— Итак, вы приехали поездом в семь утра. Что было дальше?

— На вокзале перекусил и — в управление. Я ведь вам уже говорил.

— Во сколько были в управлении?

— Без пяти девять, — быстро ответил Зуев. — Я запомнил точно, потому что как раз подъехал автобус с сотрудниками. Поднялся в технический отдел, покалякал минут десять с Васиным и только успел раскрыть папку, как снизу послышался страшный шум. Прибегаем — ужасная картина. Дверь в кассу взломана, сейф разворочен… Мерзавцы! Что я скажу своим рабочим, когда вернусь в Райцентр? Они ждут зарплату.

Саксонов понимающе кивнул.

— Значит, сначала дела? Дом, семья, дочка — все после?

— Так удобнее. Если в первый день дашь себе поблажку — расслабишься и проканителишься потом целую неделю, толком не отдохнешь.

Тут он наконец сунул сигарету в рот и чиркнул спичкой.

— «Космос» курите? — поинтересовался Саксонов.

— Балуюсь иногда. Если есть… А так в основном — «Прима».

Он вновь чиркнул спичкой и чертыхнулся, так как сигарета не раскуривалась.

— Дырочка у вас, — тихо, но каким-то особым тоном произнес Саксонов.

Зуев посмотрел на него, приоткрыв от неожиданности рот.

— Что?

— Я говорю, дырочка около фильтра, оттого и табак не горит.

— А-а… спасибо, не заметил.

Он швырнул сигарету в сторону, взял другую и, закуривая, посмотрел на массивные электронные часы:

— Так я вам больше не нужен? А то из-за этой кражи и с отчетами задержка.

— К сожалению, Сергей Иванович, разговор наш только начинается. Дело в том, что позавчера вы никак не могли попасть в управление к девяти утра, если ехали по железной дороге. По той простой причине, что поезд из Райцентра опоздал на три часа, — и инспектор вздохнул, словно сожалея, что этот симпатичный мужчина попал в такое неловкое положение.

Зуев бросил на Саксонова быстрый, внимательный взгляд: на его выпуклый лоб, пшеничные волосы, строгие бледно-голубые глаза — на всю худощавую фигуру.

— Так как же? — ненавязчиво напомнил инспектор.

— Артем Владимирович…

— Вадимович.

— Извините… Артем Вадимович… Н-да… Вот как получилось… — Зуев в смущении потер левую бровь. — Ну, что ж, упираться не стану. Не ехал я этим поездом. Прилетел самолетом.

— Двадцать четвертого?

— Да… Двадцать четвертого. По сугубо личному делу и, естественно, распространяться об этом не стал, чтобы не мутить вашу же воду.

— Спасибо за заботу, — Саксонов был невозмутим. — Однако меня весьма интересует, где вы были в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое. Даже если это ваше сугубо личное дело.

Сконфузившийся Зуев посмотрел на инспектора с опаской, как если бы тот показал, что умеет излучать электрические разряды.

— Ну так что же? — напомнил Саксонов. Зуев неопределенно пожал плечами.

— Двадцать четвертого у меня в Райцентре выдался сумасшедший день. Сплошная беготня… Даже поужинать перед самолетом не успел. И когда в восемь вечера мы наконец приземлились, я чувствовал себя выжатым, как лимон. Да и полеты я переношу плохо. Решил зайти в ресторан, немного взбодриться. Выпил сто граммов коньячка, и так мне стало хорошо… Решил повторить и поужинать заодно. Домашних я обычно о приезде не предупреждаю… и тут… одним словом, вы как мужчина, должны меня понять… Я уже лет десять веду жизнь степного кочевника, все время на колесах… Словом, смотрю за соседним столиком сидит интереснейшая женщина. Одна. Ну, предложил ей объединиться… Она не возражала. После ужина поехали к ней. Легкомысленно, конечно, но… — он пожал плечами, мол, маленькая слабость, с кем не бывает!

— Адрес своей случайной знакомой, надеюсь, не забыли?

— Что вы! Какой адрес! Я здорово набрался. Да еще мы прихватили с собой бутылку коньяка… В такси целовались… До дороги ли было!? — и он искоса мельком посмотрел на Саксонова, словно прикидывая, доступно ли этому сухарю понимание подобных шалостей.

— Хорошо. Но утром, уходя от нее, вы, видимо, поинтересовались, где находитесь?

