— Ступай. Да смотри больше не попадайся, а то я тебя, такого сердобольного, проучу иначе.
Уличная сутолока поглотила Мухтара. Обливаясь потом, задыхаясь от напряжения и зноя, рикши тащили коляски с пассажирами. Шум, крики, стук колес, звонки велосипедов, ругань сливались в какой-то невообразимый адский шум; когда из переулка показался ручной слон, таща за собой тяжелое бревно, то на узкой и кривой улице движение окончательно застопорилось.
Мухтар с трудом выбрался из этой сутолоки и поплелся в порт. У причалов плавно покачивались громадные океанские суда. Мухтар с тоской смотрел на них. Найдя у причала укромное место, он сел и стал с интересом наблюдать за жизнью порта. Мальчик очень любил запах моря, просмоленных канатов, трапов. Его изумляла вместимость пароходных трюмов, поглощавших сотни тюков.
Почти целый день провел мальчик в порту, пытаясь выяснить, какое судно куда идет. На закате, так ничего толком и не узнав, он решил вернуться в барак. По дороге Мухтар убеждал себя, что обязательно уедет, и в самые ближайшие дни. Если Мирза не поможет ему, то он сам дойдет на пароход, уходящий в Бейрут, и попросится судомойкой, чернорабочим, — кем угодно, лишь бы попасть в Бейрут.
Не успел Мухтар переступить порог, как сразу попал в атмосферу уюта и братской теплоты. Ярко-золотистый самовар шумно кипел. Около него хлопотал молодой парень Хасан. Увидев Мухтара, он поднял высоко над головой чайник со свежезаваренным чаем и, приветствуя общего любимца, весело крикнул:
— А вот и он! Иди… иди к саибу Мирзе!
Мирза встретил мальчика радостной вестью.
— Ну и настойчив же ты, парень, — сказал докер. — Это, конечно, неплохо… Я знаю, что у тебя на уме… Но повторяю, добраться туда пешком просто невозможно. Путь не только далек, но и очень труден. Горы, холод, голод, жара, песчаные бураны — словом, один лишь аллах знает, что ждет тебя на твоем пути. Пока не поздно, решай: в Бейрут или в Басру?
Мухтар на миг поднял на Мирзу глаза и с угрюмым упорством промолвил:
— В Бейрут.
— Думаешь, там будет легче?
— Думаю, все будет хорошо! — с глубокой верой сказал мальчик. И, невольно заразившись его настроением, Мирза тихо шепнул Мухтару на ухо:
— Хорошо, пусть будет по-твоему: завтра отплывешь на пароходе «Меркурий» в Бейрут…
Мухтар замер. Боясь, что ослышался, робко переспросил:
— Завтра?
— Да, завтра или через пару дней в Афины отправляется судно, вот на нем и поедешь.
— Аллах, ты любишь меня. Спасибо тебе, аллах! Спасибо! — зашептал Мухтар.
Мирза с трудом сдерживал смех. Он смотрел на Мухтара и думал: «Хоть ты и повзрослел и уже начинаешь постигать суровость жизни, но все равно еще совсем ребенок».
Ночь показалась Мухтару мучительно долгой. Едва рассвело, он встал, помог Хасану поставить самовар, вымыл чайники и стал ждать Мирзу, чтобы вместе с ним пойти в порт.
У причала стояло судно. Шла погрузка товаров в трюмы. Пассажиров еще не было.
— Стой здесь, я скоро приду, — и, оставив Мухтара на причале, Мирза поднялся по трапу.
Мухтар задумчиво глядел на воду. Вот снуют быстроходные катера от причала к причалу, оставляя за собой пенистые буруны, подвозя то пассажиров, то багаж. Стаи больших серых чаек беспрестанно кружатся над водой и, заметив добычу, камнем падают в воду. Их резкие крики напомнили Мухтару его путешествие в Мекку. И ему показалось, что все это было очень, очень давно…
Мирза долго не возвращался. Мухтар уже стал волноваться и прикидывать, как бы ему самому попасть на пароход. Но тут показался Мирза в сопровождении какого-то моряка.
Подойдя к мальчику, Мирза произнес:
— Вот он, наш бунтарь. Его зовут Мухтар. Он не из ленивых, до Бейрута может помогать вашим ребятам. — И, повернувшись к мальчику, сказал: — Запомни, этого дядю зовут Маркос.
