— Смотрите, саиб, на мою голову обрушилась новая беда…

В ответ вожак докеров только улыбнулся, но, заметив, как побледнел Мухтар, строго спросил:

— Ты из их дома ничего не брал?

— Упаси аллах!

— Тогда чего ж ты испугался? Честному человеку нечего бояться.

Они вошли в барак. Мадам Жаннет сидела на низкой табуретке, окруженная группой рабочих, и о чем-то оживленно спорила. Увидев Мухтара, она легко поднялась и сама пошла ему навстречу. Кивнув довольно сухо Мирзе, Жаннет радостно протянула мальчику руку, а он стоял растерянный, опустив голову, не то от стыда, не то от страха. Все ждали, чем кончится эта немая сцена. Кто-то бросил острую шутку, в ответ раздался дружный хохот. Мадам Жаннет недовольно повела плечами.

— Разве ты не понимаешь, что поступил нехорошо? — с упреком сказала она, не сводя с мальчика пристального взгляда.

Ответом ей было молчание.

— Мне сказали, что ты собираешься в Бейрут, — продолжала мадам Жаннет, — это правда?

— Правда! — ответил Мухтар. Было заметно, что он сильно волновался. Лицо его залила краска.

— Да, госпожа, я пристроил его, — вмешался в разговор Мирза. — Он поедет в Ливан, а затем в Дамаск. Там все же ему будет легче жить, чем здесь, у нас… — Мирза говорил мягко, словно извиняясь…

Слова Мирзы пришлись мадам Пореш не по душе. «Ну разумеется, у меня в полном комфорте и достатке жизнь для него тяжелей, чем на улицах Бейрута или Дамаска», — с горькой иронией подумала она. А вслух сказала тоном человека, сознающего свое превосходство:

— А знаете ли вы, что нужда как трясина: кто в нее попал, тот уже не выберется без посторонней помощи. А тем более ребенок.

Как мадам Жаннет ни старалась, ей все же не удалось скрыть раздражение. Словно ища поддержки, она переводила взгляд с одного на другого, но все молчали. Ей казалось, что эти люди совершают моральное преступление, отправляя этого сироту в далекую Сирию. И больше всех она винила Мирзу.

В бараке остро пахло табаком, жареным луком, перцем, хотя все окна были открыты настежь. Мадам Пореш задыхалась, она больше не могла оставаться здесь.

— Ну что же, да сохранит тебя господь, — сказала она поспешно и показала на узелок, лежащий на нарах: — Там твои вещи… — Достав несколько бумажных банкнотов, мадам Пореш положила их на нары. — Это тебе на дорогу и на первое время, чтобы ты не просил подаяния… — Ни с нем не попрощавшись, Жаннет торопливо вышла.

Это было для всех неожиданностью. Все растерянно и с недоумением смотрели друг на друга.

— Глупый ты парень, — сказал наконец один из грузчиков, — само небо послало тебе свою милость, а ты теряешься?!

Мухтар не пошевелился.

— Бери, бери, да спрячь подальше! — крикнул другой грузчик.

— Бери, парень, тебе эти деньги очень пригодятся, — раздавались голоса. — В Бейруте найдешь себе невесту, красивую арабку…

Мирза осуждающе посмотрел на товарищей.

— Возьми и спрячь, — сказал он ласково.

Мухтар смущенно взял банкноты и небрежно Сунул в карман.

— Да, — продолжал Мирза, — комар сосет кровь, а все же живет только от весны до осени, слон же питается травой, а жизнь его долголетняя. Лучше голодать, чем воровать или быть барским холуем… А я верю в тебя, ты любишь труд.

Мирза налил крепкого чая себе и Мухтару.

— Ты говорил, что у тебя в Багдаде есть друзья?

— Да, наш сосед, учитель Хашим-эфенди, тетя Ходиджа, и еще у меня есть приятель Мехти, он работает в ювелирной мастерской.

— Вот и хорошо, что у тебя на родине остались друзья… — Мирза открыл свой сундучок и достал бумагу и конверт. — Вот тебе конверт с маркой и бумага, возьми и напиши им письмецо… Пусть хоть они узнают, что ты расстаешься с Индией и едешь в Бейрут и Дамаск.

Глаза у Мухтара радостно заблестели.

— Хорошо, я напишу Хашиму-эфенди.

— Ну что ж, напиши хоть ему.

Присев у окна, Мухтар думал, с чего начать. Писал он долго. Несколько раз точил карандаш, аккуратно выводил арабские буквы. Мысли наплывали одна на другую. Как много ему надо рассказать своему воспитателю и самому дорогому человеку, который так помогал им с матерью.

