Другой крокодил треснулся о борт боком, выставив наружу не морду, а бронированную спину с чешуйками-бугорками, и бить его смысла не было ну никакого. Зато пришлось чуть ли не плюхнуться на дно пироги: крохотная скорлупка закачалась так, что Наталья завизжала:

— А-а-а! Помогите! — после чего тоже упала на дно, соскочив с банки, как и Михаил.

— Не кричи! Всё равно тут кроме нас, идиотов великовозрастных, никого нет.

— Ну тогда тресни им ещё — пусть убираются обратно на берег!

— Я-то тресну… Да вряд ли они уберутся — тут сценарий, наверное, такой!

Михаил треснул, крокодил высунул морду на корму лодки, разинул пасть. Закинул на борт одну когтистую лапу. Михаил подключил сапог — не помогло! Морда только гнусно осклабилась — точно её попробовал укусить докучливый комар.

И вот уже в каноэ полно воды, и туша полутонного монстра, подбирающегося к перебравшимся на нос людям.

— Прыгай! — Михаил, поняв, что неспроста туша второго крокодила стоит на полпути к берегу, почти вытолкнул Наталью из лодки.

Та завизжала снова, но на песок берега, оттолкнувшись от ребристой спины, перескочила. Михаил буквально перебежал туда же, схватив спутницу за руку:

— Ходу, ходу! Сейчас нас будут «преследовать»!

Они помчались по словно специально проложенной в буреломе тропинке, уворачиваясь от мчащихся навстречу лиан и стволов.

— Направо, направо давай! Там — просвет!

За просветом оказался… Аэродром! И как раз маленький, чертовски похожий на кукурузник древний самолётик взлетал, а за ним с улюлюканьем неслись какие-то не то — татуированные, не то — раскрашенные тёмно-кофейные пигмеи — не больше метр сорок ростом! Михаил сориентировался быстро:

— К самолёту! Вон — в борту люк! — вокруг начали сыпаться копья и стрелы!

Как только они поравнялись с крылом, из люка протянули руку. Михаил влез, Помог выудить Наталью. После чего, задыхаясь, кивнул бородатому крепышу:

— Спасибо! Не дали погибнуть геройской смертью!

Бородач ухмыльнулся:

— Не за что. Сами еле спаслись… А вот Ваську всё-таки скальпировали! Вон — видите? — и точно. В проходе лежал, похоже, без сознания, мужчина с чёрной от крови головой. Несчастный громко стонал. А ещё б ему не стонать: отсутствовали и кисти на обеих руках!

— К-кто это его так?! — Наталью передёрнуло.

— Калихамуты, будь они неладны! — бородач сплюнул в открытый люк, за которым теперь мелькали верхушки деревьев, — Ничего. Сейчас наложим жгуты. Чтоб уж вообще кровью не истёк, и…

Наложить не удалось. Потому что мотор вдруг стал давать перебои, чихнул, и заткнулся, самолётик, словно остановленный невидимой рукой, резко замедлил скорость, и вдруг нырнул носом вниз — и завращался, как в штопоре! Все заорали, пытаясь схватиться за то, что оказалось под рукой.

От страшного удара, последовавшего буквально мгновение спустя, это не спасло. Зато от превращения в лепешку спасло то, что самолётик словно застрял в кроне огромного баобаба. Впрочем, может это был и не баобаб — Михаил в ботанике никогда силён не был — но дерево оказалось уж очень здоровым…

— Ты… Жива? — Михаил спрашивал из положения «мордой вниз» — зацепился ногой за какую-то не то багажную, не то — страховочную сеть.

— Ага, смешно… Жива… — стон, — А можно мы уже… Закончим «приключаться»?

— Нет, нельзя. — сердито буркнул бородач. Я — к пилоту. Посмотрю, что с ним.

Однако осуществить это намерение тоже не удалось. Весь перед самолёта, с мотором и кабиной и подползшим туда по стенке салона бородачом с диким скрежетом разрываемого металла отвалился, и грохнулся на землю, вызвав в джунглях дикие вопли и выкрики — словно от стаи оголтелых обезьян!

— А ты… Тоже думаешь, что не закончим? — в голосе Натальи сквозила… Усталость. Михаил подумал о женской непоследовательности. Сама же!.. Но вслух сказал:

— Если действительно устала, закончим прямо сейчас. Только скажи.

— Ну… Говорю. Я и правда… Устала. От впечатлений. Да и лётчиков жалко.

— Хорошо. Понял. Нажимаю «Стоп». Деньги всё равно сдерут, как за обслуживание «по полной программе».

— Ой, не ворчи пожалуйста. Сам вымотался не меньше моего…

— Ну… есть такое дело. Однако я не рвался в бой, как некоторые тут…

— Ну, да… Хотела «поприключаться». Я уж сказала: нечасто меня… — она заткнулась, всё ещё не делая попыток разгрести ужасную мешанину из парашютов, верёвок и мешков в хвосте, где застряла ещё прочней, чем Михаил, хотя и головой кверху.

Он подумал, что они, похоже, сильно проголодались — от этого и раздражены, словно два кота-соперника, пытающиеся поделить милую кошечку… Но это исправимо.