— Да, да, дядя Маркос, я Мухтар, я из Багдада, я араб, я исполню все, что вы прикажете… только, пожалуйста, возьмите меня с собой. Я не буду вам обузой. Я буду…
Маркос улыбнулся и, обняв Мухтара за плечи, погладил по голове:
— Брат мой, для меня слово саиба Мирзы свято… Ты поедешь со мной. Только знай, тебе туго придется, поедешь в трюме…
— Хоть в темнице.
Мужчины рассмеялись.
— Нет, пока обойдемся без нее, — сказал Маркос. — А у тебя много вещей?
— Ничего нет.
— Да какие у него могут быть вещи?
Не спуская с Маркоса горящих глаз, Мухтар спросил:
— Дядя Маркос, мы уедем сегодня?
Маркос и Мирза переглянулись. Моряк потрепал вихрастую голову мальчика и очень тепло ответил:
— Нет, отплываем завтра. Придешь сюда, на это место, и я сам выйду к тебе.
Глядя на Мухтара, Маркос думал: «Да, у всех жизнь начинается по-разному. У одних — ярко, словно сияющий солнечный день, у других — словно мрачная осенняя ночь». Моряк горько усмехнулся. Он вспомнил свое детство. Маркос не знал материнской любви. Его мать умерла при родах. Отец каждый день выходил в море. Ловил рыбу, продавал. Часть денег отдавал старой Марии — женщине, которая всю заботу о ребенке взяла на себя. Вскоре отец спился и, однажды уйдя в море, не вернулся. Пятилетний Маркос остался круглым сиротой. Все думали, что мальчик не выживет. Но добрая одинокая женщина вырастила его, как растит своих детей бедный люд: в нужде, в труде, в уважении к старшим и к добру.
Когда Маркос подрос, он полюбил море. Эта любовь привела его в афинский порт. Морской воздух и физический труд сделали свое благотворное дело: юноша вырос сильным и высоким.
И сейчас Мухтар с восхищением глядел на его ладную высокую фигуру, на черные пушистые усы и думал: «Греки тоже смуглые, как арабы. Интересно, какие же русские?»
Маркос и Мирза дружили уже давно. Пятнадцать лет назад команда судна «Меркурий», принадлежавшего греческой пароходной компании «Ниорхос», поддержала грузчиков Карачи, которые отказались разгрузить «Меркурий» за низкую плату. Команда судна не допустила на пароход штрейкбрехеров. Вот тогда и возникла братская дружба между Мирзой и Маркосом. Мирза знал, что Маркоса избрали председателем профсоюзного комитета моряков «Меркурия».
Владелец «Меркурия», сэр Чарлз Мэдисон, был генералом британских цветных войск, но, получив ранение, ушел в отставку и сменил военный мундир на черный смокинг. Весь свой капитал он вложил в торгово-пассажирское судно «Меркурий».
Сейчас шефа на судне не было. Он отдыхал на фешенебельном курорте в Эгейском море, и капитан должен был заехать за ним, а затем идти к берегам Италии.
Команду «Меркурия» составляли люди разных национальностей. Тут были индийцы, малайцы, арабы, греки. Офицерский состав был подобран лично мистером Мэдисоном и состоял исключительно из англичан.
«Меркурий» был обычным кораблем, каких немало бороздит океан, но с тех пор, как он перешел в руки Чарлза Мэдисона, его знали почти во всех портах мира. Он заходил и в Одессу, и в Осло, и в Гавану, и в Шанхай. «Меркурий» плавал под британским государственным флагом, на что имел особое разрешение от Уинстона Черчилля — тогдашнего военного министра Англии. Мэдисон любил — говаривать: «Мой «Меркурий», бороздя все моря и океаны, прославляет корону его величества».
На «Меркурии» всегда царила жестокая дисциплина, однако подпольный профсоюзный комитет, руководимый Маркосом, готовился дать первый бой сэру Мэдисону.
И Мирза, зная об этом, шепнул Маркосу:
— Маркос, может быть, тебе будет трудно взять его в этот рейс? — и он кивком головы указал на Мухтара.
— Нет, нет, пусть завтра приходит. Поплывем вместе… — по-отцовски похлопал Маркос Мухтара по спине. — Ну, новый друг, до завтра!
На радостях мальчик не знал, как себя вести. Он схватил руку моряка и долго тряс ее, приговаривая:
— Пусть небо над вами всегда будет чистым… Пусть ни одна гадюка не встретится на вашем пути… Пусть вечно зеленеет дерево вашего счастья!
— Пусть! — весело повторил Маркос.
Расставшись с Маркосом, Мирза и Мухтар возвращались домой. Еще издали Мухтар увидел коляску мадам Жаннет и, изменившись в лице, сказал дрогнувшим голосом: