудесен мир, себя ему покажите. Вот тогда и решим, которой быть за старшую».

И понеслись две голосистые резвушки по камням да по камешкам. Одна — к северу, другая — к югу.

Урал силу да упорство их пытает: то гранитной скалой дорогу перегородит, то болотце раскинет.

И реки бегут, не останавливаются. То поют от радости, то от ярости кричат, а все же берут свое: мужают, характер обретают.

Видит седой Урал: та река, что потекла на юг, преодолев многие ребристые перекаты, не только стала могучей и выносливой, но и сердцем просветлела, лаской да красой весь край заворожила, никому в помощи не отказывает — плоты на широкой спине перетаскивает, после половодья ил плодоносный на полях оставляет.

А вторая дочка Урала стала строптивой и своевольной: от ярости на скалы бросается, вся воронками перекручена. Под темными кронами прибрежных елей да лиственниц, в угрюмых расщелинах почернела вся, и навек ее струи стали студеными.

И пророкотал тогда Урал:

— Не годами прожитыми, а делами содеянными приобретается старшинство. Одну из вас за светлую душу люди Агиделью назвали, другую за нрав суровый нарекли Караиделью. Довольно, походили по белому свету врозь, теперь сливайте воды воедино. И быть Агидели за старшую.

Повернули реки: Агидель круто на север, Караидель круто на юг. Но, увидав за два десятка километров приветливую улыбку Агидели, Караидель делает отчаянную попытку обогнать ее, увильнуть в сторону и уйти на запад, к Каме.

Но Урал и тут начеку: выставил меловые кручи, и — делать нечего — своевольница нехотя поворачивает и впадает в Агидель.

Огромная петля реки образует своеобразный полуостров, на котором стоит город Уфа — столица Башкирии.

Огромная петля реки образует своеобразный полуостров, на котором стоит город Уфа — столица Башкирии.

Дальше Уфы мать башкирских рек. Агидель несет свои воды особенно величаво, и уже не различить, где в ней какая вода. Только иногда сведет ее тело воронками или вскипит в ней яростная волна: это дает о себе знать Караидель.

Не только по виду на карте, но и по значению похожи реки на капилляры и артерии.

Главная водная артерия Башкирии — река Агидель.

Человек украсил реку и сделал ее своей помощницей. Одних городов выросло на ее берегах около десятка: Белорецк, Салават, Ишимбай, Стерлитамак, Уфа, Благовещенск, Бирск…

В гражданскую войну Агидель под пулями врагов переправляла караваны драгоценного белорецкого металла для заводов Нижнего Новгорода, на волнах своих держала лодки чапаевцев во время боев за Уфу.

А какой ученый сумеет оценить ту помощь, которую оказывает река Белая колхозным полям и фермам, фабрикам и заводам!

И так все реки.

Не так давно обуздали и свирепую Караидель. В очень трудных условиях перегородили ее плотиной самой крупной в Башкирии Павловской ГЭС.

Шестьсот рек Башкирии вертят колеса гидротурбин, охлаждают тела металлургических и химических сооружений, дают свою воду, для того чтобы она выталкивала из земных глубин остатки нефти, образуют большие и малые водохранилища…

Но разве только в этом значение рек?

Реки — частица родины, частица ее красоты.

Разве, однажды увидев, можно забыть маленькую уральскую речку Рязь? Чистая и прозрачная, как воздух над ней, студеная, как лед, она излюбленное место для таких редких рыб, как форель и хариус.

А Юрюзань, изумительная Юрюзань! Днем она лучисто улыбается всеми своими камушками, а ночью… Ночью на свет пересекающего вброд «газика» заправскими акробатами выскакивают рыбы.

И уж никак нельзя обойти нашу всеобщую любимицу Дему, ту самую Дему, которую Сергей Тимофеевич Аксаков называл не иначе, как чудной или чудесной.

Плывешь по ее неширокой глади, и каждая новая излучина кажется самостоятельным озером. Над фиолетовой дремой прибрежного леса перекипает алюминием листва тополей. По их ветвям безмятежно порхают птицы. А в отражении этих ветвей шевелят плавничками рыбы. Между птицами и рыбами застыли, словно отлитые из меди и золота, кувшинки да светятся лебединой белизны и стати лилии.

Вот так днем и ночью шестьсот рек несут свою красоту, силу, благодать всему живому и цветущему. Слившись в главные артерии, они уходят за пределы Башкирии с тяжело груженными пассажирскими пароходами, плотами и различными катерами, баржами с нефтью и машинами, хлебом и лесом.

Далеко уходит башкирская вода.