— Какой-то новый микрорайон. Их сейчас столько понастроили! Пятиэтажный дом рядом с дорогой, журнальный киоск… К тому же ушел я рано, еще не рассвело. Знаете, не по себе стало… Было не больше четырех утра. Остановил такси. В машине сразу же уснул.

— Куда же вы поехали на такси?

— Досыпать, в аэропорт. Домой в таком виде показываться не хотелось. Дочка у меня почти взрослая… Продремал в кресле до рассвета… И в управление.

— Так. Выяснили, что вы летели самолетом. Однако зачем вам понадобилось покупать билет еще и на поезд? Я говорю о билете, который вы сдали в бухгалтерию вместе с авансовым отчетом. Тратить лишних пятнадцать рублей… Зачем?

— То есть… — все что мог выдохнуть из себя прораб.

— Зачем вам нужен был второй билет? — повторил Саксонов.

Зуев повел плечами, как бы пытаясь сбросить с них груз, взваливаемый этим вежливым инспектором. Усилие ему удалось, он даже улыбнулся.

— Артем Вадимович… Н-да… Ну, хорошо! Я вам сейчас расскажу все, как было.

— Именно, как было, — очень серьезно произнес Саксонов.

— Д-да… Но прошу — все, что я расскажу, должно остаться между нами. К краже, как вы сами увидите, это не имеет ни малейшего касательства, а мне может основательно повредить.

— Мы с вами одни, — ответил Саксонов. — Протокол я не веду, магнитофон нигде не прячу. Более того. Впоследствии вы вольны отказаться от всех своих слов. Но сейчас мне нужен честный рассказ о том, где вы было той ночью.

— Я почему-то верю вам… — Зуев поджал крутой подбородок. — Словом… Здесь, в городе, у меня есть женщина. И в каждый свой приезд я бываю у нее. Потому и покупаю два билета. Второй — железнодорожный — сдаю в бухгалтерию. А как же иначе? В нашем доме в тридцати квартирах живут работники управления. Все знают друг о друге все. А я дорожу семейным покоем, люблю дочь… Так что поневоле приходится комбинировать.

— Это все, что вы хотели сказать? — довольно равнодушно спросил инспектор.

— Больше мне добавить нечего…

— И вы утверждаете, что ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое провели у своей знакомой?

— Да! — энергично кивнул Зуев. Верхняя губа у него заметно подрагивала. — И… я бы не хотел вмешивать ее в эту историю.

Саксонов усмехнулся:

— А знаете, Сергей Иванович, не опаздывал поезд двадцать пятого числа. Пришел вопреки обычаю точно по расписанию…

Любоваться произведенным эффектом инспектор не стал, а только нахмурил брови, о чем-то напряженно размышляя.

Зуев побагровел.

— Кажется, у вас это называется — взять на пушку? Ну, что же, ловко! Не ожидал.

Саксонов, казалось, был смущен этой нежданной похвалой.

— Признаюсь — слукавил. Слукавил… — В его голосе послышались брезгливые нотки. — А что прикажете делать? Ведь вы тоже слукавили, Сергей Иванович. И продолжаете…

— Я? Я, собственно… я ведь объяснил — не хотел других людей вмешивать. И потом — это мое личное дело. Личное!

Саксонов не возражал.

— Знаете. Артем Вадимович, — крякнул Зуев, — мне почему-то кажется, что если бы вы проявили столько же изобретательности, расследуя кражу, грабитель был бы уже давно найден.

— А он и так найден.

— Да!? — изумился Зуев. — Поздравляю! Но тогда… тогда я вообще ничего не пойму. Зачем этот допрос?

— Это не допрос. У нас просто откровенная беседа, — мягко, как шалуна, успокоил его Саксонов. — Так вот, о грабителе. Это некто Блажевич. Двадцать шесть лет, три судимости. Образование — среднее, интеллект — пожалуй, ниже среднего. Между нами говоря, туповатый парень. Но хитрющий. Как зверь. Фотографию хотите посмотреть?

Зуев неопределенно хмыкнул.

— Вот, полюбуйтесь, — Саксонов достал из блокнота снимок — Злодей? Однако вот что он нам рассказал. Ну, о том, как он вышел на кассу, вам слушать, наверное, неинтересно… Место ему понравилось. Отдаленная промышленная окраина, ночью здесь безлюдно, контора в глубине двора, с одной стороны — склад, с другой — подстанция, с тылу — огороды, сторожиха — древняя старушка. В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое он проник на территорию управления. Попасть внутрь здания оказалось очень просто — окна второго этажа на ночь не закрываются, к тому же с тыла к стене примыкает вагончик-столовая.