Шэлби знала всю историю о том аде, через который заставил меня пройти Эш, но едва ли это изменило её решение переспать с ним. Она была рядом со мной в течении нескольких месяцев, когда я рыдала ночами, беспокоясь о том, что ждёт меня в будущем. Она была там… Пока не предпочла его кровать мне.

Круз прочистил горло, кивнув головой. Я гордо выпячиваю грудь, когда он не говорит о том, «как приятно с ней познакомиться».

– Это было ошибкой. Мне жаль. – Признаёт Шэлби.

– Ты ошибка.

Эти слова резкие, грубые и острые – как и должны быть.

– Ты должна знать…

– Нет, достаточно. Больше не смей когда-либо заговорить со мной.

Развернувшись, я позволяю Крузу, прижав меня к своему телу, увести меня прочь. Я держу руки на животе, сжимая пальцами одежду. Мне приходится чуть ослабить хватку, чтобы не выдать старых шрамов.

Мы проходим примерно полтора квартала, прежде чем я спотыкаюсь о свои же сланцы на ногах, что размера на четыре больше нужного. Я подаюсь вперёд, опершись ладонями о колени. Слёзы застилают мои глаза, и следующее, что я чувствую - это как светлая галька на тротуаре впивается в мою кожу на коленях.

– Иисус, Лейла.

Круз поднимает меня на руки, усаживая на ближайшую скамейку.

Мужчина наклоняется, осматривая мои колени, вытирая их подолом своей футболки. Мне никак не остановить чёртовы слёзы, а после с губ срывается сумасшедший смех. Это так чертовски типично для моей жизни. Меня сбивают с ног, после заставляют подняться, затем смешивают с дерьмом, чтобы потом однажды разрушить вновь. Я чертовски устала от этого. Слёзы истощили меня, оставив после себя только вспышки безумного веселья.

– Ты в порядке?

Круз рассматривает меня.

– Нет, – отвечаю я в перерывах между приступами смеха.

Остановив кровь, мужчина поднимается на ноги, чтобы в следующее мгновение сесть рядом со мной. Плечо к плечу, мы в молчании сидим на лавочке. Круз нарушил повисшую тишину первым.

– Твой бывший – Эш Чендлер?

Он замер, глядя на улицу.

– Ага, он тренировался вместе с папой. Мы вместе ходили в старшую школу.

– Хм-м-м-м-м.

– Он грёбаный мудак, напыщенная задница, гнилой ублюдок, и я надеюсь, что он отдаст концы от зуда в заднице.

Круз тяжело вздохнул.

– Возможно сейчас не время, но ты знаешь о зале его отца?

– О, конечно, тот, который построен на деньги, полученные от мести. – Я касаюсь пальцами скамейки. – На протяжении многих лет отношения между нашими семьями были не лучшими. Papi был на высоте, пока семья Эша только приобретала всё, что у них есть сейчас.

– Ага, они подпортили жизнь твоему отцу.

– «Племя Титана», – пробормотала я. – Папе никогда не нравился Эш. Он пытался обучить его, но тот не умел быть благодарным, слишком полагаясь на то, что деньги его папочки обустроят его жизнь.

– Он мудак.

– Я была такой глупой. – Мы оба не отрываем взгляда от главной улицы. – Не могу поверить, что была так слепа.

– Мы все совершаем глупости.

– Нет, я была идиоткой. Огромная разница. – Развернувшись, я смотрю на Круза. – Я ушла из-за них. Отвернулась от своей семьи, оставив отца посреди хаоса. Это то, что я никогда не прощу себе. Я была трусихой.

Круз чуть повернулся на скамейке, касаясь пальцами моего подбородка.

– Лейла, я никогда не встречал родителя, который был бы более горд своим ребёнком. Не кори себя за прошлое. У всех нас есть дерьмо, что не даёт нам покоя. Не позволяй этому управлять тобой.

Я не проронила и слова.

– Легче сказать, чем сделать. Но, поверь мне, я знаю, что говорю, – произносит мужчина.

Прищуриваю глаза, изо всех сил пытаясь не дать городу поставить меня на колени.

– Замётано.

Тишина вновь повисла между нами на долгое время. Единственный шум – медленный ход машин на главной дороге.

– Нам нужно больше пончиков, – бормочу я, схватив Круза за свободную руку, переплетая вместе наши пальцы.

Он медленно движется, глядя на то, как соприкасаются наши руки. На лице бойца появляется улыбка. Это одновременно опьяняет и подавляет.

– Грёбанные пончики, – пробормотал он.

Мы оба рассмеялись. Круз сжимает мои пальцы. Крошечный жест, подаривший мне надежду. Надежду, которой у меня долго не было. Это ощущение долго не даёт мне покоя.