Пол Блеквел

Подводное течение

Переводчик: Виктория Томилова

Вычитка: Катя Ключникова

Копирование без разрешения, а также указания группы и переводчиков запрещено! Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Переведено специально для группы: Unique Translations (https://vk.com/unique_translations)

ПРОЛОГ

Каждую секунду пятьсот сорок пять тысяч литров воды с ревом обрушиваются с вершины водопада Кристал Фоллз — так гласят все таблички и рекламные брошюрки в городе.

Что означает, что два миллиона стаканов воды или две тысячи ванн, или шесть полных бассейнов ежесекундно изливаются и обрушиваются с двадцати четырехметровой скалы вниз, где в гигантской плошке у подножья водопада превращаются в водяную пыль, пену и бурлящие потоки воды, которые потом с бешеной скоростью устремляются к реке.

Никогда даже предположить не мог, что я проследую путем воды в водопаде, но я даже не вскрикнул. Я не кричал, не боролся или что-то в этом роде. Я просто сложил руки на груди и полетел вниз так, будто уже лежал в гробу.

ГЛАВА 1

Там где я сейчас — темно. Черное ночное небо без единой звезды.

И тихо. Ну, или было тихо. Потому что до меня начинают доноситься звуки шагов. Приглушенные голоса. Тихое непрекращающееся попискивание. Все вокруг становится не таким темным, скорее темно-красным, словно лужа крови. На долю секунды я даже увидел что-то — белую, как снег комнату — а затем меня ослепил яркий свет. И все снова стало красным.

Я по-прежнему не понимаю, где нахожусь.

— Кэл, ты слышишь нас? Подай знак, если ты нас слышишь...

Я удивлен слышать голос своего отца, но не могу пошевелить ни одним мускулом, чтобы дать понять, что слышу его. Я чувствую, как к моему лбу прижимается ладонь. Тяжелая и теплая. Пальцы отбрасывают мне волосы со лба. Слышно, что где-то рядом рыдает мама.

— Просто подай знак, Кэл, — умоляет меня отец. — Хоть какой-нибудь...

Да, конечно. Я издам стон или сделаю что-то наподобие этого, чтобы дать им понять, что я жив и слышу их. Это ведь не трудно?

И, тем не менее, нереально. Потому что ничего не происходит. Мое горло, язык и губы, словно застыли.

Я пытаюсь подвигать рукой, а когда не получается, стараюсь пошевелить пальцами. Но мое тело будто сделано из камня. Самого глубокого вдоха, на который я способен, достаточно только для того, чтобы мои легкие не сжались окончательно.

Нет... нет... это совсем нехорошо.

Паника охватывает меня, когда я чувствую, как чьи-то руки гладят мои конечности, щеки, голову. Боже, я парализован. Должно быть, я сломал позвоночник или разбил голову обо что-то, и теперь в ловушке, как овощ. Мне хочется заорать, заорать во всю силу легких.

От прикосновений и поцелуев становится только хуже. Мой мозг взрывается криками. Я колочу воображаемыми крошечными кулачками по внутренней стенке черепа. Я кричу, ругаюсь и плачу — но все это исчезает в жуткой черной дыре внутри меня.

Теперь я понимаю, где я.

Я в Аду.

В итоге я, видимо, отключился и мне стали сниться сны. Сначала о жизни нашей семьи до того, что случилось у водопада Кристал Фоллз, о полях и лесах, где мы с моим братом Коулом бегали, как дикари, о тихой речке, где мы плавали на каноэ. Я очень скучаю по этим местам, и они часто мне снятся.

Но затем все изменилось.

Внезапно день померк, и вот я уже вишу на раскачивающихся мостках над ревущим водопадом. Пальцы, вцепившиеся в обледеневшие перила, убивают меня. Я больше не в силах держаться.

Пальцы разжимаются, и я кричу:

— Не-е-ет!

Я просыпаюсь, как от внезапного толчка, но мое тело по-прежнему отказывается подчиняться. До меня снова доносится писк. Должно быть, это аппарат, следящий за состоянием моей жизнедеятельности. Из чего можно сделать вывод, что я в больнице.

Да, теперь я в этом уверен. Неприятная вонь дезинфицирующих средств, выбеленных простыней, и странный запах, напоминающий мне о грозе. Я не могу ошибаться.

Я всегда отлично распознавал запахи. Семейные гены, считает мой отец. И он знает, что говорит, так как он на этом построил свою карьеру — вдыхая запах пива и ароматы, витающие на пивоварнях и винокурнях. Отец как-то сказал мне, что хорошее обоняние это дар, как слух или дар к фотографии.

А для меня это словно проклятье. Для начала, если бы не этот предполагаемый дар, мы бы никогда не переехали в этот дурацкий город. А из-за моего собственного обостренного нюха, я на дух не переношу больницы — где сейчас, как мне кажется, я застрял навсегда.

— Ты выдержишь, Кэл, шепчет мой отец, где-то рядом со мной. — Ты же такой крепкий парень — для тебя это пустяки.

Ха! Ну вот, теперь он перепутал своих сыновей. Потому что я никогда не был крепким, это уж поверьте мне. Этой отговоркой всегда пользовался Коул, после того, как бывало отмутузит меня, потому что на самом деле я плаксивая тряпка.

Вот для этого и существуют старшие братья, объяснял он мне, щелкая меня по уху или тыча кулаком в бицепс, чтобы сделать таких заморышей, как ты, крепче...

Сердце ухает, когда мама снова начинает плакать. Этот звук отлично мне знаком. И я понимаю, если и есть что-то, что она не в состоянии вынести, так это ложная надежда.

— О, Кэл, — всхлипывает она. — О, мой хороший...

Хотелось бы мне ответить родителям и каким-то образом дать знать, что я все еще здесь. Затем меня посещает ужасающая мысль: что если они посчитают меня безнадежным? Что если на мне решать поставить крест?

Но погодите. Должны же быть какие-нибудь анализы, которые покажут, что я все еще здесь. Сканирование мозга. Интересно, как сейчас выглядит моя жизнь — немного красного, пятачок зеленого, несколько голубых пузырьков на мониторе компьютера?

Да, уверен, что по тестам они поймут, что я мыслю, что вижу сны. Они должны знать, что мой мозг не умер.

Чего я не могу понять, так это почему они называют меня Кэл. Они прекратили называть меня так много лет тому назад, чтобы избежать путаницы, когда зовут кого-то дома. Еще до переезда в Кристал Фоллз, мои родители начали называть меня полным именем Кэллум — как делали все, кроме Коула, который использовал мое полное имя, только в тех случаях, когда хотел показать, что он считает меня дурачком.

Кстати о Коуле, его голоса я не слышал. Где он? Он с дюжину раз ломал кости за всю свою жизнь, и, как и я, ненавидит больницы. Но я предполагал, что он все же придет навестить своего брата в коме. И где его черти тогда носят?

Под тихие всхлипывания матери, я должно быть уснул. Потому что следующее, что я помню, как проснулся от резкого укола в руку. Все вокруг было красное, но до меня наконец-то дошло, что я вижу все сквозь сомкнутые веки.

Писк вернулся, а всхлипы прекратились.

На секунду повисает тишина. Но затем я слышу звук, отрываемого пластыря. Боль становится еще сильнее, когда пластырь стягивает тыльную сторону моей руки.

Он удерживает иголку, я полагаю, — должно быть мне поставили какую-то капельницу. Я чувствую запах духов, исходящий от незнакомой мне женщины, видимо медсестры. Кто еще станет колоть человека иголками? Впрочем, аромат ее духов очень острый и напоминает мне средство для чистки унитаза.

Раздается звон — видимо что-то выбросили в мусорное ведро. Затем я слышу скрип колесиков. Тележка?

Пару секунд не раздается ни звука. Только писк. Я цепляюсь за этот звук, не желая снова погружаться в темноту. Но я так устал.

Внезапно я чувствую, как мне жарко дышат в ухо.