Письмо получилось длинное. Заканчивалось оно так:

«Дорогой учитель! Мы, наверное, не скоро увидимся. Я уезжаю далеко… далеко… в страну надежд, в какую — не могу написать, пока это секрет… Вы, наверное, получили мое письмо из Мекки, из Лахора я вам тоже писал. Теперь я пишу из Карачи. Передайте мой самый низкий поклон моей доброй Ходидже и вашей матери, госпоже Зулейхе. Низкий поклон вам, Хашим-эфенди. Я строго выполняю все ваши заветы. Да благословит вас аллах!

Ваш послушный ходжа Мухтар из Багдада».

Мухтар написал адрес и выбежал из барака.

Он долго не возвращался. Глухое подозрение шевельнулось в душе Мирзы. Неужели в решительную минуту жизни мальчик струсил и отступил?.. Неужели он вернулся в семью Порош? Шли минуты, долгие, томительные. Мухтар не возвращался. Мирза не собирался навязывать ему свою волю. Но его беспокоила судьба мальчика. Время было уже позднее. Седьмой час. Мирза больше не мог ждать. Он вышел из барака, и радость захлестнула его: к бараку со всех ног летел Мухтар.

— Где ты пропадал?

— Я был на «Меркурии», — виновато ответил запыхавшийся Мухтар, — чистил кастрюли на кухне. Дядя Маркос сказал, что мы отплываем завтра утром.

— А ты ел?

— Да, матросы накормили меня, спасибо. Не беспокойтесь за меня…

Последнюю ночь в Карачи Мухтар почти не сомкнул глаз. То ему чудились прощальные гудки «Меркурия», то шум прибоя и крики чаек. Путь предстоял далекий и трудный, но мальчика беспокоило не это. Ведь его может обнаружить владелец парохода, и тогда не видать ему Бейрута!

Утром, как только солнце осветило Карачи, Мухтар поднялся и зашептал, точно молитву: «Привет тебе, долгожданное утро! В тебе моя жизнь, моя свобода!»

— Саиб Мирза, я пойду, уже пора!

Мирза улыбнулся. Ему было все понятно.

— Еще рано… Мы пойдем вместе, а пока помоги Хасану поставить самовар, принеси воды…

Мухтар был счастлив: саиб Мирза проводит его.

Время пролетело быстро. Было около десяти часов утра, когда Мирза с Мухтаром появились на причале.

«Меркурий» был готов к отплытию. Шла посадка пассажиров. Как обычно перед отходом парохода, здесь творилась невообразимая суматоха и стоял разноязыкий гул голосов. Английская речь мешалась с урду, китайским, французским, греческим языками. Носильщики с большими кожаными чемоданами и баулами, пассажиры с детьми — все устремились к трапу, чтобы побыстрее попасть на судно.

Мухтар с завистью глядел на законных пассажиров, которые показывали контролерам и таможенным чиновникам документы. На какое-то мгновение он чуть не поддался желанию смешаться с этой пестрой толпой и улизнуть от зорких глаз чиновников, но Мирза схватил его за руку:

— Не спеши, испортишь все дело, Маркос сам тебя проведет! — и поднялся по трапу.

То, что таможенные чиновники и полицейские приветливо поздоровались с Мирзой, привело Мухтара в восхищение. «Вот какой он большой и всеми уважаемый человек!» — подумал он, и эта мысль на время его успокоила.

Время текло. А люди все шли и шли. С моря дул ветер. Мальчик стоял на месте и терпеливо ждал. Постепенно в его душу закрадывался страх: «Неужели не возьмут?» Вдруг за его спиной раздался тяжелый женский вздох. Обернувшись, Мухтар увидел женщину лет пятидесяти, не то армянку, не то турчанку. На ней было длинное белое платье с яркими блестящими перламутровыми пуговицами. Из-под соломенной шляпы выбились черные волосы. Мухтара крайне удивило, что женщина сама несла небольшой чемодан и плед. Ей было неудобно идти: через плечо у нее висела на шелковом шнуре легкая матерчатая дамская сумка, без конца сползавшая с плеча. Поставив чемодан и положив на него плед, женщина решила передохнуть.

И тут Мухтара осенила идея: «Надо отнести ее вещи, так я легко попаду на корабль!» Не долго думая, он бросился к пассажирке:

— Госпожа, вам помочь? — Он протянул руку, но не успел еще взять вещи, как послышался резкий ответ: